Страница 51 из 154
Агент попросил Гила изложить его версию событий прошлого вечера. Вскоре его вопросы сделались более острыми, а замечания — более резкими. Гил же скорее рассердился, чем испугался.
— Я сказал вам правду! Насколько мне известно, я не сделал ничего противозаконного. Так с какой же стати вы намекаете, будто я хаотичен?
— Я ни на что не намекаю. Предположения строишь как раз ты. Ты определенно проявляешь безответственность в выборе друзей.
— В таком случае, раз вы не хотите мне верить, то нет смысла в этом разговоре. Зачем понапрасну сотрясать воздух?
Рот Скута Кобола плотно сжался, он посмотрел на Амианта.
— А вы, п–ль Тарвок, — вы должны понять, что были нерадивым отцом. Почему вы не внушили своему сыну уважения к нашим институтам? По–моему, вас уже упрекали за это.
— Да, что–то такое припоминаю, — отозвался с едва заметной улыбкой Амиант.
Скут Кобол пришел в еще большее раздражение.
— Так вы ответите на мой вопрос? Помните, ответственность за эти печальные события ложится в конечном счете на вас. Отец обязан учить сына правде, а не уклончивости и двусмысленности.
— А и верно — правде! — задумчиво произнес Амиант. — Если бы только мы могли распознать правду, когда чувствуем ее! Это бы ободряло!
Скут Кобол негодующе фыркнул.
— Вот это–то и есть источник всех наших трудностей. Правда — это правоверие, что же еще? Никакого ободрения, помимо правил, не нужно.
Амиант поднялся на ноги, остановился, сцепив руки за спиной, глядя в окно.
— Жил некогда герой по имени Эмфирион, — произнес Амиант. — Он говорил такую правду, что чудовища остановились, дабы услышать его. Интересно, растолковывал ли он через свою волшебную Скрижаль правила Министерства Соцобеспечения?
Скут Кобол тоже поднялся на ноги. И заговорил бесстрастным и жестко–официальным тоном.
— Я старательно объяснил, чего именно ожидает Министерство Соцобеспечения в ответ на получаемые вами блага. Если вы желаете и дальше получать эти блага, то должны подчиняться правилам. У вас есть какие–то вопросы?
— Нет.
— Нет.
Скут Кобол коротко поклонился. Подойдя к двери, он повернулся к выходу, сказав:
— Даже Эмфирион, живи он сегодня, был бы обязан подчиняться правилам. Никаких исключений быть не может.
Гил плюхнулся за свой верстак, опершись подбородком на руки.
— Интересно, правда ли это? Подчинился бы Эмфирион правилам Министерства?
Амиант уселся на свое место.
— Кто знает? Он бы не нашел тут никаких врагов, никакой тирании — только неумение и, наверное, воровство. Не приходится сомневаться, что мы работаем не покладая рук ради очень небольшой отдачи.
— Едва ли он стал бы нескопом, — размышлял вслух Гил. — Или стал бы? Тем, кто трудится честно и усердно, но не состоит в списках Министерства?
— Возможно. Он мог бы стать Мэром города и попытаться увеличить всем пособия.
— Как он мог бы это сделать? — с интересом спросил Гил.
Амиант пожал плечами.
— У Мэра нет никакой настоящей власти — хотя Хартия называет его главным администратором города. По крайней мере, он мог бы потребовать более высокую цену за наши товары. Он мог бы настоятельно посоветовать, чтобы мы построили фабрики для производства вещей, в которых нуждаемся, но сейчас импортируем.
— Это означало бы дуплицирование.
— В дуплицировании нет ничего безоговорочно плохого, покуда оно не снижает нашу репутацию по части мастерства.
Гил покачал головой.
— Министерство Соцобеспечения никогда бы такого не разрешило.
— Наверное. Если бы Эмфирион и правда не стал бы Мэром.
— Когда–нибудь, — пообещал то ли отцу, то ли себе Гил, — я узнаю остальную часть легенды. Мы узнаем, что же произошло.
Амиант покачал головой.
— Наверное. Но более вероятно, что Эмфирион в конце концов всего лишь легенда.
Гил сидел, погрузившись в мрачные раздумья.
— Неужели для нас нет никакой возможности узнать правду?
— В Фортинане — вероятно, нет. Вот Историк должен бы знать.
— А кто такой Историк?
Амиант взялся за стамеску.
