Страница 21 из 26
От Руперта Шелдрейка и его «вложенной иерархии морфогенетических полей» до «иерархии эмерджентных[12] качеств» Сэра Карла Поппера и «экологической модели реальности» Берча и Кобба, основанной на «иерархической ценности» иерархии; от революционной работы Франциско Варелы по аутопоэтическим системам («по-видимому, способность порождать иерархию уровни — это общее отражение богатства природных систем») до исследований мозга Роджером Сперри, Сэром Джоном Экклзом и Уайлдером Пенфилдом («иерархия несводимых эмерджентных образований») и до теории социальной критики Юргена Хабермаса («иерархия коммуникативной компетенции») — все это говорит о возвращении Великой Цепи.
И единственная причина, по которой еще не все это осознают, состоит в том, что она скрывается под множеством разнообразных имен.
Однако не важно, осознают ли это возвращение — оно уже вовсю происходит. И поистине замечательно в этом возвращении то, что современная теория теперь может воссоединиться со своими богатыми корнями, уходящими в вечную философию — воссоединиться не только с Платоном и Аристотелем, с Плагином, Маймонидами и Спинозой, с Гегелем и Св. Терезой на Западе, но также с Шанкарой и Падмасамбхавой, с Цзи-И и Фа-Цзаном, с Абинавагуптой и Леди Цогьял на Востоке. Все это становится возможным в силу того факта, что многие аспекты вечной философии действительно оказываются вечными— или в значительной мере универсальными, где бы они ни появлялись — и пробивают себе дорогу сквозь времена и культуры к сердцу, душе и духу человечества (а, в действительности, всех чувствующих существ как таковых).
По существу, остается сделать только одну важную вещь, выполнить один фундаментальный пункт этой программы возвращения.
Хотя и верно, что эволюционная холархия, как я говорил, является одной из объединительных парадигм в современной мысли, от физики и биологии до психологии и социологии (см., например, Ласло, Янтч, Хабермас, Ленски, Деннетт), тем не менее большинство ортодоксальных исследовательских школ признают только существование материи, тела и разума.{5} Более высоким измерениям души и духа пока еще не предоставлен точно такой же статус. Мы могли бы сказать, что современный Запад пока что признал лишь три пятых Великой Холархии Бытия. Дальнейшая программа очень проста: восстановить статус других двух пятых (души и духа).
Коль скоро мы признаем и по достоинству оцениваем все уровни и измерения Великой Цепи, мы одновременно признаем и все соответствующие виды познания — не только глаз плоти, который познает физический и чувственный мир, или только глаз ума, познающий лингвистический и символический мир, но также и око созерцания, которое познает душу и дух. (Мы еще вернемся к этому важному вопросу в Главе 3)
Итак, вот наша задача: давайте сделаем последний шаг и восстановим статус ока созерцания, которое в качестве научной и воспроизводимой методологии познает душу и дух. И это интегральное видение, смею утверждать, будет окончательным возвращением домой, восстановлением связи нашей современной души с душой самого человечества — поликультурой в истинном смысле этого слова — когда, стоя на плечах гигантов, мы превосходим, но учитываем — что всегда означает уважаем — их непреходящее присутствие. Объединение древней мудрости с современным знанием — лозунг интегрального видения, маяк в пустыне постмодернизма.
Признание полного спектра сознания должно в корне изменить ход развития всех без исключения современных дисциплин, которых оно коснется — и это, конечно, важнейший аспект интегральных исследований.
Но, по существу, в первую очередь, и наиболее непосредственно оно отразится на самой области психологии. Я уже исследовал эту психологию полного спектра в нескольких книгах (включая «Спектр сознания», «Никаких границ», «Проект Атман», «Трансформацию сознания» и «Краткую историю всего»).
