Страница 97 из 154
— Чертовски жаль, что Больцена так не вовремя вызвали, — заметил Бикль. — Может быть, кьянты ждут, что кто–то должен их сюда привести или что–то в этом роде. По рассказам Больцена, они выбираются на равнину с большой опаской и неохотой.
— Вы правы. Так может быть, вы, Бернард, сходите к пещерам и посмотрите, что там случилось.
Бикль нахмурился, подул себе в усы, и, так и не найдя подходящей отговорки, он покорно направился в сторону поселения. А дама Изобель вернулась за кулисы, чтобы убедиться в том, что все идет своим чередом. Но, зайдя туда, она лишь покачала головой. Где то достоинство, та легкая элегантность, которую она так хотела увидеть? Наверно, глупо было искать это здесь, среди рассерженных теноров, сопрано и басов. Вместо изящества здесь царил бедлам: у некоторых шапка была только на одной голове, другие умудрились засунуть в каждый рукав плаща по две руки, третьи закидывали лишние руки через плечо. Дама Изабель развернулась на каблуках и вышла.
Через четверть часа к ней зашел Роджер и объявил, что вернулся Бернард Бикль вместе с бизантурами.
— Великолепно! — воскликнула дама Изабель. — Роджер, будь так добр, пойди в зал и помоги всем рассесться. Но помни, чем длиннее у кьянта шарф, тем выше его положение в обществе.
Роджер согласно кивнул и побежал доказывать, что может быть полезным. Появившийся Бернард Бикль доложил:
— Они уже были в дороге, просто шли несколько обходным путем, поэтому, наверное, и задержались. Я притащил их за собой, и вот они здесь!
Дама Изабель Посмотрела сквозь глазок в занавесе и увидела, что действительно почти весь зал заполнен бизантурами. В своем большинстве они выглядели еще более дикими и не похожими на людей, чем вчерашние. Их вид вызывал даже некоторую тревогу. Несколько мгновений дама Изабель колебалась, потом вышла из–за занавеса к рампе и произнесла вступительное слово:
— Леди и джентльмены! Я приветствую вас в стенах нашего маленького театра. Сейчас вы услышите оперу «Фиделио», которую написал один из самых за мечтательных наших композиторов Людвиг ван Бетховен. Мы привезли вам эту программу в надежде, что после нее некоторые из вас заинтересуются великой земной музыкой. А сейчас, так как я не уверена, что вы меня хорошо понимаете, я умолкаю, и пусть музыка скажет сама за себя. Итак, «Фиделио»!
Сэр Генри Риксон взмахнул палочкой, и зал наполнился музыкой.
Дама Изабель спустилась со сцены и, остановившись у входа в зал, вслушалась в увертюру. Ах, как великолепно звучала она здесь, на Сириусе! Как трогательно этот величественный дух, эта седьмая сущность земной цивилизации пропитывала атмосферу чужой планеты, проникала в души этих загадочных и непритязательных существ! Затронет ли их услышанное, поднимет ли над их каменным существованием, донесет ли до них хотя бы десятую часть красоты и возвышенности земного музыкального наследия? Какая жалость, думала дама Изабель, что она так никогда и не сможет ответить на этот вопрос с уверенностью.
Увертюра закончилась, поднялся занавес, и начался первый акт. Марселлина и Жакинно, одетые в бизан–тьярские шкуры, пели о любви и страсти, стараясь для необычной аудитории. На сцене эти экстравагантные костюмы выглядели совсем не так ужасно, как за кули–сами. В общем, все шло замечательно.
Но тут появился Дайрус Больцен с помощником. Дама Изабель издали махнула им рукой и вышла встретить их возле трапа.
— Чертовски сожалею, что все так произошло, — запыхавшись, сказал комендант. — У меня не было времени предупредить вас, что сегодня они не придут. Они слишком осторожны.
Дама Изабель вопросительно подняла брови:
— Кто не придет? Бизантуры? Но они здесь. У нас сегодня полный зал!
Дайрус Больцен удивленно уставился на нее.
— Они здесь? Не могу в это поверить! Они никогда не покидают своих пещер, если бандиты подходят к предгорью.
Дама Изабель с улыбкой покачала головой.
— Но они пришли. Они здесь и с большим удовольствием наслаждаются музыкой.
