Страница 79 из 144
Всю жизнь она была из тех, кто делает все, что запрещено. Конечно, когда затрагиваются такие случаи как: нет, ты не можешь съесть печенье до обеда или нет, ты не можешь взять машину; оставайся тут… или нет, тебе не следует видеться с отцом в тюрьме… это совсем не то, что сейчас развернулось на ее глазах.
Нет, не стоит возвращаться в тот дом.
Хорош, заканчивай шпионаж.
Ну да, большие шишки. Спасибо, но я сама решу, когда будет «хорош». А на данный момент? Мне пока не достаточно.
К тому же, для такого упорства существовала и другая причина: она не приемлет потерю самоконтроля, а ведь это и случилось той ночь. После противостояния с этим мужчиной, Сола испугалась и пустилась в бегство… но она не собирается жить в страхе. С той самой трагедии — о, как давно это было — когда ее жизнь навсегда изменилась, она решила… скорее даже поклялась… что больше никогда ничего не станет бояться.
Ни боли. Ни смерти. Ни неизвестности.
И, конечно же, не мужчины.
Сола навела на резкость, выхватив его лицо. Благодаря городскому освещению, оно было отчетливо различимым. М-да, такое же, как она и запомнила. Боже, какие чертовски темные волосы, словно он их красил. А глаза — прищуренные, враждебные. А какое надменное и хладнокровное выражение лица.
По правде сказать, мужчина выглядит слишком классно для такого как он. Хотя, опять же, возможно, этот наркодилер и Бенлуис вылеплены из одного теста.
Вскоре после этого обе стороны разошлись в разных направлениях: мужчина-одиночка повернулся и направился туда, откуда пришел, с перекинутой через плечо охапкой полупустых мусорных мешков; оставшаяся троица снова пересекла мостовую и вернулась в «рендж ровер».
Сола подбежала к своей, взятой на прокат, машине, черное трико и лыжная маска помогли ей слиться с тенями. Она села за руль «форда», нырнула вниз и воспользовалась зеркальцем, чтобы наблюдать за проходившей под мостом дорогой с односторонним движением.
Дорога была единственно-возможным выездом. Если только мужчина не желал проблеваться от стресса, пережитого из-за езды по встречке.
Мгновение спустя «рендж ровер» проехал мимо. Сола позволила ему немного оторваться, нажала на газ и вышла на позицию где-то в квартале от цели.
Когда Бенлуис давал ей задание, то помимо адреса на реке Гудзон, он также сообщил ей производителя и модель его внедорожника. Однако он не назвал ей его имя.
Все что у нее было — это управляемая по доверенности недвижимость и ее единственный управляющий.
Выслеживая троицу, она запомнила номерной знак. Возможно, один из ее друзей в полицейском участке сможет помочь с информацией; хотя, поскольку домом владеет юр лицо, он наверняка проделал то же самое и с автомобилем.
Как бы то ни было. В одном она была уверена точно.
Куда бы он теперь не направлялся, она будет там.
ГЛАВА 46
Пронзивший тускло-освещенную спальню крик оказался громким, резким и неожиданным.
Когда он отдался в ушах Лэйлы, она не сразу сообразила, кто же ее так разбудил. Что за…
Взглянув вниз, она обнаружила себя сидящей, с крепко сжатыми в кулаках простынями, бешено колотящимся сердцем, и часто вздымающейся и опадающей грудной клеткой.
Посмотрев по сторонам, она поняла, что сидит с широко раскрытым ртом…
Закрыв его, Лэйла осознала, что должно быть крик издала она сама. В комнате больше никого не было. Дверь закрыта.
Она подняла руки, повертела запястьями так, что сначала внутренняя сторона ладоней оказалась сверху, а затем снизу. Свечение в комнате, то малое, что было, больше не исходило от ее плоти — свет лился из ванной.
Дернувшись в сторону, она заглянула за край постели.
Пэйн больше не лежала грудой на полу. Должно быть, женщина ушла… или ее унесли?
Первой мыслью Лэйлы было отправиться на поиски сестры Вишеса. Просто соскочить с кровати и начать поиск. Хотя она понятия не имела, что же такое произошло между ними, не осталось сомнений, что воительница за это дорого заплатила.
