Страница 10 из 13
– Почему же ты не поела перед пробежкой?
– Забыла, – пожимаю я плечами. – Обычно по вечерам я не бегаю.
Собираясь на кухню со стаканом, она тяжело вздыхает:
– Я не хочу, чтобы ты бегала, Скай. А вдруг никого бы не оказалось поблизости? Так или иначе, ты слишком много бегаешь.
Наверное, она меня разыгрывает. Это невозможно.
– Послушайте, – говорит Холдер, замечая, что я побледнела еще больше, и оглядывается на Карен. – Я живу на Рикер-стрит и каждый день во время вечерней пробежки проношусь мимо вас. – (Он врет. И не очень ловко.) – Если так вам будет спокойнее, я могу с недельку побегать с ней по утрам. Обычно я гоняю в школе на стадионе, но это неважно. Просто на всякий случай.
Ах! До чего находчив! Неудивительно, что этот брюшной пресс мне о ком-то напоминает.
Карен вновь появляется в гостиной и смотрит на меня, потом на него. Она знает, какое удовольствие доставляют мне уединенные пробежки, но по выражению ее лица видно, что да, ей было бы спокойнее, будь у меня партнер.
– Не возражаю, – взглянув на меня, говорит она. – Если Скай согласна.
«Да. Да, я согласна. Но только если мой новый партнер по бегу будет без футболки».
– Хорошо, – говорю.
Я встаю, и у меня снова кружится голова. Наверное, я побледнела, потому что Холдер в ту же секунду кладет руку мне на плечо, подталкивая к дивану.
– Полегче, – говорит он. Потом обращается к Карен: – У вас есть крекеры или что-то в этом роде?
Карен уходит на кухню, и Холдер сочувственно смотрит на меня сверху вниз:
– Ты уверена, что все хорошо? – Он проводит по моей щеке большим пальцем.
Я вздрагиваю.
Когда он замечает мою попытку прикрыть мурашки на руках, на лице его мелькает дьявольская усмешка. Он искоса глядит вслед Карен, потом на меня.
– Когда явиться-то завтра? – шепчет он.
– Полседьмого, – еле слышно говорю я, беспомощно глядя на него.
– Полседьмого – это нормально.
– Холдер, зря ты это затеял.
Несколько мгновений он изучает мое лицо гипнотическими голубыми глазами и пока говорит, я ничего не могу с собой поделать и таращусь на его не менее гипнотические губы.
– Знаю, что зря, Скай. Я делаю что хочу. – Он наклоняется к моему уху и понижает голос до шепота: – А я хочу бегать с тобой.
Чуть подавшись назад, он продолжает меня рассматривать. Хаос, царящий у меня в голове и желудке, не позволяет ответить.
Карен возвращается с крекерами.
– Ешь, – говорит она, подавая тарелку.
Холдер встает и прощается с Карен, потом поворачивается ко мне:
– Будь аккуратнее. Утром увидимся?
Я киваю и смотрю, как он уходит. За ним захлопывается дверь, и я не в силах оторвать от нее взгляд. Меня начисто покинуло самообладание. Так вот что нравится Сикс? Это и есть вожделение?
Я ненавижу это. Я категорически, всей душой ненавижу это прекрасное, волшебное чувство.
– Он милый, – говорит Карен. – И симпатичный. – Она поворачивается ко мне: – Вы знакомы?
Я пожимаю плечами.
– Кое-что слышала о нем, – говорю я, не добавляя больше ничего.
Знай она, какого безнадежного парня она только что выбрала моим «партнером по бегу», с ней случилась бы истерика. Чем меньше ей известно о Дине Холдере, тем лучше для нас обеих.
Понедельник, 27 августа 2012 года
19 часов 10 минут
– Что, черт возьми, приключилось с твоим лицом?
Джек отпускает мой подбородок и идет к холодильнику.
Он уже года полтора является неотъемлемой частью жизни Карен. Он ужинает с нами несколько раз в неделю. И поскольку сегодня – прощальный ужин Сикс, Джек осчастливил нас своим присутствием. Хотя он и любит помучить Сикс, я знаю, что он тоже будет по ней скучать.
– Поцеловала асфальт, – отвечаю я.
– Так вот что случилось с асфальтом, – смеется он.
