Страница 24 из 49
Наконец подошли они к низкой сакле старушки Гузелгюл, предстали перед ней и стали рассказывать о себе и о цели своего прихода.
Выслушала Гузелгюл путников и, посмотрев на их усталые лица, на изорванную одежду, на пыльные, порванные кожаные чувяки с высокими голенищами, пожалела их.
– Я бы помогла вашему горю, – сказала она, – но это не в моей власти. Вам нужны розы, которые растут в моем цветнике, но они строго охраняются всеми осами этого леса. Если вы сможете зайти в тот цветник, да так, чтобы осы не покусали вас до смерти, и сорвать розу и розочку, то ваша взяла. Если же осы вас покусают, то считайте, что вы пришли сюда, чтобы обрести свою смерть.
Данусменд выслушал старушку Гузелгюл и сказал:
– Что судьбой предрешено – тому и быть. Ступай, мой хозяин, в цветник... Такой дальний путь прошли, много трудностей перевидали, стыдно ни с чем возвращаться.
Ничего не оставалось делать несчастному бездетному Шолуму. Вошел он в цветник и только потянулся к цветку, как из таинственной чащи леса с жужжанием слетелись рои огромных, большеглазых ос. Как только не махал старик руками, защищаясь от злых и разгневанных ос, как только не кричал, взывая неведомо кого на помощь, но огромные злые осы все садились ему то на плечи, то на шею, то на лицо, то на руки и больно жалили. Явная смерть ждала бы бедного старика, если бы не знакомый соловей. Сел соловей на куст розы и стал изо всей силы петь песню, в которой говорилось:
Услышали осы волшебную песню соловья и тут же замерли, застыли на месте. Те, которые хотели ужалить – не могли высунуть свои жала; те, которые летали – так и застыли в воздухе; те, что хотели взлететь – так и не взлетели... Околдовала их песня соловья. А бездетный старик между тем поспешно сорвал одну розу и еще розочку и вышел из цветника, уже покусанный и опухший.
Пришел он к древней старушке Гузелгюл, а та и говорит:
– Высушишь розу и розочку, затем растолчешь и заваришь чай. Семь дней по семь раз в день с женой будешь чай этот пить. Пройдет девять месяцев и девять дней, и у вас родится сын. Но знай, когда сыну исполнится семь лет и семь дней, ты умрешь. За девять месяцев до твоей смерти жена родит тебе и дочь. Когда девочке исполнится семь лет, умрет и жена... А теперь возвращайтесь, Бог вам в помощь.
Старик и данусменд поблагодарили Гузелгюл за розы и тронулись в обратный путь.
Много месяцев и недель пробыли они в дороге, семь чужестранных земель проехали, во многих караван-сараях ночевали; семь раз спускались в непролазные ущелья и семь раз выбирались оттуда. А старый Шолум никак не мог дождаться конца пути: ему все не терпелось скорее добраться домой и обрадовать заждавшуюся его старушку.
Добрались они до седьмой реки, напоили коней своих, разожгли костер, поставили казан с пловом на огонь и сами сели у огня отдохнуть. Тут Шолуму представилось, как радостно встретит его Мозол и на радостях всплакнет. От этой приятной мысли в нем заиграла кровь, и старик стал танцевать вокруг костра:
– Арса, арса, у меня будет сын, у меня будет дочь!.. Арса! Арса!..
Неподалеку от этих мест жил один данандей. Услыхал вещун, что кто-то в такт танцу хлопает и «Арса! Арса!» кричит. Приблизился он к костру и, увидев пляшущего старика, спросил:
– Да пусть радость и веселье вечно сопутствуют вам, старцы! Почему вы так радостны?
Рассказали ему старцы все как есть. А вещун улыбнулся ехидно и говорит:
– У сегодняшней радости в завтрашнем дне горе бывает.
Не по душе пришлись данусменду слова незнакомца, и он зло сказал:
– Чтоб язык твой сгнил, собачий сын.