В этих книгах представлена обобщающая точка зрения на человеческое развитие, которая пытается учитывать весь спектр сознания от инстинкта до эго и духа, от доличностного до личностного и надличностного, от подсознания до самосознания и сверхсознания. Если ничто животное, человеческое или божественное мне не чуждо, тогда ни одно состояние сознания не может быть исключено из щедрого охвата подлинно интегральной психологии. В предисловии к новому изданию «Проекта Атман» я пытаюсь показать, почему столь важна такая интегральная и всеобъемлющая позиция.
Насколько можно судить, «Проект Атман» стал первой психологией, которая предложила путь объединения Востока и Запада, обыденного и созерцательного, ортодоксального и мистического, в единую, непротиворечивую и приемлемую систему. Эта система включала в себя множество подходов — от Фрейда до Будды, от гештальт-психологии до Шанкары, от Пиаже до Йогачары, от Кольберга до Кришнамурти.
Я начинал писать «Проект Атман» в 1976 году одновременно с родственной ему книгой «Ввысь из Эдема» — одно из этих исследований касалось онтогенеза, а другое — филогенеза. За почти двадцать лет, прошедшие после написания «Атмана», я обнаружил, что его принципиальная основа по-прежнему остается прочной и целостной, и потому я полагаю, что его главные положения, с незначительными уточнениями там, где это необходимо, будут иметь силу еще в течение долгих и плодотворных лет. Некоторые критики выражали недовольство, утверждая, что я предложил просто литературное обобщение разнообразных источников, и что мой подход не основывался на клинических или экспериментальных данных. Но это, пожалуй, довольно нечестные увертки: подавляющее большинство теоретиков, на работы которых я опирался, были как раз теми, кто впервые предоставил прямые клинические и экспериментальные доказательства — от methode clinique Жана Пиаже до исчерпывающих, записанных на видеопленку наблюдений Лоренса Кольберга и революционных исследований морали, выполненных Кэрол Джиллиган — не говоря уже об огромном количестве феноменологических данных, накопленных самими созерцательными традициями. «Проект Атман» был непосредственно основан на свидетельствах более чем шестидесяти исследователей многочисленных направлений и косвенно — на данных сотен других.
(Мы еще вернемся к этой интегральной психологии и тщательно исследуем ее в Главах 6, 9, 10 и 11.)
Кроме того, «Проект Атман» положил конец моим заигрываниям с романтизмом и его попытками превратить возврат к доличностному уровню в источник спасения. Фактически я начал писать и «Атман», и «Эдем» в качестве обоснования романтической точки зрения: как онтогенетически, так и филогенетически мужчины и женщины начинают свой путь в бессознательном единстве с Божественным — в состоянии бездумной погруженности в своего рода земной рай, сад Эдема; затем они вырываются из этого союза за счет процесса отчуждения и размежевания (превращаясь в изолированное и аналитическое эго); а затем возвращаются к Божественному в великолепном сознательном союзе.
Таким образом, человеческое развитие проходит, так сказать, от бессознательного Рая через сознательный Ад к сознательному Раю. Я начал писать обе книги, чтобы обосновать это романтическое представление.
Но чем больше я работал над книгами, тем более очевидным становилось, что романтический взгляд безнадежно запутан. Одна или две очень важные истины в нем сочетались с какой-то возмутительной чепухой, и в результате выходил теоретический кошмар. Я несколько лет — по сути, почти целое десятилетие — непрерывно разбирался в этой чудовищной путанице, и этот период моей жизни ознаменовался самыми беспорядочными теоретическими блужданиями. Причина, по которой я так много эссе посвятил софизмам — в частности, софизму «до-транс» и софизму единственной границы — состоит в том, что ими часто грешили романтики, и я, будучи хорошим романтиком, сам их царственно порождал. Поэтому, понимая эти софизмы изнутри, вплотную и очень личным образом, я мог написать несколько посвященных им сильных критических работ. Ни к какой другой теории не бываешь столь жесток, как к той, которую сам еще недавно разделял.
12
Эмерджентные (непредсказуемые) качества — целостные свойства крупных систем, не выводимые из свойств их отдельных компонентов. (Прим. ред.)