Сикс хватает кусок хлеба и открывает банку «Нутеллы». Я беру тарелку и накладываю себе новую веганскую стряпню Карен. За четыре года Сикс так и не привыкла к ней. Что касается Джека, то он, как воплощенный двойник Карен, ничего не имеет против. Сегодняшнее меню составлено из блюд, названия которых я не могу даже выговорить, и, как всегда, совершенно не содержит продуктов животноводства. Карен не заставляет меня есть веганскую пищу, поэтому вне дома я питаюсь, чем захочу.
Все, что поглощает Сикс, служит лишь дополнением к основному блюду из «Нутеллы». Сегодня она уписывает сэндвич с нею и сыр. Не знаю, смогу ли я когда-нибудь почувствовать к этому вкус.
– Когда ты переезжаешь? – спрашиваю я Джека.
Они с Карен уже обсуждали следующий шаг, но им никак не обойти ее строгое неприятие достижений техники. Что ж, Джеку с этим не справиться.
– Как только твоя мама уступит и подключит кабельные спортивные каналы, – отвечает Джек.
Они не спорят на эту тему. Думаю, их обоих устраивает положение вещей, и ни один из них не спешит пожертвовать своими взглядами на современную технику.
– Сегодня Скай упала в обморок на дороге, – меняя тему, говорит Карен. – Ее принес на руках какой-то очаровательный полумальчик-полумужчина.
– Парень, мама. Просто скажи «парень», – смеюсь я.
Сикс пристально смотрит на меня через стол, и до меня доходит, что я не сказала ей о вечерней пробежке. И не поведала о первом школьном дне. Тот выдался насыщенным. Интересно, кому я буду все рассказывать, когда она уедет? Одна мысль о том, что она отправится на другой конец света, наполняет меня ужасом.
– Ты нормально себя чувствуешь? – спрашивает Джек. – Небось здорово приложилась, если заработала такой «фонарь».
Я дотрагиваюсь до глаза и кривлю губы. Совершенно забыла о синяке.
– Это не от обморока. Сикс заехала локтем. Два раза.
Я жду, когда кто-нибудь спросит Сикс, зачем она на меня напала, но нет. Они хотят показать, как сильно ее любят. Даже поколоти она меня, их бы это не встревожило. Они сказали бы, что я сама заслужила.
– А тебя не раздражает, что вместо имени у тебя цифра? – спрашивает ее Джек. – Я никогда не мог этого понять. Это вроде как если родители называют ребенка днем недели. – Помолчав, он взмахивает вилкой и смотрит на Карен: – Когда у нас будет свой, мы не станем этого делать. Все, что есть в календаре, должно быть под запретом.
Карен вперяет в него ледяной взор. Судя по ее реакции, Джек впервые упомянул о детях. Выражение ее лица ясно свидетельствует, что дети не входят в ее планы. Никоим образом.
Джек снова переключается на Сикс:
– Твое настоящее имя вроде бы Севен, или Сётин[3], или что-то в этом роде? Не понимаю, почему ты выбрала Сикс. Это, пожалуй, самая неудачная цифра.
– Понимаю, чем вызваны твои нападки, – говорит Сикс. – Так ты пытаешься скрыть отчаяние, вызванное моим предстоящим отъездом.
– Поступай с моими нападками как знаешь, – смеется Джек. – Когда вернешься через полгода, тебе не поздоровится.
После ухода Джека и Сикс я помогаю Карен на кухне с посудой. Она какая-то притихшая с того момента, как Джек заговорил о ребенке.
– Почему это так тебя рассердило? – спрашиваю я, передавая ей тарелку.
– Что?
– Его слова о ребенке. Тебе тридцать с небольшим. В твоем возрасте женщины постоянно рожают.
– Это было так заметно?
– Лично мне – да.
Она со вздохом берет у меня очередную тарелку:
– Я люблю Джека. Тебя я тоже люблю. Мне нравится, как у нас все сложилось, и я, пожалуй, не готова что-то менять, а тем более рожать. Но Джек полон энтузиазма идти вперед.
Я выключаю воду и вытираю руки полотенцем.
– Мама, через несколько недель мне исполнится восемнадцать. Ты хочешь, чтобы все осталось по-прежнему… но этого не будет. После следующего семестра я уеду в колледж, и ты останешься одна. Чем плоха идея, чтобы он, по крайней мере, перебрался к тебе?
Она улыбается мне, но вымученной улыбкой – как всегда, когда я упоминаю колледж.
3
Сётин от английского thirteen – тринадцать.