Разозлился данандей, стукнул своим волшебным посохом о землю и крикнул:
– Исчезни с глаз моих на дно реки, и стань там Серови.
В это время из того места, куда незнакомец ударил своим посохом, вырвался смерч, закрутил, завертел Меошиераха, и унес в реку.
– А ты, старец, ступай своей дорогой, – сказал данандей и добавил: – Но знай и помни, что у сегодняшней радости в завтрашнем дне горе бывает.
Сел старый Шолум на коня своего и, не отведав плова, поехал лицом к своей стране. Семь раз пришлось ему подниматься на вершины крутых гор и семь раз спускаться, но, наконец, добрался он до родного порога. Обрадовалась жена возвращению мужа. Много народу пришло проведать Шолума, а вечером он рассказывал собравшимся обо всем случившемся с ним в дороге и о встрече с незнакомцем.
Когда старый Шолум закончил свой рассказ, жена сказала ему:
– Шолум, да исполнятся твои желания, я просила бы тебя этому доброму данусменду в нашем дворце памятник из золота и мрамора поставить. Такому человеку, как он, нужно воздать заслуженную честь и память. Пусть слава о добром человеке будет примером для детей, которые у нас родятся.
– Словами самого Бога говорит жена твоя. И вправду, нужно бы такому доброму данусменду, каким был бедный Меошиерах, поставить памятник, – в один голос обратились к Шолуму все собравшиеся.
Распорядился владелец дворца, чтобы поставили доброму старцу данусменду Меошиераху памятник. Через три дня и три ночи его приказ был выполнен. Много народу приходило смотреть на этот памятник и почтить заколдованного данусменда Меошиераха.
Спустя несколько дней бездетные супруги потолкли в ступе привезенные розы, заварили чай и стали пить. Семь дней и по семь раз в день пили они этот чай. А через девять месяцев и девять дней, как и говорила Гузелгюл, у стариков родился сын необыкновенной красоты. Назвали его Гавриил. Если у человека два глаза, то нужно еще два глаза, чтобы смотреть на красоту этого ребенка. Радости стариков не было предела – они готовы были лопнуть от счастья.
О, бедные старики, если бы они могли знать, что ждет впереди их новорожденного.
Но не станем забегать вперед, а расскажем о том, как растили они свое чадо.
Его ватой пеленали, чтобы ветерок не мог тела его касаться; его в масле купали, чтобы здоровым рос; его мясом без костей кормили, чтобы сильным был, ему хлеб без отрубей давали, чтобы рос скорее, его всеми молитвами благословляли, чтобы Бог был к нему добр... И он рос изо дня в день красивым, умным, здоровым и добрым.
За девять месяцев до того, как мальчику исполнилось семь лет и семь дней старая мать родила дочь. Назвали ее Белго. В ту ночь, когда родилась дочь, луне стало стыдно – девочка затмила ее своей красотой. И звезды на небе погасли – их погасил взгляд девочки. А когда наступило утро, лучи солнца тут же исчезли в золотых ее волосах.
Спустя некоторое время после рождения девочки старый отец умер, как и предсказывала старая Гузелгюл. Предали его тело земле, а через год устроили серсали и надгробный мраморный памятник поставили.
Но время шло. Гавриилу исполнилось четырнадцать лет, и у него стали появляться усы, а девочке исполнилось семь лет, и ее косички превратились в сорок тугих кос. Старая мать глядела на детей своих и не могла нарадоваться ими.
– Дети мои, живите дружно и никогда не грубите друг другу, – часто говорила она. – Где дружба и согласие, там и колючка розой станет.
И дети обещали быть такими, как велит их мать.
Вскоре старая Мозол слегла в постель и умерла. Похоронили ее дети рядом с могилой отца, поставили надгробный мраморный памятник и остались совсем одни.
Жили они дружно, во всем помогали друг другу и никогда не сердились, грубого слова не роняли. Соседи их в пример другим ставили.