Мечты сбываются!

Маруся Светлова

Мечты сбываются!

Глава 1. Мечты сбываются

Я родилась и выросла в небольшом рабочем поселке. В этом поселке жили люди, работавшие на одном заводе. Утром гудел гудок — и они выходили из домов, людские ручейки стекались на улице, ведущей к заводским воротам. Вечером — гудел гудок со смены, и ручейки людей возвращались в дома, в нехитрое хозяйство, к телевизору.

Это была обыденная однообразная жизнь. И пока я была мала, она была для меня нормой: жизнь, в которой не происходит ничего интересного, где все тускло и однообразно, разве что кто-нибудь из соседей подерется или у кого-то будет гулянка, из-за которой не будет спать вся улица. Другой жизни я не знала.

Вопросы зазвучали во мне, когда я подросла: «Неужели я тоже буду жить так, как эти люди? Вставать в семь утра, сливаться с серой массой. Приходить домой уставшей. Ссориться с мужем. Сидя с соседками на лавочке во дворе, лузгать семечки, обсуждая, кто с кем гуляет, кто пропил зарплату…»

Взрослея, я начала читать книги, в которых описывалась совершенно другая жизнь. Я помню, как эта другая жизнь сначала не укладывалась в моей голове. Я читала книгу о необыкновенной любви — и видела вокруг ссоры и непонимание, скандалы, когда в день получки из чьего-то дома раздавался женский крик: «Скотина! Опять нажрался!»…

Я испытывала искреннее недоумение. Почему люди живут так? Они что, не знают, что жить так неправильно, нехорошо, стыдно? Они что, книг не читают?

Надо сказать, что большинство жителей поселка книг действительно не читали. Или читали очень редко. Но и это не оправдывало в моих глазах их равнодушное отношение к собственной жизни.

Я думала — может, они не понимают, что есть другие жизни, поэтому так и живут? Может, они просто не знают, не видели другой жизни? Но ведь они смотрели телевизор, ходили в кино, смотрели фильмы, где показывали другую жизнь.

Моя бабушка работала клубным билетером, и, когда привозили хороший фильм, она оповещала об этом весь поселок, и все дружно шли в единственный клуб. Там все смотрели на красивую жизнь, на необыкновенную любовь, на высокие отношения. Потом шли домой, обсуждая по дороге, какой «жизненный» фильм посмотрели. А дома продолжалась та же тусклая жизнь. А во мне продолжали звучать вопросы.

Я понимаю это сейчас — мне очень повезло в жизни, что я родилась и выросла там, где видела такую жизнь. Если бы я выросла в какой-то более благополучной, обеспеченной среде, мне такие вопросы и в голову не приходили бы. И, не задавая их себе, я не нашла бы ответов, которые научили меня сейчас творить свою жизнь такой, какой я ее хочу видеть.

Но я жила не в самом благополучном месте, видела не самую благополучную жизнь. Поэтому уже тогда, в детстве, я начала думать о том, какой жизнью я хочу жить. Мне было трудно осознать это ясно и четко — в голове была каша из книжных образов, киносюжетов. Но я точно знала, какой жизнью не хочу жить, — я не хочу жить так, как живут люди, которые меня окружают.

Я поняла, какую жизнь хочу создать, когда впервые оказалась в Москве, после окончания восьмого класса. Я пробыла в ней три дня — и эти три дня определили мое будущее.

Я увидела реально, не в книгах, не в кино, другую жизнь. Бурное движение. Людей, читающих в метро. Как меня это тогда поразило! После нашего «не читающего» поселка вдруг увидеть десятки, сотни людей, увлеченно читающих на эскалаторах, в электричках. Я увидела другие лица. Другую жизнь. Три дня я ходила по Москве, по ее улицам, площадям, музеям. Я была в театрах, на экскурсиях — и это ощущение жизни, которая бурлит, потрясло меня. Я уезжала из Москвы с готовым решением: я буду жить в Москве. Я буду поступать в московский вуз. Я буду заниматься интересным делом. У меня будет замечательный муж, который будет любить меня. Я буду жить ярко и интересно!

Я вернулась домой с мечтой, большой прекрасной мечтой. Имя ей было — Москва.

