Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 68 из 76



Более не ограниченная семьей Кеннеди, Джекки впервые в жизни начала по-настоящему веселиться. Она носила дорогостоящие украшения и облегающие джинсы, футболки без лифчика, экстравагантные юбки и легкомысленные шляпки.

Онассис ни в чем не препятствовал ей. Напротив, чтобы удивить ее, он заказал Хальстону сексуальное нижнее белье для жены.

«Он заплатил мне столько за это нижнее белье, что мне хватило бы этих денег до конца моих дней», — вспоминает Хальстон. Когда коллекция была готова, он послал ее Джекки, которая действительно очень удивилась и так рассердилась, что отослала ее назад.

Джекки наслаждалась своей славой, но ее раздражали неожиданные вспышки фотоаппаратов и назойливые журналисты. Однажды какой-то фотограф снял ее в тот миг, когда она покидала кинотеатр после просмотра порнофильма. Она сбила его с ног, использовав прием борьбы дзюдо. Особенно ее раздражал один фотограф по имени Рон Галелла. Она пожаловалась на него Онассису, и тот попробовал убедить этого человека оставить ее в покое. Однажды вечером он обнял Галеллу за плечи и спросил, зачем ему все это надо.

«У вас своя работа, у меня своя», — отвечал фотограф.

«Она пережила много горя».

«Да, но жизнь продолжается. Я ведь не садист. Если бы не я, люди убивали бы друг друга, страдая от любопытства: им же необходимо все знать о ней и детях».

«Не делайте больше этого».

«Тогда устройте меня на работу в «Олимпик Эйруэйз».

«Хорошо, и я заплачу вам один доллар».

Джекки рассердилась на Аристотеля за то, что тот снизошел до разговора с фотографом. В конце концов, она добилась того, что Галеллу арестовали. Она предъявила ему иск в 6 000 000 долларов за вмешательство в личную жизнь и моральный ущерб, утверждая, что не могла покинуть своей нью-йоркской квартиры из-за страха перед ним и его фотоаппаратом.

На всех 4000 фотографиях Галеллы она выглядит превосходно. Он никогда не фотографировал ее выпивающей или курящей сигарету. Фактически он старался приукрасить ее. За год он продал 15 000 ее фотографий различным изданиям. Ему приходилось прыгать через заборы, прятаться у обочины дороги, следовать за ней на Капри, в Неаполь, на Скорпио, Пипак, в Нью-Джерси и Бруклин Хейтс. Каждая фотография демонстрирует любовь фотографа к своему объекту.

Судебное разбирательство длилось несколько дней, в конце концов, федеральный судья, назначенный еще президентом Кеннеди, вынес приговор в пользу Джекки. Он приказал фотографу не приближаться к самой желанной для журналистов женщине в мире на расстояние 50 ярдов и не подходить к ее дому на расстояние 100 ярдов. Позднее этот приговор был пересмотрен, и расстояние сократилось до 25 футов. И все же у Джекки появился новый повод праздновать победу. Первое поражение в суде она нанесла Уильяму Манчестеру.

«Так ему и надо, — говорила она друзьям. — Он не имеет права преследовать меня». Онассис был недоволен. Когда адвокат Джекки прислал ему счет на 235 000 долларов, он отказался оплатить его, заявив, что не имеет к этому делу никакого отношения.



«На людях Джекки ведет себя безупречно, — говорил ее сводный брат, Жами Очинклосс. — Она знает, как выйти из автомобиля, и делает это с элегантностью кинозвезды. Она знает, как нужно улыбаться и расположить к себе толпу. Фактически в конце вечера она испытывает упадок сил, так как тратит очень много энергии. Но она разрешала себя фотографировать только в такие минуты. Ее сводят с ума фотографы, которые пытаются делать снимки, когда она не знает об этом, наживаясь на ее фотографиях. Топ-модели получают огромные деньги, если их фото появляются на обложках журналов, ей же в подобных случаях не платят ни цента. Это-то ее и бесит».

Имея в своем распоряжении миллионы долларов, Джекки начала вести до предела экономный образ жизни. Она тайком продавала свою одежду в комиссионные магазины, которые платили ей 50 % от цены. Деньги были нужны ей, так как у нее практически не имелось наличных. Вскоре после свадьбы Онассис дал ей два миллиона долларов и посоветовал вложить их в облигации. Вместо этого она начала играть на бирже и потеряла почти все деньги. Она умоляла Аристотеля возместить ей убытки, но он отказался.

