Лулу

И вдруг я понял, что могу с ней делать все, что мне захочется.

Знали бы вы, как это противно, когда все вокруг считают тебя добреньким и милым, словно бы ты пушистый, белоснежный, синеглазый кот. Ну такой… то есть попросту совершенно безобидный. В общем, тоже кот, но то ли кастрированный в ветлечебнице по наущению хозяев, вконец одуревших от бесконечных воплей похотливого самца, а может, и того проще — перед вами самое обыкновенное чучело, набитое опилками или поролоном, способное разве что промурлыкать популярную мелодию, когда его нежной рученькой погладят. Ах, как же мне все это надоело! И вот для того, чтобы доказать, что я вовсе не такой…

— Ты не возражаешь, если я приму ванну? — вдруг сказала Лулу.

А почему бы и нет? Да ради бога! Я даже спинку, если больше некому, потру. Так и подумал, распахивая перед Лулу дверь ванной и протягивая ей банное полотенце. Если уж совсем начистоту — я же всю жизнь о том только и мечтал, чтобы такая вот юная красавица, стоя передо мною на коленях, просила сделать ей ребеночка!

Итак, еще чуть-чуть — и может сбыться моя давняя мечта. Сегодня вечером мне выпадет желанный жребий! Я чувствую, как в груди рождаются звуки, подобные ударам парового молота, как по жилам разливается горячая, насыщенная гормонами кровь, как…

Ну вот только не надо это делать сгоряча. Давай-ка, дружище, не будем форсировать события. Потому что, если действовать нахрапом, напролом, все дальнейшее может пойти совсем не так, как я задумал. В конце концов, если захочет, может некоторое время пожить здесь, у меня. Ну хотя бы до тех пор, пока не подберем ей что-нибудь взамен этого халатика. Впрочем, меня бы вполне устроило, если бы она осталась голышом. Да и погода нынче для того, чтобы оставаться неглиже, более чем подходящая. Вы только представьте себе — нудистский пляж в отдельно взятой однокомнатной квартире! На этой многообещающей мысли я постепенно успокоился.

А между тем Лулу, стоя перед зеркалом, уже расчесывала волосы на косой пробор, смыла тени, стерла ярко-красную помаду с губ и вот предстала предо мной заметно посвежевшая, без следов недавнего отчаяния на лице, без страха и без слез. А вместо халатика ее чуть влажное после купания тело прикрывало розовое полотенце.

Вот она, долгожданная мечта! Вот оно, то счастье, которое само постучалось в мои двери. Неужели все это мне — и эти ласковые руки, и нежные плечи, и этот словно бы завораживающий, манящий взгляд?

И все же Лулу смотрела на меня как-то странно. Примерно так щурятся на яркий свет, выходя из темноты подъезда на улицу безумно ярким, летним солнечным днем. Нет, пожалуй, это было бы не совсем точное сравнение, потому что даже подобия улыбки на ее лице не обнаруживалось. Скорее были только недоумение и почему-то — стыд. И еще нечто не вполне конкретно выраженное — сказать или не сказать? И если да, то что, черт возьми, должно за всем этим последовать?

Лулу ходила по комнате, оглядываясь по сторонам — словно бы путница, заплутавшая в лесу, надеялась обнаружить знакомую тропинку, которая выведет непременно к дому. Казалось, что в ее голове вертится, не находя пристанища, одна лишь мысль: «А с какой стати я сюда явилась?» На самом же деле все было очень просто, и подобная нерешительность девочки по вызову даже вызывала у меня сочувствие. Я уже представлял себе, как стаскиваю с ее нежной попки трусики, как ласкаю ее грудь… Стоп! Можете мне не верить, но почему-то здесь одно с другим не связывалось.

И только тут я ее узнал!

Да, это была та самая девчонка, которую в прошедшую пятницу выставили на аукцион в нашем ночном клубе. Я видел ее лишь мельком и потому не смог сразу определить, что называется, кто есть кто! Как же она здесь оказалась? Признаться, я не в том возрасте, когда еще верят в такие совпадения. И потом — что она искала, обшаривая взглядом мой дом? Валюты я в своей квартире не держу, драгоценностей — кот наплакал, одни лишь серебряные карманные часы, доставшиеся мне от деда, волостного писаря во Владимирской губернии. Кто-то подослал? Кто и зачем? Да кому я нужен!

