Страница 14 из 81
Хорошим примером такого рода может служить случай, произошедший в марте 1907 года. Комендант дворца Спиридович проведал о заговоре эсеров убить Николая от казака-охранника, который надеялся подзаработать, подыгрывая и нашим и вашим. Спиридович впоследствии много писал об этом случае в своих мемуарах, в частности о том, что, услышав такое, он попросту очумел. Но в действительности у него не было причин для серьезного беспокойства. Азеф задолго предупредил Герасимова об этом заговоре. В результате двадцать восемь экстремистов в апреле 1907 года были арестованы.
Столыпин решил использовать это покушение в политических Целях. Эсеры располагали примерно тридцатью местами в Думе того времени, и разоблачение эсеровских террористов не могло не скомпрометировать их партию. Поэтому премьер устроил показательный процесс над экстремистами, пойманными на месте преступления. Этот процесс получил название «Заговор против царя». Герасимов предстал там в качестве героя, спасшего императора, и в результате был произведен в генералы. Косвенно эти лавры достались и Азефу, поскольку Герасимов стал ценить его еще выше и более старательно оберегал особо ценного агента от разоблачения. На Азефа обратил внимание сам Столыпин. Эти два человека лично так и не встретились, но Герасимов, по указанию премьера, часто интересовался мнением Азефа о политической ситуации в стране и его соображениями на. сей счет.
В самый разгар процесса «Заговор против царя» Азеф благоразумно уехал на отдых в Крым, где он занялся выдачей Членов местной «боевой организации» эсеров Охране. Предательская выдача террористов, которые им не контролировались, превратилась для него в нечто большее, чем рутинная работа для Охраны. Это стало для Азефа пагубной привычкой.
В середине 1907 года Центральный Комитет партии эсеров принял решение пойти на чрезвычайные меры с целью убийства царя. После процесса «Заговор против царя» раскольнические группы, особенно «Отряд Карла», которым командовал способный и бесстрашный эсеровский террорист Карл Прауберг, совершили целый ряд убийств реакционных чиновников. Но Центральный Комитет решил, что пришла пора сконцентрироваться на достижении главной цели, и поэтому обязал отколовшиеся группировки прекратить самостоятельные акции и подчиниться контролю Азефа. Он также уполномочил Азефа и Гершуни выехать за границу для, так сказать, обмена опытом с родственными европейскими организациями. Азеф выполнил предписание комитета, но быстро вернулся в Росс и to и оставшуюся часть года практически ничего не делал. По всей видимости, он начал уставать от своей двойной игры. Это предположение подкрепляется сведениями о том, что во второй половине 1907 года он говорил с Герасимовым — и безуспешно о выходе в отставку с тем, чтобы поселиться в качестве безликого инженера где-нибудь в центральной России.
Однако в том же году, после Рождества, у Азефа неожиданно снова пробудился интерес к своей работе. Дело в том, что в одном из кафе Санкт-Петербурга он познакомился с мадам H., ресторанной певицей немецкого происхождения. Хотя по образу жизни эти мужчина и женщина являли собой прямую противоположность — мадам Н. славилась бурным прошлым, связями с великими князьями и более мелкими аристократами, а Азеф был женат, состоял в партии эсеров и имел детей, — произошло то, что называют любовью с первого взгляда. Они не расставались последующие десять лет, иначе говоря, До смерти Азефа. У мадам Н. оказались дорогостоящие запросы, впрочем, как и у ее нового возлюбленного, И, чтобы удовлетворить их, знаменитый агент продолжил свою деятельность, качая деньги из двух источников — партийной кассы и Охраны.
В начале 1908 года Азеф сообщил Герасимову о всех отколовшихся группах, включая «Отряд Карла». Это предательство оказалось равнозначным их ликвидации. Все мелкие террористы-эсеры были выловлены и без промедления казнены, посажены в тюрьмы или отправлены в ссылку.
