Страница 12 из 13
Лицо Маргеляна становится серьезным.
На миг водворяется молчание… Но вот Иржина продолжает:
— Нам очень понравился ваш номер!
— Очень понравился! — добавляет Алена.
— Но у нас есть к вам одно дело, — продолжает Иржина. — Вы не могли бы с нами поговорить?
— С удовольствием! — говорит Маргелян. — Я к вашим услугам.
— Мы слышали, что вы участвовали в освобождении Праги…
— Было такое дело! — серьезно отвечает Маргелян.
— Вы были танкистом? Правда?
— Да.
— Скажите, — продолжает Мачкова. — Вы случайно не знали этого человека? — С этими словами Иржина протягивает Вартану Маргеляну известную фотографию.
Артист долго и внимательно смотрит на карточку.
Ребята с недоумением переглядываются.
— Да, это танкист Никитин. Степан Андреевич Никитин… Я провел с ним всю войну, с ним и до вашей Праги дошел… И карточку эту знаю: он не расставался с ней никогда…
Немного помолчав, как бы вспоминая что-то далекое и тяжелое, Маргелян добавляет:
— Прекрасный был человек!
— Почему «был»? — с тревогой спрашивает Мачкова.
И вот перед нашими глазами возникает то, о чем рассказывает Маргелян.
Первое утро мира в Праге… Но мирная жизнь еще только вступает на улицы города. Вчерашние баррикады, словно плотины, перегородили окраинные переулки и улицы. Одноэтажными красными домиками застыли в пути трамваи. Из мрачно насупившегося дома, сложенного из темно-серых гранитных глыб, советские бойцы и горожане бережно, поддерживая за руки, выводят ослабевших и измученных людей. Здесь было гестапо. Глаза заключенных отвыкли от солнца…
А сколько его сегодня в городе, щедро украшенном всеми дарами весны!
На улицах еще не видно троллейбусов и автомобилей, по городу еще разъезжают танки, но курсируют они не спеша, с каким-то негромким, умиротворенным рокотом, словно прогуливаясь, словно отдыхая после тяжкой боевой работы.
Мы узнаем одну из машин. И как же не узнать: на бронированной груди ее бело-розовый букет сирени. Да, это тот самый танк, что прижался на несколько минут к обочине дороги возле дома Вашека.
Машина сворачивает в переулок. Навстречу ей из двора высокого старинного дома, украшенного мирными витиеватыми башенками и балкончиками, бегут дети, женщины… И вдруг откуда-то сверху торопливая пулеметная очередь. Падает женщина. Мальчик схватился за ее руку. И так дико, так невероятно, что в это солнечное утро — утро мира! — еще погибают люди.
Танк дернулся, словно от неожиданного удара, остановился. На мостовую выпрыгнули два танкиста — капитан Маргелян и танкист с перевязанным плечом — Степан Никитин… Пригнувшись, они бросаются в парадное высокого старинного дома.
Навстречу им по лестнице бегут трое мальчишек. Они не знают, что произошло на улице, и очень радуются, увидев советских солдат: хватают их за руки и тянут в квартиру, дверь которой открыта.
— Потом! Потом!.. Где у вас ход на чердак? Покажите! Только быстрее, быстрее!
Танкисты, следуя за ребятами, вбегают в квартиру. За столом, щедро уставленным едой, сидят три советских солдата и обедают. Хозяйка радостно приветствует появившихся двух танкистов.
— На чердак! — командует Маргелян, обращаясь к солдатам, сидящим за столом. — Скорей!
Солдаты бросают ложки и, схватив автоматы, устремляются за танкистами. Мальчишки бесстрашно показывают путь на чердак.
И вот чердак старинного дома. Низкие, угрюмые своды…
Белеет на веревке белье. Старые ящики, бочка…
Возле окна судорожно и озлобленно припали к пулемету три фашиста. Они не успели удрать и теперь оказались в ловушке.
Происходит молниеносная схватка. Маргелян успевает очередью из автомата уложить одного из врагов. Двое советских солдат падают, раненные выстрелами фашистов. Степан Никитин, зайдя со стороны, бросается в рукопашную схватку с одним из пулеметчиков. Но раненое плечо мешает ему осилить врага, и когда Маргелян приходит ему на помощь, Никитин уже недвижим.
