Страница 4 из 5
— Прошу простить меня за этот смех, — сказал Хошик, — но ведь вы, конечно, пошутили?
— Если говорить откровенно, — сказал Ретиф, — то мы, земляне, стараемся избегать пользоваться оружием.
— Насколько я припоминаю, первый наш контакт с вашими бое-особями состоялся с использованием оружия одной из оных.
— Прошу извинения, — сказал Ретиф. — Эта… гмм. бое-особь не поняла, что имеет дело со спортсменом.
— Тем не менее, раз уж вы так весело начали использовать оружие…
Хошик сделал знак, и слуга вновь наполнил хрустальные трубочки.
— Есть еще одна деталь, о которой я еще не упомянул, — продолжал Ретиф. — Надеюсь, вы не примите этого на свой счет, но наши бое-особи считают, что оружие можно применять только против определенных форм жизни.
— Вот как? Это любопытно. Что же это за формы?
— Паразиты. Страшные противники, но сами понимаете, не той касты. Мне бы совсем не хотелось, чтобы наши бое-особи думали о таких достойных противниках, как о паразитах.
— О ля-ля! Этого я, конечно, не знал. Очень благородно с вашей стороны было сообщить об этом.
Хошик огорченно защелкал.
— Я вижу, что ваши бое-особи занимают тоже место среди нас — у них не хватает воображения.
Он скрипуче рассмеялся.
— Что приводит вас к самому главному — видите-ли, у нас возникла серьезная проблема с нашими бое-особями, — сказал Ретиф, — низкая рождаемость. Поэтому мы с большой неохотой отказались от массовых военных действий, которые так дороги сердцу истинного спортсмена. Мы вообще хотели бы положить конец этим соревнованиям…
Хошик изо всех сил закашлялся, поперхнувшись вином, которое высокой струей брызнуло вверх, в воздух.
— О чем вы говорите? — воскликнул он. — Вы считаете, что Хошик из Мозаики Двух Рассветов может предать свою честь?
— Сэр! — сурово сказал Ретиф. — Вы забываетесь. Я, Ретиф Неукоснительных Инструкций, просто делаю вам другое предложение, более соответствующее спортивным принципам.
— Новейшим принципам? — вскричал Хошик. — Мой дорогой Ретиф, что за приятная неожиданность! Я обожаю новые моды. Здесь так отстаешь от времени. Говорите же, говорите.
— Все обстоит очень просто. Каждая из сторон выдвигает своего представителя и два индивидуума решают этот вопрос между собой.
— Я… гм… боюсь, я не вполне понимаю. Какое значение может иметь активность двух выбранных наугад бое-особей?
— Видимо, я недостаточно ясно выразился, — сказал Ретиф.
Он отхлебнул глоток вина.
— Бое-особи здесь вообще не причем, это само собой разумеется.
— Не хотите же вы сказать…
— Вот именно. Вы и я.
На освещенной слабым звездным светом площадке пустыни, Ретиф скинул с себя кожаную рубашку, которую одолжил ему Свази и, отстегнув энергопистолет, сложил их вместе. В темноте он едва различал огромную фигуру хлопотуна, возвышающуюся над ним, тоже без одежды. Молчаливые ряды подчиненных хлопотунов стояли позади них.
— Боюсь, мне придется снять переводческий аппарат, Ретиф, — сказал Хошик.
Он вздохнул и пошевелил гибкими щупальцами.
— Мои собратья по мицелию никогда этого не оценят. Какую любопытную форму приняли наши игры. Насколько все же более приятно наблюдать за действиями со стороны.
— Я хочу предложить использовать правила Теннесси, — сказал Ретиф. — Они очень либеральны: допускается кусаться, бить по голове, ударять ногами, и, конечно, душить, так же как толкаться, пинаться и лягаться.
— Гммм… Все это хорошо для формы, обладающей твердым видо-скелетом, но, боюсь, что мне это будет невыгодно.
— Ну, — сказал Ретиф, — если вы предпочитаете более плебейский тип состязаний…
— Нет-нет. Но возможно, мы можем включить в эти правила выкручивание щупалец, чтобы как-то уравнять шансы.
— Прекрасно. Так начнем?
