Шпион для Германии

Я не имел права делать какие-либо письменные заметки, зато память подвергалась систематическим тренировкам. В результате я смог удерживать в голове важные сведения, включая и код для шифровки радиограмм. Должен заметить в этой связи, что самой тяжелой задачей, с которой проходившему обучение агенту приходилось справляться, прилагая неимоверные усилия, было оттачивание памяти.

В Берлине я занимался стрельбой, боксом, джиу-джитсу и бегом. На Александерплац изучил такие «науки», как контрабанда, воровство, ложь, введение в заблуждение и тому подобное.

У комиссара берлинской уголовной полиции Краузе была особая методика обучения. Оказывается, существовала целая система отработанных приемов, чтобы не попасться в руки полиции или властей. Ежедневно он знакомил меня с ошибками, допускаемыми уголовниками и мошенниками. Как сейчас, помню некоего «медвежатника» Бенно. В нем было не менее ста пятидесяти килограммов веса. Имея полное, красное и добродушное лицо, он обладал способностью быстро обзаводиться друзьями.

Он сидел, постанывая, на стуле в комнате допросов.

— Здорово, Бенно, — сказал Краузе и показал на меня. — Дай господину ручку и расскажи, как и почему тебя взяли.

— Потому что совершил глупость, — произнес Бенно.

— И в чем же она заключалась?

— Да наболтал лишнее по пьянке из-за одной бабенки.

— Ну вот видите, — обратился ко мне комиссар, — это история совсем свежая, непосредственно из жизни. — Взяв меня под руку, он направился в коридор. — Здесь вы познакомитесь с самыми различными вещами, на которые следует обратить внимание. Все очень просто: во-первых, не болтать, во-вторых, не пьянствовать и, в-третьих, не связываться с женщинами. Если бы преступники соблюдали эти правила, полицейские оплачивались бы лучше, потому что они должны были бы обладать куда большими знаниями.

Вместе с ним мы заглянули в небольшое привокзальное питейное заведение «Берзе», где обычно собирались преступники, не призванные в армию: карманные воры, укрыватели краденого и другие подобного же склада людишки. Комиссар поприветствовал завсегдатаев этого бара, которых знал почти всех. Затем, сев за столик, рассказал мне историю каждого. Он охотно излагал мне различные трюки, известные полиции. Он, не зная, кто я, принимал меня за типичного кандидата на судебную должность, присланного в его «контору» на практику после прохождения теоретического курса. Комиссар был веселым, общительным человеком, и работа с ним доставляла мне удовольствие.

В этот период я познакомился с Ингрид, которая мне очень нравилась. Она была маленькой стройной брюнеткой, любила выпить и потанцевать. С нею мы часто ходили на танцы, и я порой никак не мог дождаться вечера. Впоследствии она преподнесла мне один из самых больших сюрпризов в моей жизни.

Мое обучение подходило к концу, когда вновь появился Юргенсен.

— Вы отличный ученик, — сказал он. — А теперь вам необходимо будет показать, чему вы научились.

— Я готов, — ответил я. — И когда же?

— Немедленно.

— Что же я должен делать?

— Поехать в Голландию — в Гаагу. Чудесный город, между прочим. Мы его оккупировали…

— Это я знаю, — перебил я его.

— Хорошо. Так вот, направляйтесь туда и попробуйте собрать информацию по всем важным с военной точки зрения вопросам: как зовут коменданта города, какие войска там дислоцируются, каково их вооружение. Задание, естественно, учебное.

— А если меня задержат?

— Тогда вам не повезет.

— И как же мне туда попасть?

— Это уже вам решать, — буркнул Юргенсен. — По мне, так хоть на парашюте. Утром мне скажете, что вам потребуется для выполнения задания: какая одежда, сколько денег, какие документы. И в путь. Через три дня радируйте, как идут дела. Если вас не задержат, то будете молодцом, а тамошний народ — шляпами и ротозеями. Желаю удачи!

По нему было видно, что он относится к этой затее серьезно. Серьезным стал и я. Но вместе с тем, должен признаться, ожидал с любопытством, как будут протекать мои приключения. И не думал при этом, к каким последствиям в будущем приведет этот этап в моей подготовке.

