История груди

Анри де Мондевиль (ок. 1260–1320), наиболее известный французский хирург того времени, также высказался на тему груди. Он был придворным хирургом французского короля Филиппа Красивого и профессором хирургии в Монпелье и Париже и считал, что рак груди следует оперировать только в том случае, если есть возможность полностью удалить новообразование, иначе операция только ухудшит положение. Из своего опыта он знал, что разрез, проходящий по опухоли, приводит к образованию незаживающей раны, хотя причины этого он не понимал. В то время врачи не подозревали о том, что при такой операции раковые клетки могут распространиться по всему организму и рак станет системной болезнью.

Де Мондевиль также работал и над предположением Галена по поводу местоположения грудей: «Причины того, почему у женщин груди расположены на грудной клетке, тогда как у других животных они чаще расположены в другом месте, могут быть трех родов. Во-первых, грудная клетка — это благородное, заметное и целомудренное место, поэтому их можно пристойно показать. Во-вторых, нагретые сердцем, они возвращают свое тепло ему, и этот орган укрепляет сам себя. Третья причина относится только к большим грудям, которые, прикрывая грудную клетку, согревают, закрывают и укрепляют желудок»[320]. То, что де Мондевиль не знал из анатомии, он возмещал галантностью изложения.

Медицинские описания человеческого тела часто основывались на весьма скупых фактах, а иногда обходились вообще без них. Последнее особенно верно для грудного молока, которое со времен Гиппократа считали формой менструальной крови. Комментируя эту «поэтику молока и крови», историк Тома Лакер (Thomas Laqueur) рассматривает это утверждение как часть медицинской гносеологии, которая в большей мере полагается на клиническую и народную мудрость, чем на наблюдение [321]. В эпоху Возрождения художники-анатомы заходили настолько далеко, что рисовали соединение между сосудами матки и грудями, как на знаменитом рисунке Леонардо да Винчи [322].

Только благодаря работам Везалиуса (1514–1564) изучение анатомии превратилось в настоящую науку. Он был хирургом в Падуе и вскрывал трупы, поэтому смог изменить представление о функциях человеческого тела. Но основной его трактат об анатомии, подрывающий основы современной ему медицины и впервые опубликованный в 1543 году, все еще пронизан идеями Аристотеля и Гиппократа о женщинах. Например, Везалиус верил, что субстанция, из которой образуется зародыш, состоит из «генитального семени» и «менструальной крови». Грудное молоко по-прежнему оставалось загадкой, превращаясь из крови в молоко по пути к грудям. Интерес Везалиуса к грудям был сосредоточен на потребностях новорожденного, как это видно из следующего описания:

Когда зародыш выходит на дневной свет, он сосет молоко из грудей, находя себе пищу, хотя этому его никто не учил. Груди расположены на грудной клетке и украшены сосками. Они состоят из железистого материала, который благодаря врожденной силе превращает поступающую в него по венам кровь в молоко [323].

Другие врачи эпохи Возрождения обсуждали все аспекты грудного вскармливания в трактатах, которые читали другие врачи, а не женщины, так как большинство этих трудов было написано на латыни. Даже написанные на понятном обычному человеку языке труды читали в основном гуманисты и профессионалы, так как немногие мужчины умели читать, а среди женщин таких было еще меньше.

Знаменитая фигура в медицинском мире Франции XVI века Амбруаз Паре (1510–1590) много написал о грудном вскармливании. Под влиянием греко-римских предшественников он сосредоточился только на кормилицах. В главе под названием «О грудях и грудной клетке кормилицы» он утверждает, что «у нее должна быть широкая грудная клетка и достаточно большие груди, не плоские и не висящие, а нечто среднее между твердым и мягким». Эта «средняя мягкость» была признаком хорошего молока, которое легко потечет, когда ребенок начнет сосать грудь. Что же касается твердых грудей, то их молоко считалось слишком концентрированным, а младенец, «находя их излишне твердыми, сердится и не хочет сосать»[324]. И еще один недостаток такой груди, по мнению Паре: из-за нее нос ребенка становится толстым и курносым!

Труды Паре изобилуют подобными сомнительными утверждениями: темноволосые кормилицы лучше светловолосых, а рыжеволосых вообще не следует нанимать. Если последним ребенком кормилицы был мальчик, то она обладала особыми преимуществами: в ее крови «меньше экскрементов», и ее молоко лучше, «потому что младенец мужского пола, еще будучи в утробе матери своей, согревает ее лучше своим естественным жаром, чем младенец женского пола». И все-таки, несмотря ни на чем не основанное предпочтение, отдаваемое темноволосым кормилицам, младенцам мужского пола и так далее, Паре давал практические советы по грудному вскармливанию, которые не лишены здравого смысла.

