Страница 4 из 27
Логические исследования Зиновьева послужили методологической опорой начатой им грандиозной работы по возведению здания социальной теории, в полной мере отвечающей требованиям науки. Воплощением такой теории явилась созданная им логическая социология.
Эта теория опирается на определенные онтологические предпосылки, касающиеся природы объектов, с которыми имеет дело социология. Зиновьев исходит из того, что социальные объекты относятся к категории эмпирических, то есть ощущаемых, воспринимаемых, наблюдаемых с помощью органов чувств. Они локализованы в пространстве и времени, возникают, исчезают, меняются и т. д. [17] Словом, социальные объекты – это своего рода вещи.
Зиновьев выделяет типы социальных объектов: социальный атом – человек, человеческие объединения, социальные объединения – сознательные объединения людей для совместных сознательных действий. Сложные социальные объекты суть комбинации социальных «атомов», воспроизводящие основные черты этих «атомов» [18] .
Внимание логической социологии концентрируется на социальных объектах особого рода, которые Зиновьев называет «человейником». Этот термин введен им как экспликация, то есть уточнение, терминов «общность», «общество», которые, как известно, не отличаются ясностью и однозначностью вкладываемого в них смысла. Материалом, из которого состоит человейник, являются люди и все то, что создается и используется ими для существования: орудия труда, жилища, одежда, средства транспорта, технические сооружения и прочее. В логической социологии материал человейника принимается как данность. Ее внимание сосредоточено на организации материала, то есть на способах, формах, типах социальной организации людей как социальных атомов. В этом смысле логическая социология есть теория социальной организации человейников.
Следует отметить, что, проверяя логикой социологию, вообще любую теорию, претендующую на научность, Александр Зиновьев был далек от того, чтобы быть в этом вопросе пуристом. Он в полной мере сознавал, что реальное познание не всегда укладывается в каноны, предписываемые логикой, что в иных случаях для прояснения предмета исследования, лучшего понимания смыслов используемых терминов, приходится прибегать к средствам, приемам познания, не отвечающих требованиям логической строгости.
«Человейник» – это не только понятие, но и образ, основанный на таком художественном приеме, как метафора. Использование такого, не научного приема, помогает получить начальное представление о предмете исследования, базирующееся на вполне определенных ассоциациях, рождаемых соединением слов «человек» и «муравейник». Задача исследователя в том, чтобы трансформировать образное представление в ясное понятие, сформулировать его логически строгую дефиницию. Зиновьев решает ее, выделяя необходимые и достаточные признаки, которые в совокупности характеризуют человейник в качестве объединения, рождающего человеческую форму бытия.
Одна из ключевых методологических проблем социального познания – сама его возможность как познания объективного. Известно, что споры вокруг этого идут до сих пор.
Немало ученых, которые связывают объективность социального познания с применением в нем количественных методов. При таком подходе подлинно объективной и, следовательно, научной оказывается прикладная, конкретная социология.
Александр Зиновьев невысоко оценивал эвристическую значимость и информативность таких построений. Прежде всего потому, что эмпирические данные, собранные и обработанные посредством определенных технических (математических) теорий, либо давали довольно банальные выводы, либо вызывали сомнение в качестве основы для серьезных обобщений. Для таких обобщений требуется соответствующая теория, которую невозможно построить в рамках эмпирической социологии. Ибо она должна содержать термины и высказывания (положения), которые не сводимы (не редуцируемы) к терминам и положениям эмпирической социологии.
Методы эмпирической социологии, считает Зиновьев, в принципе не годятся для описания структуры человеческих объединений, выявления законов функционирования и развития социальных систем, их институтов, таких, например, как общество, государство, власть, как классы, социальные группы, партии и прочее. Зато применяемые в эмпирических социальных исследованиях методы нередко с успехом используются как средства манипулирования сознанием людей.
Преклонение конкретной социологии перед «цифирью» Зиновьев назвал «террором эмпиризма». «Изобилие величин стало не столько средством достижения истины, сколько средством достижения ее сокрытия» [19] . Это замечание А. Зиновьева сохраняет свою актуальность до сих пор.
Другая проблема, рождающая сомнение в принципиальной возможности построения социальной теории, которая бы являлась объективной в том смысле, в каком мы говорим об объективности естественнонаучных теорий, заключается в изначальной детерминации исследователя его ценностной ориентацией, культурой, к которой он принадлежит, групповыми интересами и т. п. Марксизм, утверждающий, что истинное социальное знание есть привилегия передового класса, номотетические и идиографические методы, понимающая социология, культурно-цивилизационная социология, герменевтика, концепция идеального типа Макса Вебера, постмодернизм с его концепциями языковых игр и нарратива – все эти течения и школы фактически отказывают социальному познанию в объективности в научном значении этого термина.
В отличие от них Александр Зиновьев исходит из того, что объективное социальное познание возможно. Он считает, что в совокупности многообразных социальных позиций (ролей), задающих траекторию поведения индивида в человейнике, есть такая позиция, которая предопределяет сторонне-объективный взгляд на социальную реальность. Это позиция аутсайдера, человека, который сознательно «очистил» свое сознание от доминирующих ценностей, господствующих целевых установок, отказался от жизни по правилам, навязываемым обществом. Это то, что в «Зияющих высотах» Зиновьев охарактеризовал как неучастие в борьбе [20] .
Далее, сама общественная жизнь содержит моменты, которые требуют объективных знаний. В результате чего производство истинных знаний об обществе выступает как условие самосохранения общества. Естественно, в ходе познавательной работы, наряду с истинными знаниями, производится огромное количество ложных знаний. Но важно то, что истинные социальные знания тоже производятся [21] .
Объективность социального познания обеспечивается также применением специальных инструментов социального познания, отвечающих требованиям логики. Они «работают» в социальной сфере, поскольку имеется принципиальная возможность применять их по отношению к истинным знаниям.
Немаловажное значение имеет также изживание того, что вслед за Ф. Бэконом, можно назвать «идолами», искажающими познание. Основных «идолов» социального познания, согласно Зиновьеву, два: смешение идеологии и социальной теории; тенденциозность, субъективизм в социальных науках.
Фундаментальным положением логической социологии Александра Зиновьева является постулат, согласно которому законы образования сложных объединений, как и вообще социальные законы, универсальны. Это значит, что данные законы действуют всегда и везде, где имеют место соответствующие им определенные условия. Например, фундаментальный закон дифференциации объединения на тех, кто выполняет функции управляющего органа (мозга, сознания) и тех, кто выполняет функцию управляемого тела, имеет силу и в отношении объединений, состоящих из нескольких человек, и в отношении объединений сотен миллионов [22] .
Социальные объединения сохраняются и эволюционируют благодаря сознательно-волевой деятельности людей. Но это не значит, что эта деятельность носит произвольный характер. Существуют определенные объективные законы, с которыми люди вынуждены считаться в своей жизнедеятельности. Эти законы объективны в том смысле, что не зависят от того, знают о них люди или нет. И что бы люди ни предпринимали, они не в силах отменить эти законы.