В ту же секунду Хошик бросился на Ретифа, который, пригнувшись, отпрыгнул в сторону, резко повернулся и бросился на спину хлопотуна — и тут же почувствовал, как изогнувшееся назад гибкое тело откинуло его в сторону. Ретиф покатился по песку, увертываясь, вскочил на ноги и нанес удар примерно в центр тела Хошика. Хлопотун завернул свой левый край дугой, ударившей Ретифу прямо в челюсть, откидывая его назад. Тяжелое тело Хошика ударило Ретифа, как обвалившаяся кирпичная стена. Ретиф извернулся всем телом, пытаясь откатиться в сторону. Он высвободил одну руку и принялся наносить удары по толстокожей спине. Хошик сжал его еще сильнее.
Ретиф начал задыхаться. Он попытался высвободиться из-под навалившейся на него тяжести, но хлопотун даже не дрогнул. Это было лишь напрасной тратой сил.
Он вспомнил особь, которую раньше захватил в плен. Чувствительное отверстие у него находилось центрально, примерно в грудной области…
Он с трудом стал перемещать свою руку, ощупывая твердое тело с роговыми чешуйками. Завтра рука у него будет сильно саднить от содранной кожи — если завтра, конечно, для него наступит. Его большой палец нащупал отверстие и скользнул в него.
Хлопотун вздрогнул. Ретиф ухватился за него изо всех сил и нажал сильнее, шаря по чешуйчатому телу второй рукой. Если у этого существа была хоть какая-то симметрия, то отверстия должны быть расположены и на другой стороне его груди…
Они были там. Ретиф нажал посильнее, и хлопотун дернулся и отпустил его. Не вынимая пальцев, Ретиф поднялся на ноги, и в свою очередь, бросился на Хошика, упав на него сверху, продолжая давить. Хошик дико замахал краями, дернулся всем телом, затем обмяк. Ретиф расслабился, отпустил его и поднялся на ноги, тяжело дыша. Хошик перекатился по земле, поднялся и, странно перекатываясь, пошел в сторону. Подбежали слуги, помогая ему облачиться в одежду и прикрепить диск-переводчик. Он тяжело вздохнул, регулируя громкость.
— Все-таки старая система обладает своими достоинствами, — сказал он.
— Какое бремя приходится иногда брать на себя истинному спортсмену.
— Зато мы здорово повеселились, верно? — сказал Ретиф. — И я уверен, что теперь-то вы уж наверняка не откажитесь от продолжения таких соревнований. Подождите только немного, а я сейчас сбегаю к своим и пришлю сюда несколько наших долбо-особей…
— Пусть паразиты пожрут твоих долбо-особей! — взвыл Хошик. — Ты мне устроил такую спронго-боль, что я буду вспоминать об этом каждый раз, когда придется выводить свой мицелий!
— Вот, кстати говоря о паразитах, — сказал Ретиф. — Мы тут недавно вывели чудную грызо-особь…
— Достаточно!
Хошик вскричал так громко, что диск-переводчик на его спине даже подпрыгнул.
— Внезапно я стал испытывать сильную тоску по густонаселенным желтым пескам Джага. Я надеялся…
Он замолчал, глубоко вздохнув.
— Я надеялся, Ретиф, — продолжал он теперь уже печальным голосом, — найти здесь новые земли, где я смог бы расположить свою собственную Мозаику, обрабатывать эти чужеродные пески и выращивать такие урожаи райского лишайника, с помощью которых удалось бы наводнить рынки сотен планет. Но, когда ты сказал о ваших долбо— и грызо-особях, мой дух был сломлен. Мне стыдно перед тобой, Ретиф.
— Честно говоря, я сам несколько старомоден, — сказал Ретиф. — И тоже предпочитаю наблюдать за военными действиями со стороны.
— Да, но ведь твои собратья по мицелию не одобрят такой образ действий никогда.
— Моих собратьев по мицелию здесь нет. И кроме того, разве я тебе не говорил? Ни один из нас не опустится до какого-то состязания друг с другом, если есть другие пути. Вот только что ты говорил о возделывании песка, выращивании лишайника…
— Того, которым мы пообедали, — сказал Хошик. — И из которого приготавливается вино.
— Соревнование в области земледелия — это наша самая последняя дипломатическая мода. Итак, если тебе захочется, можешь забирать все эти пустыни и разводить на них лишайник, а мы обещаем оставаться в оазисах и выращивать овощи.
Хошик вздрогнул и в изумлении изогнул спину.
— Ретиф, ты это серьезно? Ты отдаешь нам все эти прекрасные пески?