В то же время совершенно неожиданное обстоятельство усилило риск разоблачения Азефа. Этому нечаянно способствовали другие тайные агенты Охраны. Действуя по доносу, сотрудники внешнего агентства арестовали Карповича, который ранее совершил побег из тюрьмы и по причине болезни Гершуни и временно отколовшегося Савинкова стал вторым человеком в «боевой организации» после Азефа. Осознавая, что случившееся может скомпрометировать его любимого агента, Герасимов принял меры по прикрытию Азефа, инсценировав побег Карповича в типичной для Охраны манере. На этот раз, правда, спектакль прошел с некоторыми осложнениями. Конвоир, перевозивший Карповича по столице в экипаже, «неосторожно» оставил молодого террориста без присмотра, однако тот этим обстоятельством не воспользовался. Лишь во второй раз оставленный без присмотра молодой человек наконец сообразил, что можно делать ноги.
Из-за этого происшествия и ареста раскольнических групп Азеф посчитал для себя благоразумным уехать за границу. Он отправился туда в марте 1908 года, прихватив с собой мадам Н. Полагают также, что он побывал в Париже, присутствовал при кончине Гершуни. Не исключено, что он планировал не возвращаться в Россию, расставшись и с Охраной, и с «боевой организацией». Однако во время его отсутствия эсеровские террористы провели Отважное ограбление туркестанского банка. Примерно сто тысяч рублей из захваченной добычи было решено выделить «боевой организации». А поскольку ощутимая часть от таких сумм попадала в карман Азефа, у него не оставалось альтернативы, кроме как вернуться в Санкт-Петербург, что он и Сделал на Пасху 1908 года, взяв с собой, естественно, мадам Н…
Здесь он проявил повышенную активность, несомненно ободренный скорым пополнением карманов. Но и В действительности работы у него оказалось навалом: организация доставки добычи из Туркестана, совещания с коллегами по Центральному Комитету партии социалистов-революционеров, планирование убийства Николая во время поездки в Ревель на встречу с королем Англии. И естественно, нужно было передать Герасимову сведения о покушении на царя, или, точнее, те детали, которые Азеф находил нужным передать.
Заговор в Ревеле, как никакой другой, показал, насколько высокого ранга были источники информации у эсеров, а также насколько незаменим Азеф для Герасимова в его задаче оберегать царя. Стараясь сбить с толку «боевую организацию», Охрана постоянно вносила изменения в маршрут и расписание поездки императора в Ревель. В ходе их частых бесед Герасимов не на шутку тревожился, когда узнавал от Азефа, что такие изменения становятся известными «боевой организации». А один раз тревога Герасимова переросла в потрясение, когда Евно сообщил ему о коррекции маршрута, о которой сам шеф Охраны узнал только на следующий день по «строго конфиденциальным» каналам. Герасимов настаивал, чтобы Азеф сообщил имя осведомителя, но агент отказался, заявив, что такое разоблачение скомпрометирует его и осложнит задачу предотвращения покушения. Тогда Герасимов доложил о случившемся Столыпину. Премьер отказывался в такое поверить, сказал, что это случайное совпадение, и потребовал расследования. Когда он получил от Герасимова результаты заказанного им расследования, то просто отмахнулся от всего этого дела, поскольку разоблачение столь высокопоставленного осведомителя вызовет только скандал, а заодно и поставит в опасное положение Азефа. Имя предателя в высоких сферах, возможно даже в самой императорской семье, так и не стало известным истории, но и покушение в Ревеле тоже не удалось.
Основательно улучшив свое материальное положение после туркестанского ограбления, Азеф решил наконец уйти на покой. Ведь ему уже перевалило за сорок, и он уже занимался этой грязной и опасной работой пятнадцать лет. Но Евно считал, что должен совершить последний, памятный подвиг и на самом деле покончить с самодержавием путем убийства Николая.
В 1908 году он уехал из России, позаботившись о том, чтобы мадам Н. присоединилась к нему позже. Конечной целью его путешествия стала Шотландия. В доках Глазго строился крейсер «Рюрик» для царского военно-морского флота. Здесь уже находились члены «боевой организации», так же как и менее опасные представители от партий социалистов-революционеров и несколько социал-демократов. Последние пытались вести пропаганду среди членов экипажа, которым предстояло привести этот корабль в российский порт.