Страница 16 из 17
— Мамочка? — невнятно пробормотал Магнус.
— Мамочка тут, сынок! — истошно закричала Маделин, и тут в кухню вошёл Джим с нюхательной солью в руке.
При виде обыкновенной коричневой мыши на его кухонном столе, притом нагло обнюхивающей его драгоценного Короля, крысолов дальше стал действовать чисто механически. По его мнению, обычных мышей, равно как обычных крыс, следовало убивать. Если получится, не доставляя мучений, но без малейших колебаний. Джим схватил с буфета скалку.
Впоследствии ни Марк Аврелий, ни Роланд не могли точно припомнить, что именно произошло в следующие секунды. Нырнула ли Маделин под Магнуса, ища защиты, или же он сам прикрыл её тельце своим могучим телом при виде грозно поднятой скалки?
Но вот чего ни тот, ни другой не могли забыть, так это того, что случилось дальше. Они увидели, как Джим, уже опускавший на жертву смертоносное оружие, вдруг в ужасе задержал удар. Как Магнус поднялся на подушке и выпрямил ноги, шерсть у него встала дыбом, глаза опять стали осмысленными, и он захлопал ими от ярости. Вся троица ждала, что вот сейчас последует обычный крик: «Гадкий! Укусить!»
Но вместо этого, к великому их удивлению, Магнус разразился взрывом, потоком, яростной лавиной слов.
— Эй, ты, послушай! — сердито закричал он, злобно глядя на Крысиного Джима. — Ты что это творишь? Не скажу, будто понимаю, что происходит, последнее, что я помню: я бежал по дороге, хотел найти своих родителей. Понятия не имею, как они с дядей Роландом тут оказались. Но не в этом дело. Дело в том, что ты чуть не ударил мою маму по голове. Мою маму! Добрейшую, милейшую, нежнейшую из всех мышиных мам! Как это понимать? Ты обращаешься со мной как с королём, пичкаешь всякими вкусными вещами (Магнус даже облизнулся посреди монолога) и тут же хочешь вышибить мозги моей маме! Если ты ещё учинишь такое безобразие, я без малейшего колебания, без тени сомнения, иначе говоря, всенепременно тебя укушу. Или моё имя не Магнус-Супермыш! А таково моё имя.
Он перевёл дух. Из-под него выползла Маделин с разинутым ртом и выпученными глазами.
— Попомни мои слова, — заключил Магнус.
Глава шестнадцатая
ХОРОШИЙ И СЫТНЫЙ ЗАВТРАК
Совершенно ошеломлённая троица молча внимала его словам.
— Маркуша! — прошептала наконец Маделин. — Он разговаривает! Как следовает!
— Как следует.
— Ну да, разговаривает. Только откудова это у него взялось?
— Откуда.
— Что?
— Откуда взялось, Мадди, голубушка.
— Да знаю я, знаю, глупый. Но как?
Марк Аврелий оценивающе посмотрел на сына, у которого вдруг открылся дар красноречия. Роланд, приобретший уже умение переводить даже самые тяжеловесные речи, придвинулся поближе к Маделин.
— По размышлении… — начал Марк Аврелий.
— Если подумать, — пробормотал Роланд.
— …не лишено вероятности…
— Вполне возможно.
— …что причиной его словоохотливости…
— Почему Магнус так много говорит.
— …может быть недавнее несчастливое происшествие…
— Может быть связано с аварией.
— …в результате чего…
— И тогда.
— …не исключено, что он получил сотрясение мозга…
— Получил удар.
— …в черепной области…
— По голове.
— Вот так штука! — отозвалась Маделин. — И это развязало ему язык!
Всё это время Крысиный Джим стоял столбом и лишь опустил скалку под обстрелом громких и явно сердитых визгов Мышиного Короля. Он вдруг почувствовал слабость. Ему пришла в голову страшная мысль, что он чуть не нанёс непоправимый вред Его Величеству — и это уже во второй раз за утро! Джим упал в кресло, откупорил бутылочку нюхательной соли и сделал вдох.
Когда он наконец перестал задыхаться и вытер глаза большим красным в белую горошину платком, то разглядел, что к маленькой коричневой мышке присоединилась серая с покалеченной лапкой. Обе они всячески крутились и суетились вокруг Мышиного Короля в большом возбуждении с явной радостью, и Джима вдруг осенило.
