Клуб Алиби

Как только Жак Альер ушел из лаборатории, Жолио аккуратно перелил тяжелую воду, все двадцать шесть канистр, в стерильные стеклянные сосуды. Он наполнил канистры обычной водой из-под крана и поставил на место, где, как ожидалось, Альер их и найдет. Потом он погрузил тяжелую воду в кузов грузовика, присланного полчаса тому назад Министерством вооруженных сил, официальная военная машина скучного зеленого цвета. И только затем отправился на поиски Нелл.

Он остановился перед широкими деревянными дверями и нажал на гудок. Последовала пауза, затем проигнорированные Жолио проклятия, одного из торговцев, которому он загородил проезд, затем двери распахнулись. В дверях стояли двое пожилых мужчин и смотрели на него. Он обратился к ним из окна кабины.

— Я к мадам графине, — сказал он. — Она меня ждет.

Тот, что стоял к нему ближе кивнул и отступил. Жолио осторожно въехал внутрь, не желая искать Нелл, не желая выдавать пульсирование в его висках и сухость во рту.

Она стояла перед массивной стеной из винных бочек, связанных веревками, прижавшись носом к деревянной бочарной доске, отодранной от остальных досок, и закрыв глаза. Впитывая неуловимый аромат, о котором Жолио даже и не мечтал, впитывая аромат дуба. Но, услышав звук мотора, она повернула голову и пошла к нему навстречу, а он остановил машину и заглушил двигатель. По ее взгляду и выражению лица он понял, что она крепко держит себя в руках; теперь это был бизнес, они стояли на виду у рабочих ее виноградника, которых она вызвала из Бордо, чтобы они забрали бочки. Он не должен протягивать к ней руки, обнимать ее, вдыхать аромат ее волос.

Он стоял неподвижно, ожидая. Она была в брюках, он никогда их на ней не видел, и эффект был одновременно экзотический и неожиданно эротический. Одежда из габардина и стрижка делали ее похожей на пай-мальчика.

— Я уже не ждала тебя, — сказала она ему. — Анри готов к отгрузке.

— Я не знаю Центрального рынка.

— Естественно. Ты же из тех, кто всегда закупается в супермаркетах? Или твоя жена это делает. Несмотря на твою преданность к коммунистам. Ну да ладно, что тебе от меня нужно?

Она была настроена на суровое с ним обращение. Притворялась, что прошлой ночи не было, безжалостно обрывая связь.

— Отошли своих людей. Анри. И другого.

— Почему?

— Потому что я прошу тебя, Нелл.

Она задержала взгляд, раздумывая, уступать ему или нет, потом неожиданно повернулась и громко сказала по-французски:

— Дуб хороший. Не лучшее качество и, конечно, не то, за что я заплатила, но у меня нет выбора. Бог знает, если в этом году урожай будет такой же ужасный, как и в прошлом, какая, к черту, разница, во что мы разольем вино. Начинайте грузить.

Он последовал за ней по ступенькам и через дверной проем склада в маленький безлюдный офис, где Нелл нацарапала свою подпись на накладной, а затем упала в кресло.

— У тебя найдется сигарета?

Он достал сигарету и зажег.

— Ты сказал, что хочешь, чтобы я отвезла для тебя что-то. В Бордо.

— Да, так.

Она выпустила колечко дыма.

— Мой коллега — фон Галбан… знает твоего кузена. Немца. Как его зовут?

— Ганс Гюнтер фон Динкладж, — ответила она. — Один из моих друзей детства.

Он содрогнулся, услышав последнее слово, подразумевая под ним множество плотских образов: губы мужчины скользят по ноге Нелл, возбуждают ее, Нелл запрокинула голову, ее зубы обнажились.

— Наши матери — сестры. Мы росли вместе в Биркмере, но я потеряла с ним связь, когда Спатц поступил в университет. Потом я вышла замуж и приехала сюда, — коротко проговорила она.

«Потом ты вышла замуж. После пяти месяцев страсти в моей постели. И никаких воспоминаний о Рикки и пустом перроне».

— Фон Галбан говорит, что… кузен… живет с тобой.

Она захлопала глазами в нетерпении.

— О, мой бог. Рикки, не начинай. Не надо этой твоей душераздирающей ревности, у тебя дома твоя Снежная Королева и двое детей. Не сейчас. У меня есть более важные дела.

