Страница 99 из 142
Из руин большого дома позади аэропорта на их зов откликнулся женский голос, вернее, стон. Ушел целый час, чтобы добраться до нее. Все это время несчастная издавала душераздирающие стоны, но не могла дать связного ответа на ободряющие речи. Наконец с женщины — полной брюнетки примерно тридцати лет с длинными красивыми волосами — сняли весь хлам, кроме бревна, придавившего ей ноги выше колен. Даже освободившись полностью, она продолжала кричать от боли.
— Что же нам с ней делать? — растерянно спросил Миллер.
— Вряд ли мы сумеем ей помочь, — вздохнул Метью. — У нее наверняка сломан таз, а то и позвоночник, и бог еще знает, что повреждено из внутренних органов. Морфий мог бы облегчить ее страдания, но его–то у нас и нет.
— Значит, она умирает?
— Думаю, да.
— А я уверен в этом! Если бы мы захватили с собой вашу пушку… — Миллер с вызовом посмотрел на Метью. — Хотя нельзя попусту тратить последний заряд.
— Попробую заставить ее принять кодеин, — решил Метью. — Толку от него немного, но это все же лучше, чем ничего.
Кодеин они обнаружили среди прочих медикаментов в груде рухляди и осколков, оставшейся от аптеки. Метью высыпал в пустую консервную банку с полдюжины таблеток, залил их водой и размешал. Женщине приподняли голову, и тут крики несчастной сменились визгом. Впрочем, она предприняла героическую попытку проглотить предложенное питье. Видимо, сработал скорее инстинкт, нежели желание сотрудничать со спасителями: спустя тридцать шесть часов после катастрофы она наверняка страдала от мучительной жажды. После лекарства ей предложили простой воды; брюнетка жадно вылакала и ее. Крики прекратились, но их сменили глухие стоны.
Миллер все это время стоял чуть поодаль, наблюдая за усилиями подопечных.
— Все напрасно, — сказал он наконец. — Мы без толку теряем время. Эштон! — Так звали высокого седого старика, постоянно жаловавшегося на боль при ходьбе. — Оставайтесь с ней. Давайте ей время от времени вот это.
Он извлек из–за пазухи бутылку джина — единственную выпивку, которую им до сих пор удалось обнаружить. Миллер присвоил ее себе. Сейчас он протянул эту драгоценность Эштону.
— Надеюсь, поможет ей угомониться… Только не переборщите и, ради всего святого, не пролейте. Мне самому не обойтись без этого лекарства.
Под домом вблизи церкви Святого Петра нашли еще одного выжившего. Звали его Малливант; он был в шоке, на руке чуть ниже плеча зияла рваная рана, однако других повреждений у него не оказалось. Впрочем, с ним пришлось повозиться из–за его семейства, Под руинами остались погребенными его жена и две дочери, и он отказывался уходить без них.
— Они погибли! — безжалостно втолковывал ему Миллер. — Вы не один такой: все мы лишились семей. Не будьте же глупцом, слышите? Вы уже ничем не сможете им помочь.
— Вдруг они живы?
— Мы уже битых два часа надрываемся, взывая к живым.
— А если они просто лежат без чувств?
— Они мертвы!
— Я вам не верю, — твердил бедняга в полном отчаянии. — Вы должны помочь мне откопать их.
Миллер молча посмотрел на него и поманил пальцем:
— Идите–ка сюда.
Добираясь до Малливанта, они наткнулись на два детских трупика и накрыли их одеялами с их же постелей. Миллер подвел безутешного отца к ближнему и сдернул покрывало. От лица ребенка осталось одно кровавое месиво; Метью не знал, чем руководствовался Миллер: то ли он забыл эту деталь, то ли жестокость была преднамеренной, преследующей цель вызвать шок.
— Ну что, хотите взглянуть на другую? — спросил Миллер у застывшего Малливанта.
Тот покачал головой и, скорчившись, закрыл исцарапанное лицо руками.
— Вот и все, — грубо бросил Миллер. — Теперь пойдемте с нами.
— Моя жена…
— Она тоже мертва.
— Разве вы нашли ее тело?
Миллер уставился на него в изнеможении, которое, казалось, вот–вот сменится взрывом ярости. Нетерпеливо махнув рукой, он сказал:
— Вас обязательно нужно ткнуть носом? Хорошо, найдем и ее.