— На далекой планете, как мне рассказывали, Историк ведет хронику всех событий человеческой истории.
— В том числе истории Донны и Фортинана?
— Надо полагать.
— Как же такие сведения доходят до Историка
Склонившись над ширмой, Амиант усердно заработал стамеской.
— Это совсем нетрудно. Задействует корреспондентов.
— Что за странная мысль! — заметил Гил.
— И правда, странная.
По другую сторону площади Андл, в нескольких шагах по переулку Госгар, в доме, дверь которого была украшена синими песочными часами, жила Сонджали Рейд со своей матерью. Сонджали была маленькой худенькой девушкой, с белокурыми волосами и невинными серыми глазами. Гил считал ее очаровательной. К несчастью, Сонджали была кокеткой, отлично сознававшей свою прелесть, всегда готовой надуть губки или с умным видом склонить голову набок.
Однажды вечером Гил сидел с Сонджали в кафе «Кампари», пытаясь завязать серьезный разговор, на что Сонджали отвечала только дерзкими неуместными замечаниями. Тут их уединение нарушил Флориэль. Гил нахмурился и откинулся на спинку стула.
— Твой отец сказал мне, что ты, вероятно, здесь, — сказал Флориэль, падая на стул. — Что пьете? «Помар–до»? Не для меня. Официантка, бутыль эдельского вина, пожалуйста: «Аманур Белое».
Гил представил девушку и Флориэля друг другу.
— Полагаю, ты слышал новости, — сказал Флориэль.
— Новости? Через месяц с чем–то выборы Мэра. Я закончил новую ширму. Сонджали думает, что перейдет из Цеха полировщиц мрамора в Цех кондитеров.
— Нет, нет, — пожаловался Флориэль. — Я имею в виду новости! Нион Бохарт освободился из отряда чествований. Он желает отпраздновать и собирает сегодня вечеринку!
— Вот как? — нахмурился, глядя в бокал, Гил.
— Вот так. Во «Дворце Скрученной Ивы», если ты его знаешь.
— Естественно, — соврал Гил, не желая показаться глупым перед Сонджали.
— Это в районе Фульгер, на устье — но, впрочем, мне лучше отвести тебя. Один ты никогда не найдешь дорогу.
— Я не уверен, что пойду, — сказал Гил, — Мы с Сонджали…
— Она тоже может пойти. Почему бы и нет? — Флориэль повернулся к Сонджали, у которой уже загорелись глаза. — Тебе наверняка понравится «Скрученная Ива». Это замечательное старинное заведение, оттуда открывается чудесный вид. Туда заходит самый интересный народ. Даже лорды и леди: тайком, конечно.
— Похоже, замечательное местечко! Я бы так хотела пойти!
— Твоя мать будет против, — заявил Гил грубее, чем собирался. — Она ни за что не позволит тебе отправиться в такую таверну.
— А ей не обязательно знать, — заявила Сонджали с поразившей Гила дерзостью. — К тому же, случилось так, что сегодня вечером она работает, обслуживает Цеховой банкет.
— Хорошо! Прекрасно! Превосходно! Вообще никаких проблем, — с жаром провозгласил Флориэль. — Отправимся все вместе.
— О, отлично, — раздраженно бросил Гил. — Полагаю, мы должны…
Сонджали расправила плечи.
— В самом деле! Если ты считаешь мое общество таким неприятным, то мне незачем идти.
— Нет! Конечно же нет! — запротестовал Гил. — Ты неправильно поняла.
— Все я правильно поняла, — заявила возмущенная Сонджали. — И уверена, п–ль Хужуис объяснит мне, где находится «Дворец Скрученной Ивы», так, чтобы я могла сама найти дорогу в темноте.
— Не будь смешной! — отрезал Гил. — Мы отправимся все вместе.
— Вот так–то лучше.
Гил прошелся щеткой по своим брюкам сливового цвета, отпарил и выгладил пиджак, вложил в ботинки новые жесткие стельки и начистил до блеска бронзовые наколенники. Бросив искоса взгляд на Амианта, который держался подчеркнуто незаинтересованно, он прикрепил к коленям пару розеток из черной ленты с развевающимися концами, а затем напомадил свои золотисто–каштановые волосы, пока те не стали почти темными. Бросив еще один быстрый взгляд в сторону Амианта, он потрепал кончики волос там, где они закрывали уши, чтобы создать изящные локоны.