— Ты попросила меня остаться прошлой ночью. Ты, Нелл. Если хочешь знать, Я не привык ложиться в постель с любой понравившейся мне женщиной. Мне было нелегко на это решиться, для меня это кое-что значит, это был не просто секс…

— А теперь ты мучаешься, тебя терзают угрызения совести, и ты хочешь, чтобы я сказала тебе, что все в порядке. Но я не сделаю этого, Рикки. Я не ложусь в постель с каждым, кто встречается на моем пути, и я возмущена твоим намеком на то, что я, мол, сплю с мужчиной, которого считаю своим братом, словно я отпетая шлюха. Так что иди к черту, Рикки, и вези то, что у тебя там в грузовике, домой, идет?

— Прости меня, Нелл.

Она затушила сигарету и не смотрела на него.

— Я не спрашиваю тебя, что ты делаешь или могла бы делать со своим кузеном. Я спрашиваю, что ты ему рассказала.

— Рассказала ему? — она взглянула на него, ее пальцы замерли над пепельницей.

— Он враг, Нелл. Ради бога, что он делает в Париже? Полиция, должно быть, ежедневно останавливает его и проверяет документы.

— О, я не думаю, что все так плохо, — холодно произнесла она. — Он не носит форму, и большую часть своей жизни провел во Франции. У него произношение лучше, чем у меня. Полиция интересуется им не чаще раза в неделю. А когда его останавливают, он дает им мой адрес. Говорит, что он родственник. Просто в гостях.

— В гостях? Sacre bleu[72], он же нацистский агент, не так ли?

— Не позволяй ревности захватить тебя, Рикки, — она лениво разглядывала его. — Спатц сам по себе. Он искренне ненавидит Гитлера и его людей, и, полагаю, он серьезно подумывает о том, чтобы работать на Альянс, так что пока не докладывай о нем своему министру.

— Нелл…

— Лучше побыстрее расскажи, зачем ты сюда приехал.

Она не проявила никакого участия, не дала ни единого повода, который бы объяснил этот переход от Альера к женщине, с которой он не виделся и не разговаривал много лет и имел все причины сомневаться в ее верности.

— Нам нужно вывезти из Парижа некоторые лабораторные материалы. До того, как придут немцы.

— А у меня есть грузовик, отправляющийся на юг.

— В Бордо, куда надо доставить наши материалы.

— Почему?

— Там порт. Он лучше защищен, чем Кале, и если в конечном счете нам понадобится отправить что-ни будь в Англию…

— Не проси меня перевозить уран, — резко оборвала его она. — Я не сделаю этого. Мое вино еще сто лет будет оставаться радиоактивным, а у меня и так полно проблем. На мировом рынке цены на вино из Бордо сейчас вдвое меньше, чем они были десять лет назад, к тому же на качество вина повлияли химические снаряды с прошлой войны, которые мы до сих пор выкапываем из земли, и нашествие виноградной тли, мое domaine[73] уже несколько лет не приносит прибыли. Бертран давно бы продал его, если бы я не настояла, если бы я не взяла его полностью под свою ответственность и не довела бы качество до соответствия требованиям Appellation Controlee[74]. После стольких лет усилий, Рикки, война отбирает у нас рабочих и бросает их под немецкие пули, у нас забрали медный купорос для присыпки виноградной лозы…

— Я не стал бы просить тебя перевозить уран, — сказал он мягко. — Это вода, Нелл. Двадцать шесть стеклянных емкостей с водой, собственноручно запечатанных мною. Если тебя остановят и будут обыскивать, разбей их и вылей воду на землю, поняла?

— В последние секунды перед арестом? — она попыталась засмеяться, но ее голос оборвался, и она закрыла дрожащей рукой рот.

— Тебя не остановят. Пожалуйста, Нелл.

Она кивнула, не отнимая руки от губ.

— Как только ты благополучно прибудешь в Бордо, ты напишешь своему брату Яну в Кембридж. Попроси сотрудников Кавендишской лаборатории выделить место для емкостей. На случай, если мы не сможем остановить немецкую армию.

72

Святые небеса (фр.).

73

Поместье (фр.).

74

Государственный контролирующий орган, оценивающий качество вина (фр.).