— Вот оно как! — пробормотал он себе под нос. — Видно, это твои мама с папой! — Он вытер лоб. — Уф! — выдохнул он. — А я-то чуть твоей мамаше мозги не вышиб!
Внутри клетки Роланд нетерпеливо скрёб сетку лапами, Джим протянул руку к дверце и открыл защёлку.
— А ты небось его дядя, — усмехнулся он.
Крупный белый вислоухий кролик запрыгал по столу и присоединился к мышам. Раздался хор писков и ворчливых звуков.
— Ох, дядя Роланд! — радостно воскликнула Маделин. — Вы ведь говорили, что мы опять встретимся! Говорили, чтоб мне с места не сойтить.
— Не сойти, — поправил Марк Аврелий.
— Ну, Маркуша, я так и сказала. Помню, как сейчас, все ваши слова. «Перед моим мысленным взором, — так вы сказали, — триумфальное воссоединение Магнуса-Супермыша…»
— …с его очаровательной мамой, — вставил Марк.
— …и его мудрым отцом, — закончила Маделин.
— В самом деле говорил, — подтвердил Роланд, и в голосе его послышалась трудноскрываемая нотка гордости. — Я безмерно рад за вас троих. — Он обернулся к Магнусу. — Как поживаешь, мой мальчик? Всё в порядке?
— Да, спасибо, дядя Роланд. Сейчас мне требуется только одно — поесть. А теперь смотрите!
И он крикнул, обращаясь к Джиму, своё самое первое и любимое слово.
Крысолов послушно достал из кармана конфетки. Когда к ним приблизилась его ручища, Маделин и Марк Аврелий нервно отскочили назад.
— Всё в порядке, — успокоил их Джим. — Не бойтесь. Я вам ничего плохого не сделаю.
— Всё в порядке, — сказал Роланд. — Не бойтесь, он вам ничего плохого не сделает.
— Ну, дядя Роланд, раз уж вы так говорите, — дрожащим голосом пролепетала Маделин. — Не скрою, я до того испугалась, чуть не взвизгнула.
Марк Аврелий нервно хихикнул.
— А мне даже послышалось, что взвизгнула.
Глядя, как Магнус расправляется с конфеткой, Джим вдруг вспомнил, что из-за драматических утренних событий не позавтракал.
— Что нам всем нужно, — сказал он, — так это хороший сытный завтрак.
— Что нам всем нужно, так это хороший сытный завтрак, — проговорил Магнус.
Джим повернулся и пошёл в кладовку.
— Должен сказать, — заметил Роланд, — ты его здорово выдрессировал.
Скоро крысолов вернулся, неся поднос, который осторожно поставил на стол перед всей компанией. Для Магнуса там, конечно, лежал батончик «Марс». Для Роланда — громадная морковка. А перед Маделин и Марком Аврелием Джим положил большой ломоть чеддера. Он смотрел, как они сидят, держа чеддер в передних лапках, не спуская с Джима чёрных глаз. «Мама и папа Его Величества, — думал он. — Хотел бы я знать про него всё с самого начала. Вот если бы вы умели разговаривать».
Он ухмыльнулся, глядя на них.
— Это твёрдый сыр, — сказал он. — Приманка для мышеловки.
— Мне кажется, он хочет что-то нам сказать, — заметила Маделин. — Что он говорит, Магнус, не знаешь?
— Боюсь, я не понимаю, мамочка, — ответил Магнус. — Люди только и умеют издавать какое-то гудение. Вот если бы они умели разговаривать… По сравнению с животными их способность к общению кажется в крайней степени рудиментарной.
— Магнус-Супермыш!
— Что, мамочка?
— Ты стал говорить совсем как твой отец!
Марк Аврелий, у которого рот был набит сыром, слушал их с самодовольным видом. Нос у Роланда бешено задёргался.
— Так ли сяк ли, — Маделин снова куснула сыр, — а нам, считаю, сильно повезло. Пускай человек и не умеет говорить как следовает, зато уж голодом он нас не заморит. Поглядите на него!
Джим, пока его собственный завтрак жарился на сковороде, хлопотал, выставляя ещё один набор деликатесов.
Для вегетарианца Роланда тут были капустные листья, хлеб, яблоко. Для остальных — печенье, горсть кукурузных хлопьев, смарти, шкурки от бекона.