Долго возиться не пришлось. Вскоре их взорам предстала молодая рыжеволосая женщина со спокойным, как будто спящим лицом, совершенно неповрежденным, если не считать тонкого слоя белой пыли, образовавшей посмертную маску. Глядя на нее, Малливант разрыдался, содрогаясь всем телом.
Миллер какое–то время не мешал ему. Наконец он промолвил:
— Накройте ее и пойдемте с нами. — Малливант не шелохнулся. Миллер потянул его за руку. — Вы почувствуете себя лучше, когда уйдете отсюда.
— Никуда я не пойду, — пробормотал Малливант.
— Какого черта, с какой стати вам тут торчать? Они мертвы, а вы выжили. Надо смотреть правде в глаза.
— Идите себе! — взмолился Малливант. Слезы прочертили борозды на его запорошенном пылью лице. Он смотрел на Миллера обезумевшим взглядом. — Спасибо, что вытащили меня. Дальше я справлюсь сам.
— А еда? — не унимался Миллер. — Вот увидите, стоит вам чего–нибудь проглотить — и вам полегчает. Не говоря уже о выпивке! На обратном пути мы предложим вам глоток. Это вас мигом излечит.
Однако несчастный, казалось, не слышал его. Немного постояв, он сказал рассудительным голосом:
— Со мной все в порядке. Прошу вас, оставьте меня.
Миллер взглянул на Метью. Тот пожал плечами.
— Ладно, — уступил Миллер. — Поступайте как знаете. Мы расположились вблизи Сент–Бей. Знаете, где это? — Малливант кивнул. — Придете туда сами. — Миллер обернулся к остальным: — Нам тоже пора возвращаться. Давайте возьмем немного севернее, чтобы пройти другой дорогой.
Они не нашли больше живых людей; правда, в одном месте наткнулись на труп мужчины, лежавший в стороне от груды камней, в которую превратился его дом. Метью решил было, что несчастного отбросило подземным толчком и он испустил дух, ударившись о землю, но Миллер привлек его внимание к наручным часам на запястье мертвеца. Это были золотые часы марки «Омега». Метью заметил, что мужчина одет в шелковую пижаму. Секундная стрелка по–прежнему перемещалась по циферблату. Миллер снял часы с безжизненной руки и поднес их к уху Метью.
— Автоматические. Идут себе. Значит, не более суток назад их хозяин все еще двигался. Взгляните–ка на его руки, на ногти. Он выбрался наружу и только потом испустил дух. Крепкий был парень.
— Да уж, — согласился Метью. Мужчине было лет пятьдесят; видимо, у него не выдержало сердце. — Зароем его?
— Так ли это важно? — Миллер нацепил часы на собственное запястье и восхищенно вытянул руку. — Время дорого!
Они возвратились туда, где оставили Эштона караулить раненую. Старик понуро сидел на камне; заслышав их шаги, он проговорил, не поднимая головы:
— Умерла.
— Возблагодарим Господа, — молвил Миллер. — Значит, я могу забрать бутылку.
Он выжидательно протянул руку. Немного помявшись, Эштон отдал ему бутылку. Миллер открутил крышку и вытер горлышко рукавом. Потом оценивающе подбросил бутылку и потряс, прислушиваясь к плеску жидкости внутри.
— Да она почти пустая!.. Тут не стало половины прежнего количества. Что произошло?
— Девчонке было больно, она то и дело стонала. — Старик беспомощно поднял на Миллера глаза. — Только джин и мог ее успокоить. Я не в силах смотреть на такие страдания.
— Когда она скончалась?
— Недавно, — ответил Эштон. — Минут пятнадцать–двадцать назад.
— Ну–ка, встань, — приказал Миллер. — Стоять–то ты по крайней мере можешь? Я помогу. — Переложив бутылку в левую руку, он правой поставил старика на ноги. Они были примерно одинакового роста. Стоя с Эштоном лицом к лицу, Миллер повторил: — Так когда, говоришь, она скончалась?
— Наверное, полчаса назад.
— Наглый лжец! — Голос его звучал по–прежнему спокойно. — Она умерла вскоре после того, как мы оставили тебя с ней, ведь так? Ты сам приложился к джину. Значит, посиживал здесь и тянул мой джин?
— Я отхлебнул всего–то капельку! Понял, что она умерла — и… Так меня разобрало…
— Заткнись! От тебя разит, как из бочки! Стоять прямо и то не можешь!