Он понимал, что многие женщины чувствуют себя измученными после родов, и проявлял необычную заботу о здоровье не только ребенка, но и матери. Матерям, которые принимают решение не кормить свое дитя, Паре посвятил длинную главу, рассказывая о том, как остановить молоко. Среди прочего он рекомендовал массаж, пластыри, лосьоны, банки на бедра и живот и сосание груди взрослым человеком или маленькой собачкой! Если же такую помощь ей никто не мог оказать, то Паре советовал ей использовать стеклянный отсос, один конец которого прикладывался к соску, а через другой она должна была отсасывать молоко.

Как и у других медиков и моралистов той эпохи, у Паре были все основания считать, что материнское грудное вскармливание лучше для здоровья младенца, чем молоко кормилицы. Во второй половине XVI века ни для кого не было секретом, что уровень смертности среди младенцев, отданных кормилицам, был невероятно высоким. Одной из причин этого явления было, вероятно, то, что у кормилиц, кормивших грудью месяцами, если не годами, не было молозива, с которым антитела из организма матери передаются ребенку. Дети бедняков, которые сосали грудь матери сразу после рождения, скорее всего, умирали реже. Валлийский врач Джон Джоунз, наблюдавший этот феномен, отмечал в 1579 году «относительно крепкое здоровье младенцев у матерей из семей победнее»[325]. Даже если матери из высших классов решили бы сами кормить своих детей, они бы не делали этого первые несколько дней после родов, так как бытовало ошибочное мнение, высказанное еще Аристотелем, что «первое молоко» вредно ребенку.

Пока врачи эпохи Возрождения создавали труды по акушерству, собственно уход за большинством матерей во время беременности, родов и кормления грудью оставался епархией повитух. Чаще всего повитухи перенимали опыт у других повивальных бабок, не получая специального образования и не испытывая контроля со стороны муниципальных властей. В Париже, тем не менее, к концу XVI века профессия повитухи тщательно контролировалась светскими, медицинскими и церковными властями. В официальном списке повитух за 1601 год содержится шестьдесят имен, расположенных по старшинству. Среди них названа и госпожа Луиза Буржуа.

Луиза Буржуа осталась в истории как повитуха, помогавшая при рождении французского короля Людовика XIII и принимавшая остальных пятерых детей Марии Медичи и короля Генриха IV. Она известна еще и тем, что в 1609 году опубликовала первый французский учебник по акушерству, написанный повитухой. Буржуа повторяет многое из того, что можно увидеть в трудах Амбруаза Паре (с которым учился ее муж-хирург). Но она добавила многое из собственного опыта по уходу за женщинами. В ее рецептах больше кухни, чем медицины. Например, один из многочисленных рецептов для прекращения лактации предусматривает использование мази из пчелиного воска, меда, унции розового масла, унции свежего сливочного масла, сока шалфея и кервеля. Мазь следовало нанести на тонкий слой конопли и наложить на груди после того, как их натерли смесью розового масла с уксусом. Затем груди следовало замотать горячей льняной тканью и оставить на восемь дней. Кормящим матерям, у кого по какой-то причине пропало молоко (из-за страха, гнева, нездоровья, плохого питания или меланхолии), а они хотели его вернуть, Луиза Буржуа предлагала суп из фенхеля, цикория, щавеля и латука, есть который надлежало утром и вечером. Женщинам с набухшими грудями или с опухолью в них она советовала: «Возьмите полфунта лярда и растопите его, добавьте немного свежего пчелиного воска, две унции дегтя и приготовьте из всего этого мазь, которую вы нанесете на грудь, как только нарыв будет вскрыт»[326]. Домашний стиль советов Буржуа, вероятно, обеспечил ей популярность среди многих поколений повитух, матерей и кормилиц, которым были не по зубам более сложные медицинские трактаты.

320

Цитата из de Moulin, с. 15.

321

Thomas Laqueur, Making Sex: Body and Gender from the Greeks to Freud, c. 104–105.

322

Рисунок воспроизведен у Ke

323

Andreas Vesalius, The Epitome of Andreas Vesalius, перевод на английский язык L. R. Lind, c. 86–87. Этот краткий очерк является сокращенным изложением книги Везалиуса De Humani Corporis Fabrica Libri Septem (Basel, 1543).

324

Эта и следующие цитаты взяты из Ambroise Paré, Oeuvres Complètes, издание J.-F. Malgaigne, том 2, c. 687, 689.

325

Цитировано y Dorothy McLaren в «Marital Fertility and Lactation», в Women in English Society 1500–1800, издание Mary Prior, c. 27.

326

Louise Bourgeois, Dite Boursier, Sage-Femme de la Reine, Observations Diverses sur la Stérilité, Perte de Fruits, Fécondité, Accouchements et Maladies des Femmes et Enfants Nouveau-Nés, Suivi de Instructions à Ma Fille, c. 90.