Русский эксперимент

Ф: Западные стратеги Холодной войны решили, что Советский Союз нельзя победить внешними силами, что его можно разрушить только изнутри. А ты говоришь об атаках на советское общество именно извне. Как это понимать?

П: Тут есть двусмысленность. Стратеги Холодной войны считали, что Советский Союз нельзя победить в традиционной, Горячей войне. Но его можно разрушить путем такого воздействия извне, со стороны Запада, благодаря которому внутри его разовьются силы разрушения. Не ждать, когда Советский Союз разложится внутренне сам, а приложить усилия к тому, чтобы пробудить внутренние силы разрушения и поддержать их. Это была атака извне, но атака особого рода. Это было систематическое заражение советского общества смертоносными «вирусами». Причем не столько путем прямой пропаганды, обращенной к широким слоям населения, сколько путем создания внутрисоветского механизма разрушения, о котором мы уже говорили. Главная задача этого механизма — воздействие на высшее руководство, т.е. на мозг советского общественного организма — на его интеллект и волю.

Ф: Значит, подчеркивание того, что советское общество можно было разрушить изнутри, тоже имело определенную цель.

П: Конечно! Создать видимость, будто коммунизм был нежизнеспособен, изжил себя, сам по себе разложился. И будто Запад ни при чем. Мне много раз приходилось наблюдать, как в пропаганде занижали или совсем устраняли активную роль Запада во внутреннем разложении Советского Союза. Западу приписывали роль носителя истины, избавителя от зол, борца за справедливость.

Ф: Какие же мы были наивные!

П: И остались ими. Многие ли понимают технологию процесса разрушения страны?! Даже те, кто вроде бы видит роль Запада в наших бедах, не знают и не понимают того, как проходила Холодная война. Не понимают, что она проходила на нашей территории, а не вне и что объектом ее были души людей.

Ф: Итак, направлением главного удара была выбрана верхушка КПСС. Давай проследим хотя бы некоторые аспекты и этапы этого удара!

П: Это трудно сделать. Но попробуем. Выше я уже говорил о том, как нащупывались слабые места в системе власти и управления и использовались в пропаганде. Добавлю к сказанному еще следующее. В стране нарастало кризисное состояние. Оно ощущалось как нарастание трудностей. Нарастало всеобщее недовольство. Усиливалась жажда перемен, особенно — в верхах. Чуть ли не всеобщей стала идеология: «Надо что-то делать!», «Дальше так жить нельзя!». Почему в верхах? Страх потерять свое положение. Конечно, для этого имелись основания. Но не такие, что: сложилась такая идеология перемен во что бы то ни стало. Без массированной атаки со стороны Запада она не сложилась бы. Люди отнеслись бы к трудностям именно как к трудностям. И страна сумела бы их преодолеть своими средствами. А тут идеологию необходимости перемен сделали идеологией высшего руководства. Даже самые крайние консерваторы заразились ею. Их отличие от реформаторов заключалось лишь в том, как понимались пути и методы перемен. Вспомни, ведь будущий глава консерваторов Лигачев претендовал на то, что он был инициатором перестройки. В руководстве ни один человек не выступил против перемен. Ни один! И никто не осудил самую идеологию перемен.

Ф: А были ли вообще в мире люди, выступавшие против перемен?

П: Извини, я напомню тебе, что один такой человек был: это я. В самом начале перестройки я заявил, что в условиях назревающего кризиса любые перемены в советской системе способны лишь ускорить наступление кризиса и усилить его. Надо мной смеялись.

Ф: Это ты извини меня! Но сейчас никто не помнит об этом.

П: Пойдем дальше! Посеяв «вирус» общих перемен, западные «солдаты» Холодной войны посеяли одновременно «вирус» перемен в самом высшем руководстве страны — идею омоложения руководства.

Ф: Но ведь омоложение руководства на самом деле было необходимо!

П: Верно! Но какое? И как? Для западных стратегов и исполнителей Холодной войны нужно было не любое возрастное омоложение, а идейно-психологическое, которым можно было бы манипулировать в интересах Запада.

Ф: И они этого добились сознательно, а не просто воспользовались случаем?