В отличие от мужа Джекки не тратила деньги направо и налево. Она платила своим служащим минимальные зарплаты, полагая, что они должны служить ей ради престижа. Однако она не жалела денег на роскошную одежду, а также тратила большие суммы на детей, поощряя поначалу и свою падчерицу покупать для себя одежду.

Кристина была робкой молодой женщиной, которая принимала амфетамин, чтобы не полнеть, и транквилизаторы, которые помогали ей бороться с депрессивными состояниями. Она не могла видеть Джекки в качестве своей мачехи и постоянно надеялась на то, что отец вновь сойдется с ее веселой красивой русоволосой матерью, которой было только шестнадцать лет, когда она вышла замуж за сорокалетнего Онассиса. Тина Ливанос Онассис уже была замужем за маркизом Блэндфордским, когда Аристотель решил жениться на Джекки, но Кристина и ее брат Александр наивно надеялись, что родители могут сойтись вновь.

С детства Кристина и Александр привыкли видеть, как их отец враждует с нефтяными компаниями, суверенными государствами, главами держав. Они были свидетелями жестоких разногласий между ним и их дядей, Ставросом Ниаркосом, который женился на темноволосой и серьезной сестре их матери, Евгении. Они страдали, когда их отец в течение шести лет находился в любовной связи с Марией Каллас, которую они презирали.

Избалованные, выросшие в роскоши, они с детства привыкли встречаться с разного рода знаменитостями. Князь Ренье, княгиня Грейс из Монако считались членами семьи. Сэр Уинстон Черчиль был любимым другом, а Грета Гарбо — частым гостем. Их портреты писали Верте, Домерк и Видал-Квадрос. Король Саудовской Аравии лично дарил им пони. Деньги дождем лились на них. Достигнув двадцатилетнего возраста, они стали миллиардерами. Однако оба ребенка скорее страдали от богатства, чем были счастливы.

У отца Кристины никогда не хватало времени побыть с ней, и он не скрывал, что хотел бы иметь второго сына. Она бесцельно прожигала жизнь в роскошных квартирах и на яхтах, расстраиваясь из-за непокорных волос, склонности к полноте и большого носа. Она старалась дружески относиться к Жаклин, но это у нее плохо получалось.

Близкие друзья Джекки говорят, что неприязнь была взаимной. «Джекки говорила мне, что Кристина — это избалованный монстр, одевающийся, как греческая крестьянка, — вспоминает одна женщина. — Сначала она хотела доставить удовольствие Аристотелю, устраивая вечеринки для Кристины в своей нью-йоркской квартире и водя ее по магазинам. Но у нее так ничего и не получилось».

Говорит одна из подруг Кристины: «Не сомневайтесь, она ненавидела Джекки с самого начала. В лучшем случае они просто терпели друг дружку».

Менее чем через три года после того как Джекки стала миссис Онассис, ее падчерица, которой тогда было двадцать лет, сбежала с Джозефом Болкером, сорокавосьмилетним разведенным продавцом недвижимости из Лос-Анджелеса. Онассису сообщили о свадьбе, которая состоялась в Лас-Вегасе, по телефону, когда они с Джекки отмечали ее 42-ой день рождения на Скорпио. Звонок взбесил его, и он немедленно лишил дочь наследства, сказав ей, что она не получит ни цента, пока будет находиться в браке с Болкером. Мысль о том, что его дочь выходит замуж за еврея, имеющего четырех взрослых детей, вызвала у него взрыв ярости. Онассис всегда недолюбливал евреев и не доверял им. Видя мужа в гневе, Джекки замолкла, боясь своими словами подлить масла в огонь.

Кристина прожила в браке лишь девять месяцев. Болкер послушался Онассиса и начал бракоразводный процесс в Калифорнии. «Мы жили в напряжении, — говорил он. — Она еще слишком молода и не смогла перенести разлуки с отцом».

«Он перестает быть моим мужем, но навсегда останется моим лучшим другом», — заявила Кристина.

Онассис также был недоволен своим сыном, Александром, из-за его романтической связи с Фионой Тиссен. Онассис протестовал, ибо баронесса была разведена и имела двоих детей. Кроме того, несмотря на свою красоту и внешнюю моложавость, она годилась Александру в матери. Александр, в свою очередь, напал на отца, обвиняя его в том, что тот женился на Джекки, которую он презирал и называл куртизанкой. Он не скрывал свою враждебность к ней. Однажды вечером они втроем сидели в ресторане «Максим», и Александр, обращаясь к Джекки, спросил: «Ты действительно считаешь, что женщина может выйти замуж из-за денег?»