Дайрус Больцен подошел ко входу в зал и заглянул внутрь, затем медленно отпрянул назад. Когда он повернулся к даме Изабель, его лицо было пепельно–серым и дергалось.
— Ваша аудитория, — сказал он странно дрожащим голосом, — состоит из бандитов, тех самых, которых и боятся Великие королевские Бизантуры.
— Что? Вы в этом уверены?
— Да. Разве вы не видите, что они все в желтом? И у всех камни, а это значит, что у них бойцовское настроение!
Дама Изабель заломила руки:
— И что же мне делать? Прекратить спектакль?
— Не знаю, — сказал Больцен. — Но замечу, что малейший повод может вывести их из равновесия.
— Но что–то же мы можем предпринять, — прошептала дама Изабель.
— Ни коим образом не раздражайте их. Не создавайте никакого внезапного шума. А также верните лучше ваш сценарий к первоначальному варианту; любое упоминание об их нынешнем положении приведет бандитов в ярость.
Дама Изабель побежала за кулисы.
— Все меняется! — закричала она. — Возвращаемся к первоначальной версии; у нас не та аудитория!
Отто фон Ширап недоверчиво посмотрел на нее.
— Другая аудитория? Что вы хотите этим сказать?
— Это дикари, а может, даже кое–что похуже! При малейшем поводе они могут доставить нам серьезные неприятности!
Отто фон Ширап неуверенно посмотрел на сцену. Там Гермильда Варм пела о жалости Фиделио к несчастной любви Марселлины. Она достала платок, которым привыкла подчеркивать свои жесты; дама Изабель кинулась и вырвала его у нее из рук.
— Он желтый, — прошипела она пораженной при мадонне и убежала со сцены.
Сквозь глазок она посмотрела на аудиторию. Зрители вертелись и ерзали на своих местах, головы дергались и крутились угрожающим образом.
— Где мистер Бикль? — спросила она.
— В зале, объясняет смысл оперы вон тому верзиле с каменной дубиной, — показал пальцем в зал Андрей Сциник.
— Какая чудовищная ситуация! — воскликнула дама Изабель.
Она побежала через весь корабль к сфере А, где находился мостик, и обнаружила там капитана Гейдара, целующегося с Медок Росвайн.
— Капитан Гондар! — крикнула она голосом, напоминающим рев противотуманной сирены океанского лайнера. — Отложите свои личные проблемы, у нас не приятная ситуация, которую срочно надо уладить!
Она, как могла, кратко обрисовала положение вещей.
Капитан Гондар отрывисто кивнул головой и тут же по внутренней связи, объявил команде тревогу. Затем в сопровождении дамы Изабель он поспешил по соединительным трубам к сцене.
Дама Изабель сразу же бросилась к глазку на занавесе. Аудитория явно начинала нервничать. Некоторые из бандитов стояли на своих четырех ногах и раскачивались, махая руками и похлопывая головами. Певцы были сбиты с толку этим оживлением в зале и начали фальшивить. Сэр Генри Риксон энергично дирижировал оркестром, но оживление зрителей нарастало.
Бернард Бикль сидел в зале рядом с бандитом, которого он определил как старшего, и давал ему комментарии, упрощая их настолько, чтобы они были понятны собеседнику. Очевидно, он упомянул то ли желтый шарф, то ли каменную дубинку, а может быть, просто принял последнюю за какой–то церемониальный предмет. Впоследствии он так и не смог вспомнить свое замечание, выведшее его собеседника из себя. Короче говоря, создание подняло свою дубинку с явной целью остановить комментарии музыковеда, но оно недооценило способности музыкального критика, успевшего уже побывать до этого в подобных переделках. Бикль заехал вожаку по правой голове, уклонился от опускающейся дубинки и нырнул в оркестровую яму, где приземлился среди драгоценных инструментов. Громко и резко звякнули тарелки, и это, похоже, подхлестнуло хулиганов. С рычаньем и воем, размахивая каменными дубинками, они направились в сторону Бернарда Бикля и оркестровой ямы.
Всех артистов как ветром сдуло со сцены, оркестранты, оказавшиеся ближе всего к буйной аудитории, отбивались от нее своими инструментами. Капитан Гондар, выкрикивая приказы, ринулся вперед, члены команды в то время уже раскручивали пожарные шланги.