Но Лэйла остановила себя, испугавшись, что этому хорошему самочувствию придет конец. Сознанием она прощупала себя внешне и внутренне, погрузилась разумом в тело, исследуя и ожидая обнаружить спазмы, теплую жидкость между ног, странно тянущую боль в костях.
Ничего.
Так же как комната могла погрузиться в тишину, когда все находящиеся в ней вдруг замолчали, телесная форма могла повторить то же самое, когда все ее составляющие не подали никаких жалоб.
Откинув с себя одеяла, Лэйла свесила ноги с края высокого матраса, подсознательно приготовившись к жуткому ощущению вытекающей из утробы крови. Когда ничего подобного не последовало, она задумалась: «неужели выкидыш уже закончился? Но разве Хэйверс не сказал, что он будет длиться неделю?»
Потребовалось мужество, чтобы подняться на ноги. Хотя она и считала, что это глупо.
По-прежнему, ничего.
Лэйла медленно побрела в ванную, ожидая, что в любой момент стремительный натиск симптомов вернется и опустит ее на колени. Готовясь к пронзительной боли, возвращению тех ритмичных спазмов, того процесса, который снова завладеет ее телом и разумом.
«Не знаю, сработает или нет, но если позволишь, я сделаю что смогу».
Лэйла рванула свою одежду, неистово сбрасывая ее с себя. А затем села на унитаз.
Ни кровотечения.
Ни спазмов.
Какая-то часть ее так глубоко погрузилась в скорбь, что, казалось, эмоции были бездонны… так странно, но в процессе выкидыша она ощутила некое подобие связи со своим малышом. А точно ли все кончено? В таком случае конец был бы полным… хотя разумом она понимала, что там не было ничего, что жило или могло выжить; иначе беременность бы не прервалась.
Другая ее половина была охвачена отчаянной надеждой.
Что, если…
Она приняла наскоро душ, не смотря на то, что действительно не знала, почему так торопится или куда пойдет.
Глядя на свой живот, она погладила мыльной ладошкой гладкий, ровный участок кожи.
«Прошу… что угодно, возьми все, что пожелаешь… только даруй мне эту жизнь внутри меня и можешь забрать все остальное».
Она обращалась к Деве-Летописеце, пусть даже матерь расы теперь больше ей не внимала.
«Даруй мне моего ребенка… позволь его сохранить… умоляю».
Ощущаемое ею отчаяние, было почти так же велико, как и физическая боль. Спотыкаясь, она выбралась из душа, небрежно вытерлась и накинула на себя первые попавшиеся чистые вещи.
Из увиденного ею по телевизору, у человеческих женщин существовали тесты, которые они могли использовать сами, палочки и прочая всячина, разработанная для информирования их о тайнах деторождения (в их телах). У вампиров не было ничего подобного — по крайней мере, она о таком не знала.
Но мужчины знали. Всегда.
Выскочив из своих покоев, она поспешила в направлении коридора со статуями, молясь наткнуться на кого-нибудь, кого угодно…
Кроме Куина.
Нет, она не хотела, чтобы он оказался тем, кто выяснит, не случилось ли чуда… или все осталось по-прежнему. Это просто жестоко.
Первая дверь, у которой она оказалась, принадлежала Блэйлоку и, поколебавшись, она постучала в нее. Блэй знал о положении вещей с самого начала. И в самом сердце он был очень хорошим человеком, сильным, достойным мужчиной.
Когда ответа не последовало, Лэйла выругалась и развернулась. Она не смотрела на время, но при условии, что жалюзи поднялись и запах подаваемого внизу ужина, не ощущался, вероятно, была середина ночи. Несомненно, он ушел сражаться…
— Лэйла?
Она развернулась. Блэй опирался на дверной проем своей комнаты, на лице застыло выражение удивления.
— Извини. — Ее голос дрогнул, и ей пришлось прочистить горло. — Я… мне…
— Что не так? Ты… эй, помедленней, расслабься. Давай-ка присядем.
Когда что-то приблизилось и коснулось ее попы, она поняла, что он усадил ее на скамейку, покрытую сусальным золотом как раз возле его комнаты.