Маргелян склоняется над телом убитого товарища.
А на улице люди все еще с опаской прислушиваются к тому, что происходит на чердаке дома. Чердак молчит. Люди смелеют, выходят из подъездов, окружают советский танк.
Снова причал Одесского порта. Ясное летнее утро. Здесь собралось много людей, встречающих теплоход. Но не меньше людей столпилось на палубе судна. И те, что в порту, и те, что на теплоходе, приветственно машут друг другу руками, платками, шляпами…
Судно медленно приближается к причалу.
Матрос Костя ловко забрасывает чалку, и ее подхватывает на причале другой, такой же ловкий и молодой матрос.
Среди встречающих мы видим сотрудников редакции газеты и наших неутомимых одесских следопытов. Здесь и Марина, и решительный Вовка, и любознательный Сашка с хохолком на макушке, и серьезная, задумчивая Соня в очках, и Борька, и даже Катя со своим маленьким Женькой… Братишка упорно тянет Катю за рукав.
— Ну, во-от еще! — зло шепчет ему сестра. — Всегда тебе нужно… В самые ответственные минуты. Ничего! Подождешь!
В руках у них цветы. Но ребята не одни: рядом с ними стоит немолодая женщина, в руках у которой тоже букет цветов. Пионеры напряженно вглядываются в лица пассажиров теплохода. Они еще не увидели тех, ради кого пришли сюда, кому принесли газеты и цветы.
Два матроса, и среди них Костя, спускают трап. По нему начинают сходить на берег чехословацкие туристы.
Юные чехи подходят к Косте, и каждый пожимает ему руку. Петр дарит на прощание значок. Костя прикалывает его к тельняшке.
Ребята начинают спускаться по трапу. И вдруг они сверху видят, как навстречу, пробиваясь сквозь толпу встречающих, бегут одесские пионеры, а вслед за ними еле поспевает немолодая женщина с букетом цветов.
Алена улыбается, а голос ее за экраном звучит тихо и грустно:
— Сколько у нас появилось новых друзей!.. И вот они бегут нам навстречу… И смеются… Они ведь еще не знают, что Никитин погиб и что карточку теперь некому будет передать. Я очень хотела выполнить поручение Вашека… Я так хотела! Но я не смогла…
Ребята бросаются навстречу Алене, Петру и Лацо, дарят цветы.
— Вы получили газету? Получили? — спрашивает Марина у Алены.
Алена ничего не отвечает, опускает голову…
В это время подбегает и немолодая женщина с букетом цветов. Она обнимает Алену и целует ее.
Алена смущена и растерянна: она ничего еще не понимает.
— Это же Нина Петровна, жена вашего танкиста! — торопится объяснить Марина. — Она нашлась по фотографии! Понимаешь?
Чешские ребята начинают кое-что понимать.
— Это мой муж! — взволнованно говорит женщина, указывая на снимок в газете. — Эта фотография сделана накануне войны… Спасибо! Спасибо вам, дорогие!..
— А ваша дочка? — осторожно интересуется Алена.
— Дочка?
— Ну да! Девочка!
— У меня нет дочки… У меня сын!
— А чья же это девочка на фотографии? — удивленно спрашивает Мачкова.
Женщина улыбается…
По трапу спускается матрос Костя. Он подходит к пожилой женщине и неожиданно для ребят нежно целует ее в щеку.
— Здравствуй, мама!
— Вот она, моя девочка! — говорит Нина Петровна и шутливо треплет сына за вихор. — Да, да! Не обижайся, пожалуйста: в детстве ты был очень похож на девчонку!
Наши герои потрясены…
Марина протягивает Косте номер газеты.
Костя смотрит на фотографию, читает заметку…
— Костя знает эту карточку, — тихо говорит Нина Петровна. — Она висит над его кроватью…
Группу ребят, Мачкову, Никитину и ее сына окружили чехословацкие туристы.
— Но почему же они все держали в секрете? Мы бы все… все бы им помогали!.. — перебивая друг друга, взволнованно говорят туристы.
— Они хотели сами, без помощи взрослых! — объясняет Туричек. — И правильно! Я сам был таким в их годы!..