Королева Таврики

— Ну что ж, я скажу Баттисте, мне не трудно, — пожал плечами Симоне. — Хотя все это кажется довольно странным… И ты какой-то не тот, словно вернулся из другого мира.

— Мне тоже иногда кажется, что я стал другим человеком, — улыбнулся Донато, и на его мужественном лице проступило мягкое и мечтательное выражение. — Хоть я уже не мальчик, но впервые в жизни узнал, что такое истинная любовь. А ведь многим людям до конца дней не дано этого понять.

— Но я-то тебя понимаю, я знаю, что такое истинная любовь, — вздохнул Симоне. — Понимаю и благословляю. Я сразу заметил, что вы с Мариной — пара. Но только вот что хочу сказать тебе, Донато. Я, старый отшельник, немного знаю об этой девушке и почти ничего — о тебе, но предчувствие мне подсказывает, что большие испытания ждут вашу любовь…

— Да, испытания… — эхом откликнулся Донато. — И я к ним готов. Лишь бы ей они оказались по силам.

Глава одиннадцатая

 Влюбленные провели еще одну ночь в доме, который Донато уже твердо вознамерился купить, и отправились в путь лишь на следующее утро.

Весна была в самом разгаре, и ее цветущая роскошь на фоне яркой синевы моря и чистой голубизны неба могла внести радость и гармонию даже в самые мятежные души.

И все-таки чем ближе были окрестности Кафы, тем больше волновалась Марина. После того как Донато передал ей слова Симоне, не совпадающие с тем, что сообщил отец Панкратий, девушку охватили сомнения и страх перед неизвестностью. Но она не говорила об этом Донато, пряча тревогу в себе.

Когда вдали показались знакомые очертания Митридатского холма, Марина вдруг подумала о том, что если сейчас свернуть с основной дороги на боковую, то можно проехать мимо загородного дома Андроника. Девушка вспомнила, что незадолго до смерти отчима этот дом хотел купить Константин, и ей стало любопытно, живет ли там молодой купец со своей женой Евлалией.

Перед приездом в Кафу Марина сменила мужской костюм на женское платье, украсила волосы красивым обручем, и теперь могла предстать перед кафинскими знакомыми в надлежащем виде. Она украдкой вытащила из прикрепленного к поясу кошелька зеркальце и, посмотревшись в него, осталась довольна своей внешностью. Любовные бури придали ей волнующую женственность, и даже сознание того, что страсть, соединившая их с Донато, грешна и запретна, не могло погасить блеск в ее глазах.

Марина словно невзначай предложила возлюбленному немного отклониться от основной дороги и проверить, кто теперь хозяйничает в загородном доме, еще недавно принадлежавшем семье Андроника Таги. Донато не возражал, и они, свернув направо, скоро оказались перед увитой плющом изгородью, поверх которой был хорошо виден дом, окруженный садом. На крыльцо вышла женщина с корзиной белья в руках и остановилась, заметив проезжающих мимо всадников. Марина невольно вскрикнула, узнав верную служанку Таисии — повариху Ждану. Ждана тоже узнала свою молодую хозяйку и, поставив корзину на землю, побежала к воротам. Марина, не дожидаясь помощи Донато, соскочила с коня и бросилась в объятия Жданы, смеясь и плача, словно маленькая девочка. Донато спешился и некоторое время с удивлением наблюдал за встречей, потом спросил:

— Это твоя родственница, Марина?

— Нет, господин, я служу в этом доме, — ответила Ждана, с любопытством посматривая на статного спутника своей молодой хозяйки.

— Ждана служит у моей матери с малолетства и стала для нас почти родственницей, — пояснила Марина. — Она тоже славянка, как и мы с мамой.

— Жемчужинка ты наша, красавица, — приговаривала Ждана, гладя Марину по волосам. — Где же ты так долго пропадала? Мы уж не чаяли увидеть тебя когда-нибудь. Чего только не передумали, у каких гадалок не были, столько страху натерпелись! Ведь нам Варадат рассказал, что ты либо погибла, либо попала в плен к татарам!

— Но разве вы не знали, что я спаслась от татар? Разве монахи не передавали вам весточку? — удивилась Марина, вспомнив уверения отца Панкратия.