На следующий день я выехал. Агент номер 146 абвера делал первые шаги на своем крестном пути.

Я сидел в скором поезде Берлин—Гаага, — естественно, в купе второго класса. Сейчас уже и не помню, как меня тогда звали. Имя было самое обычное. Судя по документам, которые у меня имелись, я ехал в Голландию по делам, связанным с военным производством. Поездка, конечно, была оплачена абвером, правда только в один конец. Обратный билет я должен был получить лишь в том случае, если мне повезет…

Кроме военного билета, в моем кармане лежала довольно толстая пачка голландских гульденов. Моя задача заключалась в том, чтобы собрать в течение трех дней как можно больше сведений о немецких оккупационных войсках в столице Голландии и передать их по радио в Берлин. Я был настолько уверен в себе, что у меня появилось даже честолюбивое желание выполнить свою миссию за два дня, не потратив на это никаких денег: задание-то было ведь учебное и не заключало в себе ничего необычного. О том же, что незадолго до этого один из наших людей погиб в Бордо при подобных же обстоятельствах, я узнал уже после возвращения с задания в Берлин. Что там произошло, мне неизвестно. То ли он поднял руки слишком поздно, то ли жандармский патруль поспешил применить оружие. Так что абвер попусту потратил деньги и время на его обучение. Не только объявление в местной газете: «Погиб за фюрера, народ и родину», но и организацию похорон родственникам пришлось взять на себя.

На случай задержания мне были даны четкие указания: во-первых, молчать, во-вторых, ждать и, в-третьих, надеяться. По правде говоря, третий пункт не являлся приказом, а был благим пожеланием моего руководителя Юргенсена. Провалившиеся агенты абвера ждали нередко долгие недели, а то и месяцы, прежде чем их отзывали в Берлин. Но иногда о них вообще забывали из-за неурядицы, царившей во взаимоотношениях между абвером, являвшимся одним из управлений вермахта, и шпионским центром СС, находившимся в ведении Главного управления имперской безопасности.

Поезд шел медленно. В ряде мест после авиационных налетов полотно дороги было восстановлено лишь на время. Вместе со мной в купе находились военный судебный советник и два офицера. Шел общий разговор о пустяках.

На одной из станций по поезду прошел военный патруль. Небольшого роста фельдфебель, поглядывая на меня с подозрением, внимательно проверил мой военный билет. Когда поезд отправился дальше, один из офицеров спросил меня:

— Вы еще не были солдатом?

— Нет, — ответил я.

— Но вы же молоды. — Да.

— А вы не больны?

— Нет.

Более офицеры со мной не разговаривали. Они ели бутерброды и пили шнапс. Прямо из бутылки. К ним присоединился и судебный советник.

Поезд прибыл в Гаагу с опозданием на одну минуту. На вокзале меня снова подвергли тщательной проверке: к гражданским лицам здесь относились с некоторым предубеждением. Мои документы оказались в порядке. Свой чемодан с передатчиком, запрятанным под двойным дном, я сдал в камеру хранения, поскольку придерживался мнения, что будет безопаснее обращаться с багажом как можно беззаботнее.

С вокзала я отправился пешком в поисках какого-нибудь прибежища, которое отвечало бы определенным требованиям. В доме не должно было быть слишком много металлических предметов, которые могли бы вызвать помехи при установлении мною радиосвязи. Кроме того, в нем не должно было быть слишком много людей, так же, как, впрочем, и слишком уж мало. Но это не все: мне нужна была комната, стены которой не позволяли бы слышать снаружи дробное постукивание ключа при передаче мною сигналов Морзе.

Мне удалось найти пансионат, который отвечал всем этим требованиям. Забрав чемодан из камеры хранения, я принес его в свою комнату. Передатчик был, естественно, разобран, но я мог привести его в рабочее состояние в течение получаса.

Затем я отправился в столовую. Два немецких офицера с тремя девицами легкого поведения распивали там голландский джин. Вначале они приняли меня за голландца, но, узнав, что я немец, шумно поприветствовали своего соотечественника.