Туннель времени (сборник)

Это создало прецедент для намечающегося предприятия. Кохрейн был в курсе подробностей о путешествии Колумба, поскольку предпринял тщательное исследование при подготовке посвященного ему «Часа Диккипатти». Но это был не единственный прецедент. Существовало еще талантливо придуманное соглашение, по которой Колумб должен был получить передаваемый по наследству титул Верховного Адмирала Западных Океанов и долю во всей добыче, которую могла бы принести экспедиция. Ему пришлось настоять на таких условиях, чтобы придать коту в мешке, которого он продавал, более заманчивый вид. Никто не будет покупать то, что слишком мало стоит — покажется, что в этом кроется какой–то подвох. Так что Кохрейн обставил свои приготовления с большей пышностью, чем необходимо со строго практической точки зрения, чтобы сделать предприятие практичным с финансовой точки зрения.

Был и еще один прецедент, которому он вовсе не намеревался следовать. Поднимая парус, Колумб не знал, куда поплывет; добравшись, до конечной цели своего путешествия, не знал, где находится, как и, вернувшись обратно, не знал, где же он побывал. В этих отношениях Кохрейн рассчитывал улучшить достижения своего предшественника.

Он поручил юридическому отделу «Керстен, Кастен, Хопкинс и Фоллоуи» со всей возможной законностью и благоразумием организовать предприятие. Так родилась на свет корпорация, называемая «Спэйсвэйз инк», организационные документы которого не дали бы ни единой зацепки тому, кто пожелал бы проверить подлинность предприятия. Квалифицированные юристы устроили так, чтобы его фактические акционеры казались неуловимыми. При помощи разных манипуляций ухитрились сделать так, что, хотя его капитал был на законных основаниях вложен в «Кохрейн, Холден и Джонс» — Кохрейн беспечно вставил в название имя Джонса, объяснив, что оно хорошо звучит, — и они были официальными владельцами практически всех акций, ни один проверяющий ни за что не поверил бы в то, что они не подставные лица. Пакеты акций на имена Уэста, Джеймисона и Белла казались крошечными долями, заведенными лишь для того, чтобы сделать вид, что в предприятии участвует еще кто–то, кроме трех главных предпринимателей. Но эти акционеры были не только законными владельцами предприятия — они были его настоящими владельцами. «Керстен, Кастен, Хопкинс и Фоллоуи» не претендовали на фактическую долю в «Космических путешествиях». Они сочли новое предприятие всего лишь частью психиатрического лечения неврастеничного зятька. Чем оно, разумеется, и являлось. Так что «Спэйсвэйз, инк» вполне честно и законно принадлежало людям, задачей которых было излечение неудовлетворенности Дэбни — и совершенно никто не верил в то, что оно может заняться чем–либо еще. Никто, за исключением, однако, шести его владельцев. И то, как выяснилось впоследствии, не всех из них.

Психиатрическое лечение началось с кажущегося невинным сообщения в новостях из Луна–Сити о том, что Дэбни, такой–то и такой–то ученый, дал свое согласие на работу в «Спэйсвэйз инк» в качестве физика–консультанта по вопросам практического применения своего недавнего открытия — метода пересылки сообщений со сверхсветовой скоростью.

Это было новостью хотя бы потому, что пришла она с Луны. Она вызвала достаточно широкое распространение, но почти никакого отклика.

Тогда–то и разразилась общественная кампания. По приказу Кохрейна гений экстраполяции Джеймисон слегка надрался в обществе двух собственных корреспондентов Ассоциации новостей в Луна–Сити. Он по секрету поведал им, что «Спэйсвэйз инк» были созданы и финансируются для проведения исследований по доработке сверхсветового сигнального поля Дэбни в поле, позволяющее осуществлять путешествия со сверхсветовыми скоростями. Корреспонденты выжали из него все экстраполяции и цинично решили проверить, кто может готовиться распродать свои акции. И не обнаружили никаких признаков грядущей распродажи акций, равно как и никаких следов привлечения стороннего капитала. Компания не собиралась просить денег у общественности. Она никому ничего не продавала. Потом Кохрейн отказался встречаться с какими бы то ни было репортерами; все участвующие в этом предприятии точно воды в рот набрали, а Джеймисон закрылся в гостиничном номере, скрашивая свое одиночество едой и напитками за счет тестя Дэбни. Ничто из перечисленного не было характерно для мошеннической рекламной кампании.

Всю прессу тут же захлестнула лавина материалов на эту тему. Они распространялись по перенаселенной планете, потерявшей всякую надежду на какое–либо улучшение ситуации после пятидесяти лет, за которые была колонизирована одна лишь Луна, но население колонии на ней исчислялось сотнями, тогда как на Земле страдали миллиарды. Идея путешествий со сверхсветовой скоростью была той самой недостижимой мечтой, в которую каждому хотелось верить. Новость распространилась подобно цепной реакции. И разумеется, Дэбни — как ученый, давший рождение новой надежде — стал известен всем до последнего человека.

Известность, которую снискал Дэбни, тщательнейшим образом проверили опытнейшие эксперты «Кер–стен, Кастен, Хопкинс и Фолоуи». Точные аналитические данные рекламного агентства свидетельствовали, что стоимость одного человекоупоминания Дэбни и его открытия была самой низкой за всю историю рекламного бизнеса. Социологические исследования выявили, что за три земных дня лишь менее чем три с половиной из каждой сотни опрошенных остались в полном неведении относительно Дэбни и перспективы путешествий к звездам, ставшей возможной благодаря его открытию. Число людей, знавших имя Дэбни, намного превысило число тех, кто знал имя президента Соединенных Штатов!

Но это было только начало. Зрительский рейтинг ведущего научно–популярного шоу подскочил сразу на восемь пунктов и ворвался в двадцатку лучших телевизионных шоу, как только ввел регулярную пятиминутку, посвященную Полю Дэбни и его возможностям, разъясняемых в нормальных человеческих терминах. На шестой день после тщательно спланированной неосмотрительности Джеймисона общественное сознание было буквально наводнено идеей сверхсветовых перелетов. Имя Дэбни в своих интервью не упоминал лишь ленивый, на него ссылались все комедийные шоу (были выдуманы три различные шутки, распухшие до тысячи восьмисот вариаций, большинство из которых лишь очень незаметно отличались от первоначального трио), и Даже Мэрилин Винтерз — Маленькая Афродита Собственной Персоной — требовала эпизод о сверхсветовых путешествиях в своем следующем телешоу.

На седьмой день в офисе, где в поте лица трудился Кохрейн, появился Билл Холден.

— Доктор Кохрейн, — позвал Холден, — можно вас на пару слов?

— Доктор? — переспросил Кохрейн.

— Доктор! — подтвердил Холден. — Я только что беседовал со своим больным. Ты молодец. Мой больной пришел в норму.

Кохрейн удивленно поднял брови.

— Он знаменит, — мрачно сказал Холден. — Теперь он считает, что весь мир знает о том, что он великий ученый. Его оценили. Он радостно строит планы о том, как вернется на Землю, будет выступать в нескольких научных обществах и купаться в лучах восхищения. Теперь он может провести остаток жизни, сознавая себя человеком, открывшим принцип, благодаря которому в один прекрасный день сверхсветовые путешествия станут возможными. Даже когда фурор поутихнет, он будет великим человеком — и останется великим человеком в своих собственных глазах. Короче говоря, он вылечился.

— Так значит, я уволен? — ухмыльнулся Кохрейн.

— Мы уволены, — поправил его Холден. — Профессиональная этика есть даже у психиатров, Джед. Должен признать, что этот парень теперь неплохо приспособился к реальности. Его признали великим ученым. Он больше не переживает.

Кохрейн откинулся на спинку кресла.

— Возможно, это неплохая медицинская этика, — заметил он, — но с точки зрения деловой практики это никуда не годится, Билл. Ты говоришь, что он приспособился к реальности. Это означает, что его реакция на все, что с ним произойдет, теперь будет общественно приемлемой.

Холден кивнул.