— Монахи? — Ждана была не менее удивлена. — Да, в Кафе возле нашего дома видели какого-то незнакомого монаха, но он никому ничего не говорил. Правда, в тот же день Никодим нашел под воротами записку, в которой сообщалось, что ты жива и здорова. А больше ничего. Таисия, бедная, вся извелась, и я тоже. Думали-гадали, где ты, что с тобой, от кого эта записка. Ведь приходило в голову, что тебя продали какому-нибудь турку или татарину, а записку нарочно подбросили для нашего успокоения, чтобы мы тебя не искали. Почему ж тот монах нам ничего не сказал?

— Что ж, значит, так было надо, — пробормотала Марина, не решаясь даже мысленно упрекать отца Панкратия. — Ну а что мама, брат? Они здоровы?

— Здоровы, слава Богу. Но горя мы все натерпелись, пока тебя не было, — вздохнула Ждана. — Так где же ты на самом-то деле пропадала, птичка моя? Пойдем, расскажешь обо всем по порядку.

— Да рассказ мой будет коротким, — пожала плечами Марина, избегая прямо смотреть в глаза собеседнице. — От татарского плена меня спас синьор Донато Латино. — Она кивнула на своего спутника. — Но в бою он был ранен и лечился в одном монастыре на побережье. В том же монастыре и я нашла приют. Так и пережили зиму, а как потеплело — тронулись в путь.

— Ох, господин, мы все за вас будем Богу молиться, что спасли нашу боярышню! — обратилась к Донато Ждана. — Входите в дом, будьте дорогим гостем! И ты, сударушка, приглашай своего спасителя!

— А я думала, что наш загородный дом продан, — сказала Марина. — Ведь Андроник перед смертью собирался.

— Нет, дом пока не продан и вряд ли скоро продадут, — пояснила Ждана. — Да тут столько разного произошло, пока тебя не было! Пойдемте, пойдемте, обо всем поговорим. Сейчас позову Никодима, он примет ваших лошадей.

После громких окриков Жданы из глубины сада появился Никодим и, увидев Марину, выронил из рук лопату и застыл на месте с открытым ртом. Девушка поняла, что в Кафе ее считали уже чуть ли не покойницей. Но, немного отойдя от изумления, Никодим засуетился, велеречиво поприветствовал молодую хозяйку и ее спутника, взял под уздцы лошадей и повел их в стойло.

А Ждана тем временем пригласила молодых людей в дом и торопливо собрала на стол то, что было под рукой: хлеб, молоко, сыр, медовый напиток и сушеные фрукты. Но Марина, едва проглотив кусок хлеба и запив его молоком, тут же принялась расспрашивать Ждану о событиях в Кафе. Впрочем, служанка и сама горела желанием выложить все новости и охотно приступила к ним, перескакивая с одного на другое:

— Неделю после твоего отъезда не было вестей, а потом в город вернулся Варадат и сказал, что на ваш отряд напали татары, всех слуг перебили, а Марину не то взяли в плен, не то она, убегая, упала в пропасть. А сам он — то есть Варадат, будто бы храбро сражался, пытаясь выручить девушку, но на него разом навалились двадцать человек и связали его по рукам и ногам.

— Вот врет-то, трус хвастливый, — скривилась Марина.

— А мы так и думали, что врет, — кивнула Ждана. — Сам-то он откупился от татар, а вот бедняги Филипп и Чугай полегли в бою, мы их потом похоронили.

Марина всплакнула и перекрестилась, вспомнив о верных слугах, защищавших ее до конца.

— Да, много горя мы натерпелись, пока тебя не было, — вздохнула Ждана. — Таисия день и ночь молилась о тебе, а Юрия боялась отпускать от себя даже на шаг. Но лекарь Лазарь ее все время успокаивал, лекарства ей давал, дом помогал вести. В общем, ты, Марина, не удивляйся, но недавно Таисия и Лазарь обвенчались.

— Значит, у меня теперь будет новый отчим, — пробормотала Марина с невеселой усмешкой.

— Что ж делать, жизнь идет своим чередом, — развела руками Ждана. — Я вот несколько лет была вдовой, но недавно решила, что вдвоем все-таки лучше, веселей живется. Так что сошлись мы с Никодимом, поженились, теперь хозяева поселили нас в этот дом, чтоб мы его в порядке содержали и за садом ухаживали.

— А кто же теперь вместо тебя куховарит? — удивилась Марина.