А Лулу тем временем просматривала наш семейный альбом. Уж и не знаю, что она там углядела, но вдруг я слышу:

— Папочка! Ну и как тебе жилось без меня все это время?

Ни фига себе!..

Прежде чем делать такие заявления, полагается человека подготовить, валокординчика накапать, что ли, а тут… Нет, ну надо же, родственница объявилась! Видимо, проездом из Нижнего Новгорода в Тверь с короткой остановкой у столичной родни.

Если честно сказать, то всю свою сознательную жизнь, исключая лучезарные детские годы и отрочество, я отбивался от провинциальных родственников чем только мог, то есть всеми доступными мне средствами. Эта орава, нагруженная баулами с вареной колбасой, сметенной с полок ближайшего продмага, вваливалась в наш дом обычно без предупреждений, привнося в обстановку неспешного, размеренного и сытого столичного бытия признаки отчаянной борьбы за свое существование. Слава богу, что борьба эта происходила в основном на уровне живота, поскольку выстоять километровые очереди за импортными сапогами, тюлем и прочими принадлежностями семейного уюта у них уже просто ни сил, ни времени не оставалось. И вот стоило им похлебать хозяйского борща, слопать только что купленные сардельки и выпить чаю, как с улицы доносился призывный вой автобусной сирены, и вся орава мгновенно исчезала, оставляя в квартире немытую посуду, пустую кастрюлю из-под борща и запах натруженных конечностей. До новых встреч, внучатые племянницы и троюродные тетки!

Итак, девочка по вызову считает себя моей дочкой. Несмотря на весь свой жизненный и профессиональный опыт, а может быть, благодаря ему я ну никак не мог поверить вот именно в этот неожиданный расклад. Вообще-то всякое бывает. Случается даже, что только на закате жизни узнаешь про себя такое, чего и врагу не пожелаешь. А впрочем, надо же и то понять, что на моих глазах все рушилось — я имею в виду нечто уже почти реально осязаемое, что уже в подробностях представлял в своих мечтах. Вот и не верь после этого в скверные предчувствия.

Знали бы вы, как я не люблю, когда мои поступки заранее планируют! Словно бы я робот или услужливый арапчонок какой, ну как еще сказать? Помнится, один приятель мой надумал вдруг жениться… Впрочем, все было несколько иначе. Ну вот, представьте себе, что в вашей квартире раздается телефонный звонок и ваш давнишний друг вполне деловым, если не сказать елейным голосом сообщает, что вы назначены шафером на свадьбе. Более того, что через четверть часа вам надлежит, напялив самый лучший камзол, явиться по известному адресу для личного знакомства с его обожаемой невестой. На смотрины, так сказать… И кто же на кого должен смотреть, прикидывая, подходит оно или не подходит? То есть я или она? А между тем из телефонной трубки явственно доносились звуки размеренных шагов. Если бы не догадался, что это женские каблуки, наверняка узнал бы походку своего начальника.

Вы уже поняли, наверное, что я таких сюрпризов просто-напросто не переношу. Вот и теперь — даже не посоветовавшись, меня назначили папашей!

Что ж, я налил две рюмки коньяку — свою я залпом выпил, а Лулу только пригубила — и приготовился выслушать историю о том, как, то есть каким неповторимым образом, сам ничего подобного не предполагая, я докатился вдруг до жизни такой. Новоявленная дщерь забралась с ногами на диван и, закурив предложенную мною сигарету, приготовилась к рассказу. Однако прежде, чем позволить ей начать, я должен пояснить кое-что из того, что предшествовало этому свиданию. Очень уж не хотелось бы прерывать исповедь Лулу или отвлекаться в область метафизических гипотез по поводу того, что было бы, если б мы не встретились или я выбрал себе другое место для работы. Опуская воспоминания о лучезарном детстве и не менее беззаботной юности, я возвращаюсь всего лишь на пару дней назад. Так ведь иной раз и одного дня вполне достаточно, чтобы радикально изменить чью-либо судьбу или же понять, что вся прошедшая жизнь была не более чем подготовкой к этому событию. Итак, начнем все по порядку.