Прошло еще немного времени, и я определилась с выбором профессии. Мне были очень интересны люди — то, как они живут, почему они так живут. Во мне звучало так много вопросов, что выбор вуза был закономерным — я решила стать психологом. И моя мечта приобрела конкретную форму — факультет психологии МГУ.

Конечно, приняв такое решение, поставив перед собой такую цель, я стала идти к ней. Я хорошо училась и до этого, но когда передо мной появилась такая высокая цель — МГУ, — я стала прилежной, дотошной, образцовой ученицей. Слишком многое было поставлено на карту — моя собственная жизнь, жизнь в Москве. Осуществление моей большой мечты.

Однажды я рассказала о своих желаниях подруге. Она училась вместе со мной в математическом классе и, как и я, готовилась к поступлению в институт.

Она посмотрела на меня как на умалишенную.

— Ты чего, сбрендила?! — сказала она мне. — Да тут думаешь, как бы в местный университет поступить, а тебя куда несет?! Ведь провалишься же! Туда такие, как мы, не поступают. Это же Москва! Это же МГУ! Там же «папины сынки» учатся, там все по блату! Не суйся ты туда!

Я помню, как я была поражена этой отповедью. Я так ждала поддержки, а тут — не суйся!

— Ты пойми, — сказал она мне, — туда поступить невозможно.

Я изумилась:

— Но там же учатся…

— Учатся, — ответила подруга, — но не такие, как мы. Ты еще скажи, что хочешь в МГИМО поступить, — иронично продолжила подруга, а я ответила непримиримо:

— Я не хочу в МГИМО, я хочу в МГУ!

— Хотеть не вредно, — опять иронично сказала подруга, а я замолчала, понимая, что каждый из нас остался при своем мнении.

Такую реакцию на мое решение поступить в МГУ выдавали все люди, которым я об этом рассказывала. Мои родственники, спрашивая меня: «Ну, куда ты думаешь поступать?», — и, услышав о факультете психологии МГУ, сначала оторопевали, потом горячо, возмущенно возражали:

— Эк, куда тебя понесло! Да ты что?! Да разве туда поступишь?! Да там все по блату, туда таких, как ты, сотни приезжают — и уезжают ни с чем…

Даже мои родители не поддержали меня. Они прочли мне целую лекцию о том, как неразумно гнаться за журавлем в небе, когда синица уже почти в руке, — после сильного математического класса, в котором я училась, возможность поступить на мехмат местного университета была почти стопроцентная.

Я замолчала, я замкнулась, но не изменила своего решения. Я просто поняла, что никто, кроме меня, не верит, что я могу поступить в МГУ. И не верят потому, что живут в рамках своих представлений о невозможности этого.

Но только я уже не была в этих рамках. Мое книжное воспитание вывело меня за эти рамки. Я верила в чудо. Я верила в возможности. Я верила в сказки. Я верила, что мечты сбываются. Я верила, что человек может сам изменить свою жизнь.

Чтобы успокоить родителей, я сказала, что буду поступать на мехмат, и, пока они были в отпуске, оставив меня дома для подготовки к экзаменам, я уехала в Москву. О своем решении сообщила я им за несколько дней до отъезда. Моя вера и мое желание учиться и жить в Москве были такими сильными, что я сломала сопротивление родителей. Мама как-то устало сказала: «Ну что ж, езжай. Возьми у бабушки деньги на дорогу…» Папа сказал: «Езжай, если решила. Но если едешь — тогда поступай!»

Мы сами избираем свои радости и печали задолго до того, как испытываем их.

Джебран

Я уехала поступать в МГУ и поступила, пройдя высокий конкурс, обойдя многих столичных «папиных и маминых сынков», которых готовили к поступлению лучшие репетиторы. Я поступила — и это стало потрясением для всех моих друзей, родственников и знакомых.

Сейчас я понимаю, почему это было потрясением. Ломались их представления о жизни. Люди жили в представлениях о себе — маленьких, о своих малых силах и ограниченных возможностях, о невозможности выйти за круг обыденности, невозможности что-то изменить. Их представления о жизни изобиловали фразами, типа: