Туннель времени (сборник)

— Что такое? — спросил он резко. — Похоже на замок шлюза!

Ответа он не услышал, голоса всех астронавтов раздались одновременно, поскольку переговорное устройство скафандров допускало параллельный разговор, чем и воспользовалось большинство из них. Затем раздался смех, и Джо услышал голос Сэнфорда.

Сэнфорд шел, стуча подошвами, огибая выступ их Маленького металлического мира. Антенна переговорного устройства блестела над шлемом скафандра, казалось, он щеголяет своим видом на фоне многоцветных звезд. Брент перехватил инициативу и, пока никто не успел задать вопроса Сэнфорду, быстро заговорил мягким тоном, хотя Джо показалось, что он почувствовал напряжение в его голосе.

— Привет, Сэнфорд! Зачем вы вышли? Насколько это разумно? Не кажется ли вам, что кто–то должен был остаться внутри?

Сэнфорд опять засмеялся.

— Это как никогда разумно! Вероятно, это самая разумная вещь, которую кто–либо когда–нибудь сделал! Вы прекрасно знаете, что нас все равно убьют, и все попытки избежать того, что неизбежно, бесполезны. Поэтому я поступил очень благоразумно, решив сократить время нашего томительного ожидания, и вышел.

На какое–то время повисло молчание, в абсолютной тишине Джо слышал громкое и ровное биение собственного сердца. Потом снова зазвучал голос Сэнфорда, говорившего с истерическим восхищением:

— Между прочим, я закрыл двери всех шлюзов, так что ни один из нас не сможет войти обратно. Это все равно бесполезно, усилия спастись тщетны, и поэтому я положил конец всем дурацким стараниям. Я просто запер всех нас снаружи.

Он засмеялся снова, и Джо вдруг понял, что Сэнфорд нисколько не шутит, он действительно сделал то, о чем сказал. На Платформе находилось восемь человек, и все оказались теперь снаружи, на обшивке станции в скафандрах с запасом кислорода не больше чем на час. Не существовало способа вернуться внутрь, у них не имелось даже инструментов, чтобы взломать замок. И никто не сможет помочь им раньше, чем через три недели. Если они не найдут выхода в течение часа, то можно сказать, что Сэнфорд, гордо смеясь, погубил всех.

4

Раздался гул напряженных, возбужденных и сердитых голосов, после чего Чиф потребовал тишины. Джо внезапно осознал, что думает о Сэнфорде: скорее всего, он вовсе не являлся безумцем, если не считать того состояния, которое может испытывать каждый, кто не верит ни во что, кроме собственной гениальности, рано или поздно такой человек потерпит крах. На Земле восхищение Сэнфорда собственным талантом приносило пользу, поскольку он воспринимал любую проблему и сложность как вызов, но здесь, на Платформе, он столкнулся с проблемой, перед которой спасовал его гениальный ум. В результате Сэнфорд предпочел насмехаться над всеми окружающими. Причина, руководившая им, это желание избежать встречи лицом к лицу с доказательствами собственной несостоятельности. Когда космос выставил Сэнфорда дураком, он не смог перенести этого и бросил вызов очевидному факту, отрицая его важность и пытаясь осмеять его. Он взрастил в себе яростное презрение, абсолютно противоестественное, к миру, который сорвал его планы. По сути, он отреагировал по–детски, но ведь не каждому удается повзрослеть вовремя.

Когда Джо нашел способ борьбы с приближающимися бомбами, после того как Сэнфорд сдался, он принял его шаг за издевательство над собой и не смог смириться с этим. Теперь оставалось только сделать что–нибудь, что снова подтвердило бы его превосходство.

Он добился своего, и когда сердитый шум в наушниках Джо сменился относительной тишиной, Сэнфорд издал довольный смешок.

— Этот сумасшедший дурак пытается покончить с собой, — сказал кто–то. — Что еще за номер? Почему мы не можем войти обратно? Джо, однако, прекрасно знал обстановку. Высказать свое возмущение можно позже, но сейчас у них оставалось дыхания всего на тридцать–сорок минут и никаких инструментов. А бороться предстояло со стальным корпусом и замками, выполненными таким образом, что обе двери, внутренняя и наружная, невозможно открыть одновременно, Иначе бы не сработал воздушный замок. Но и такая ситуация не являлась безвыходной.

Джо резко сказал:

— Без паники! Кто–то должен наблюдать за Сэнфордом. Все, что нам надо сделать, так это найти, через какой именно шлюз он вышел. Он не мог выйти, пока насосы не выкачали полностью воздух, только после этого открывается наружная дверь!

В ответ Сэнфорд рассмеялся. Он словно пребывал в весьма веселом расположении духа.

— Опять геройство? Я все предусмотрел, я взял с собой в шлюзовую камеру баллон со сжатым воздухом. Когда наружная дверь открылась, я дернул аварийный кран и закрыл дверь, после чего воздух из баллона заполнил шлюзовую камеру. Надо соображать, что к чему!

Джо услышал, как Брент пробормотал:

— Да, он вполне мог сделать это.

— Пусть кто–нибудь проверит! — выкрикнул Джо. — Майк, ты! Его наверняка позабавит, как мы будем умирать, в то время как он знает способ вернуться назад и мы могли бы догадаться, будь мы такими же умны ми, как он!

Послышалось частое щелканье магнитных подошв Люди двигались, отстегнувшись от канатов, прикреплявших к корпусу, чтобы не стеснять движений, но не отцепляли канатов, соединявших их друг с другом Джо заметил, что Хейни продолжает мрачно разбрасывать мусор.

Раздался голос Майка:

— Хейни! Прекрати!

В ответ прозвучал до боли противный голос Сэнфорда:

— Да, да! Не разбрасывайте мусор! Он может нам еще понадобиться!

Кто–то выкрикнул: «Этот заперт…», другой отозвался: «И этот…». Остальные с увеличивающимся отчаянием в голосе подтвердили, что все шлюзы неумолимо заперты наличием давления внутри.

Время шло. Джо впервые обратил внимание, что баллоны с воздухом издают легкий шум. Выдыхаемый воздух поступал к маленькому насосу, который прогонял его через гигроскопический фильтр, удалявший излишнюю влагу и углекислый газ. Этот же насос замещал абсорбированный углекислый газ равным количеством кислорода. Насос издавал очень тихие звуки, и клапаны работали практически бесшумно, но Джо вдруг отчетливо услышал их щелканье.

Что–то обожгло его. Он стоял совершенно неподвижно, сконцентрировавшись на мыслях о трагическом положении. Солнечные лучи освещали одну сторону скафандра уже в течение пяти минут. Воздействие было слишком долгим, изоляция не выдержала. Джо развернулся, подставляя под лучи другой бок. Теоретически он знал, что всего лишь в нескольких ярдах от этого места, в тени, металл корпуса настолько холодный, что легко превратит воздух в жидкость, а затем — в лед. Но здесь стояла страшная жара.

Майк сосредоточенно перебирал консервные банки в мешке, рассматривая одну банку за другой и нетерпеливо откладывая в сторону. Наконец, он нашел большую банку, которая устраивала его. Он взял банку и встал на колено, прижав ее боком к горячему металлу спутника. Через мгновение спайка размякла, Майк разодрал банку вдоль и развернул, используя кривую внутреннюю поверхность, чтобы сфокусировать невыносимый солнечный свет. Джо затаил дыхание, сообразив, что хочет сделать Майк. Сконцентрированный свет обладает очень высокой температурой, и если использовать его в открытом космосе, то, при наличии достаточно большого зеркала, можно получить луч, способный прожечь металл. Правда, сейчас невозможно было сделать вогнутое сферическое зеркало, а можно только цилиндрическое, которое направит свет не в точку, а в линию. Майку не удалось бы увеличить температуру луча более чем в несколько раз, но, учитывая, что он нес на спине…

Джо подошел к Майку, активно жестикулирующему, пытаясь передать Хейни свою идею, боясь, как бы Сэнфорд не услышал.

— Я понял, Майк, — сказал Джо. — Я помогу.

Затем добавил:

— Чиф, следи за Сэнфордом! Все остальные — попытайтесь распрямить несколько консервных банок или найти банки с круглым плоским дном!

Он присоединился к Майку, который, согнувшись, сидел над обшивкой, стараясь руками создать тень там, где играл тускло–красный свет солнца.