Укротитель времени

На какое-то мгновение время заколебалось, Лафайет самодовольно усмехнулся и потянул дверь…

Спустя полчаса, укрывшись за прочной дверью от непрошеных гостей, вымытый и согретый горячим душем, О'Лири доедал второй кусок баварской ветчины со швейцарским ржаным хлебом. Он залпом выпил последнюю маленькую бутылочку легкого пива, взбил подушку, устроил ее поудобней под головой и мгновенно заснул, что было ему крайне необходимо.

На рассвете О'Лири разбудил звон будильника. Эта штука также была предусмотрительно нарисована в воображении вчера вечером. Он потянулся, зевнул и с удивлением уставился на стеклянную дверь душа. Откуда эти бледно-зеленые стены, пол, устланный оливковым ковром, темно-зеленый холодильник, висящий на стене, вишневый огонь в камине? Постой, постой… Где это я? Это комната в пансионе миссис Макглинт или очередной сон? В голове Лафайета вихрем пронеслись комната во дворце, лавка в камере полицейского участка, комнатка с цветком в горшке. Ах, да… Он же вчера преобразил хижину. Ну, что ж, вполне уютно. О'Лири мысленно похвалил себя. Как-то так выходит, что последнее время он каждое утро просыпается в разных местах.

Лафайет откинул одеяло, открыл холодильник и съел холодную куриную ножку. Потом не спеша принял душ, одновременно прокручивая в памяти, как в калейдоскопе, впечатления предыдущего дня. Ему было все труднее и труднее отделить сон от яви. Порой он просто начинал путаться. Бегство из дворца — это было явью? О'Лири посмотрел на свои страшные, изодранные руки. Да, уж это-то точно не сон. Никодеус, подлец, чуть его не погубил, если, конечно, полицейские сами не догадались. Обыскивая комнату, они первым делом начали протыкать шпагами занавеску…

И Адоранны нет, похищена. Это было самым главным, и он должен что-то предпринять, прямо сейчас. Как ни странно, но теперь, утром, после еды и ночного сна, ему все представлялось совсем иначе. Он уже не так переживал. Конечно, он ее разыщет, объяснит все, что произошло той ночью: и как этот мешок оказался у него в руках, и… Ну, а там будет действовать по обстоятельствам. А теперь за дело.

Открыв дверцу платяного шкафа, О'Лири обнаружил приличный выбор одежды, состоящей из бридж для верховой езды из толстого габардина, современного покроя, плотной серой фланелевой рубашки, сапог из цветной кордовской кожи, короткой ветровки на подкладке и пары водительских перчаток из свиной кожи. Персонажем несколько другой оперы выглядела шпага, лежащая в аккуратных ножнах с прикрепленным кожаным ремнем в западном стиле. Лафайет оделся, быстро поджарил три яйца с полудюжиной ломтиков ветчины. Покончив с завтраком, он вымыл посуду.

Ливший с вечера дождь прекратился. О'Лири тщательно запер за собой дверь. Лачуга, как он с удовлетворением отметил, по-прежнему имела допотопный вид.

Ну, а теперь пора действовать. Сначала… Лафайет остановился посреди замусоренной дороги, освещаемой лучами восходящего солнца, и задумался. Что же ему следует предпринять сначала? Ну, прежде всего надо выяснить, где искать этого Лода. Куда он возвращается после своих набегов? Что там говорили все, кого он об этом спрашивал? На западе, в пустыне? Да… Точными координатами это не назовешь. Нужна более конкретная информация. Как назло, ни одного прохожего поблизости. Впрочем, если он и попытается что-нибудь спросить у любого местного жителя, то, скорее всего, опять придется удирать под аккомпанемент жутких криков, прежде чем он успеет что-либо предпринять.

По дороге загромыхали тяжелые башмаки. Лафайет приготовился нырнуть в укрытие… Слишком поздно. На дороге показался коренастый человек в замызганной куртке из овечьей шкуры и, увидев О'Лири, остановился. Из-под сырой и бесформенной шляпы с широкими полями выглядывало помятое напряженное лицо. Мгновение спустя губы незнакомца расплылись в хитрой улыбке, обнажив редкие зубы.

— Призрак с большой дороги! — воскликнул незнакомец. — Как я рад тебя видеть! Я хотел поблагодарить тебя за то, что ты здорово провел этих полицейских болванов прошлой ночью. Я не знаю, как тебе это удалось, но, похоже, они меня не узнали.