П: И то и другое. Кремлинологи изучили ситуацию в высшем советском (партийном) руководстве еще при Брежневе. Брежнев был болен, фактически находился в состоянии маразма. Дни его были сочтены. Встал вопрос о его преемнике. Прочие члены Политбюро тоже старики и больные. В качестве будущих лидеров партии стали фигурировать Романов и Горбачев. Андропов и Черненко были больны, долго протянуть не могли. А Черненко вообще был неспособен руководить партией и страной. Так что главную роль так или иначе предстояло сыграть кому-то из двух — Романову или Горбачеву. Изучив досконально качества того и другого (а возможно, уже как-то «подцепив на крючок» Горбачева ранее), в соответствующих службах Запада решили устранить Романова и расчистить путь Горбачеву. В средствах массовой информации была изобретена и пущена в ход клевета на Романова (будто он на свадьбу дочери приказал принести драгоценный сервиз из Зимнего дворца), и началась его всяческая дискредитация.

Ф: Я помню эту историю. Но у нас ее приняли за чистую монету.

П: На это и рассчитывали. Причем изобретатели клеветы были уверены, что «соратники» Романова его не защитят. Так оно и случилось. Даже Андропов, считавшийся другом Романова, не принял мер, чтобы опровергнуть клевету. Мол, не стоит на такой пустяк реагировать. А между тем это был не пустяк, а начало крупномасштабной операции с далеко идущими последствиями. Началось постепенное отстранение Романова от возможной роли будущего Генсека и вообще вытеснение из высшего партийного руководства. Активную роль в этом сыграл Лигачев, будущий лидер «консерваторов», которому самому предстояло стать жертвой перестройки. А тогда он еще был в горбачевской «команде», поддержал кандидатуру Горбачева на пост Генсека. Черненко, считая Романова опасным соперником (а ему это внушали!), назначил на второй пост в партии (формально — после своего, а фактически — на главную роль) не Романова, как предполагалось, а Горбачева. Громыко прозондировал почву на Западе относительно Горбачева, т.е. фактически согласовал кандидатуру Горбачева с руководством США. Громыко потом и рекомендовал Горбачева на пост Генсека. В защиту Романова не выступил никто, хотя деловые и моральные качества, его вне всякого сомнения, были выше, чем Горбачева. Горбачев был известен в аппарате ЦК как «дачный секретарь», т.е. как партийный руководитель региона, где были расположены курорты высших лиц страны. Там лечился и Андропов, который там сблизился с Горбачевым и вытянул его в Москву, в аппарат ЦК. Все детали делания большой карьеры и поведения высших лиц партии были хорошо известны кремлинологам и использовались на деле весьма успешно.

Ф: Стыдно вспоминать, но ведь я знал Романова как скромного и честного человека. Но и я поддался на эту клевету.

П: На такую реакцию рассчитывали. Эта, казалось бы, незначительная история явилась частью общей работы по дискредитации аппарата КПСС. Возьми теперь сами выборы Генсека! В том, что они были явно частью операции соответствующих служб США, даже на Западе многие хорошо понимали. Все было подстроено умышленно так, что выбирало всего 8 человек. Задержали под каким-то предлогом вылет из США члена Политбюро Щербицкого, который проголосовал бы против Горбачева. Не сообщили о выборах другому члену Политбюро, находившемуся в отпуске. Это был сам Романов, который тоже наверняка проголосовал бы против Горбачева. Если бы хотя бы эти двое голосовали, Горбачев не стал бы Генсеком, — он прошел с перевесом в один голос! И кто знает, как пошли бы события без Горбачева во главе партии и государства! Думаю, что катастрофы удалось бы избежать. А чтобы успешно осуществить эту блестящую, на мой взгляд, операцию, надо было детальнейшим образом изучить положение в высшем руководстве именно в таком плане, от которого наука должна отвлекаться как от несущественного для понимания сущности коммунистической государственности. Какое значение для науки имело то, что вымерли «зубры» руководства — Суслов, Брежнев, Пельше, Рашидов, Устинов и другие?! А для стратегов Холодной войны это имело первостепенное значение: они знали, что решение о новом главе советской партии и государства вообще будет принимать всего 10 человек, в отношении которых было возможно использование запрещенных приемов. И операция удалась. Причем в стране не было никаких протестов. Наоборот! Восторги. На это тоже рассчитывали заранее.