— О, да это никак Рыжий Бык, — нерешительно сказал О'Лири. — Я рад, что смог помочь тебе. Ну, а сейчас я тороплюсь.

— Я слышал, что ты принцессу… того, умыкнул. Ну, и как она?

— И ты тоже! Да не имею я к этому ни малейшего отношения. По-моему, это дело рук Лода. Кстати, может быть, ты знаешь, где его резиденция?

— Слушай, входи со мной в долю, а? Будем работать вместе, брать буду я, а выручку поделим. Идет?

— Да забудь ты об этом. Скажи мне лучше о Лоде. Где он скрывается?

— Соображаю. Ты хочешь продать принцессу этому великану. Какие бабки ты будешь иметь с этого?

— Слушай, ты, придурок… — Лафайет сунул кулак под приплюснутый нос Рыжего Быка. — Еще раз повторяю: я не принимал участия в ее похищении и никому не собираюсь ее продавать. А темные делишки меня совсем не интересуют.

Толстый палец Рыжего Быка уперся в грудь О'Лири.

— Ты хочешь сказать, что я тебя не убедил? Ну, а как насчет того, чтобы поделить территорию? Ты чистишь на дорогах, а я беру город, как? Да и похищения я оставляю тебе. Лады? И…

— Господи! Да я никогда не занимался похищениями, и, ради бога, прекрати нести эту чушь! Иди ты, знаешь куда, со своими похищениями!

— Ах вот ты как! — Теперь голос Рыжего Быка больше походил на рычание.

— Значит так — или мы с тобой ладим, или я отваливаю, раз ты такой слюнтяй, и сдаю тебя легавым, за вознаграждение. Адью!

О'Лири отпихнул упирающийся в грудь палец:

— Так ты скажешь мне, где находится Лод? И хватит пороть чушь, ты, дебил несчастный…

Огромная рука, схватив Лафайета за отвороты его нового костюма, заставила приподняться его на цыпочки.

— Ты, это… кого назвал дебилом? Да у меня не голова, а парламент!

— Ну, тогда у меня, похоже, палата лордов, — сказал О'Лири сдавленным голосом, — если я, как последний идиот, стою тут и точу с тобой лясы. А у меня ведь есть неотложное дело.

Лафайет поднял руку и с размаху ударил ребром ладони в основание толстой шеи Рыжего Быка. Потом еще раз в сердцах саданул по тому же самому месту. Рыжий Бык опрокинулся назад и разжал руку, сжимавшую лацканы. Помотав головой, он зарычал и поступью гориллы пошел на О'Лири, расставив руки в стороны. Последовал молниеносный удар под ложечку. Рыжий Бык со стоном сложился пополам. Лафайет встретил его отупевшую физиономию ударом твердого колена. Рыжий Бык начал заваливаться набок, схватившись одной рукой за живот, а другой зажимая свой нос, из которого хлестала кровь.

— Э… это не честно! — заявил он. — Я никогда не видел таких приемчиков!

— Пардон. Это из урока номер три. Контрудар без оружия. Иногда приходится очень кстати. А теперь скажи, где я могу найти Лода, и поживей

— это очень важно.

— Лода, говоришь? — Рыжий Бык неодобрительно смотрел на окровавленную руку и осторожно поворачивал голову в разные стороны, проверяя, как работает шея. — А какой процент ты бы хотел?

— Оставь! Я просто хочу спасти ее высочество!

— Ну, ладно, давай сорок на шестьдесят, а я подкину пару надежных ребят, которые тебе помогут при встрече с Лодом.

— Ну все, хватит. Я спрошу кого-нибудь другого.

О'Лири оправил костюм, потер синяк на руке, и бросив на Рыжего Быка взгляд, полный презрения, пошел по дороге.

— Эй, постой! — Рыжий Бык потопал за ним. — У меня есть отличная идея! Ну, давай тридцать на семьдесят. Это более чем джентльменское соглашение, правда ведь?

— Ты меня удивляешь! Я и не думал, что ты так силен в арифметике.

— Я постигал математику на практике, занимаясь ночным бизнесом. Ну так как, согласен?

— Нет! Исчезни! У меня полно дел! Я и так довольно заметная фигура, обойдусь как-нибудь без Гаргантюа, который тащится за мной, наступая на пятки!

— Ну, ладно. Учитывая твой знатный удар левой и потрясную работу коленом, я согласен на вшивые десять процентов.

— Пошел прочь! Отчаливай! Отцепись! Исчезни! Отвали! Изыди, сволочь ты такая! Никаких сделок!