Страница 38 из 154
— А что такое корреспондент?
— Ничего особенного. Один пост, который я занимал давным–давно, когда был молод.
— Это ведь не значит быть лордом?
— Определенно нет, — хохотнул Амиант. — Разве я похож на лорда?
Гил критически посмотрел на него.
— Полагаю, нет. А как же становятся лордами?
— По рождению.
— Но, как же Рудель и Марелви в той кукольной пьесе? Разве они не получили феоды коммунальных служб и не стали лордами?
— На самом–то деле — нет. Отчаянные нескопы, а иной раз и получатели, бывало, похищали лордов и вынуждали их уступать феоды и большие денежные суммы. Похитители делались–таки финансово независимыми и могли сами назвать себя лордами, но никогда не осмеливались общаться с настоящими лордами. В конце концов лорды купили у дамарянских кукольников охранников–гаррионов; и теперь похищений бывает мало. Вдобавок лорды договорились не платить больше никаких выкупов. Поэтому получатель или нескоп никогда не смогут быть лордами, даже если пожелают.
— А когда лорд Бодбозл хотел жениться на Марелви, та стала бы леди? Их дети были бы лордами?
Амиант положил инструменты и тщательно обдумал ответ.
— Лорды очень часто берут метресс — подруг — из среды получателей, — сказал он, — но те никогда не рожают детей. Лорды — отдельная раса и явно намерены такой и остаться.
Янтарные стекла на наружной двери потемнели; она распахнулась, и в мастерскую вошел Хелфред Кобол. Он так мрачно посмотрел на Гила, что у того душа ушла в пятки. Хелфред Кобол повернулся к Амианту.
— Я только что прочел полуденный инструктажный лист. В сноске обращается особое внимание на вашего сына. За ним числятся такие проступки, как нарушение границ владения и неосторожный риск. Задержание было произведено участком 12 Б, района Вашмонт, агентом Министерства Соцобеспечения. Он докладывает, что Гил забрался по балкам многоэтажки лорда Уолдо «Текуана» на опасную и противозаконную высоту, совершая тем самым преступление против лорда Уолдо, и против районов Вашмонт и Бруэбен и подвергая себя риску госпитализации.
Смахнув с фартука опилки, Амиант вздохнул:
— Да, да. Паренек у меня очень активный.
— Чересчур активный! А фактически, безответственный! Он рыщет где вздумается, днем и ночью. Он бродит по городу, словно вор; и не учится ничему, кроме как бездельничать! Неужели вас нисколько не заботит будущее ребенка?
— Тут спешить некуда, — ответил Амиант. — Будущее — дело долгое.
— А человеческая жизнь — коротка. Давно пора познакомить его со своим ремеслом! Полагаю, вы намерены сделать его резчиком по дереву?
Амиант пожал плечами.
— Ремесло не хуже любого другого.
— Ему следовало бы проходить обучение. Почему вы не отправите его в цеховую школу?
Амиант провел ногтем большого пальца по режущей кромке стамески.
— Пусть пока наслаждается своей невинностью, — промолвил он. — За свою жизнь он успеет познакомиться с нудной работой.
Хелфред Кобол даже крякнул от удивления.
— И еще один вопрос: почему он не посещает Произвольных Храмовых Упражнений?
Амиант положил стамеску и наморщил лоб, словно вопрос его озадачил.
— В самом деле? Не знаю. Я его никогда не спрашивал.
— Вы обучаете его прыжкам дома?
— Ну, нет. Я и сам мало прыгаю.
— Хм. Вам следовало приобщить его к религии независимо от своих личных привычек.
Амиант обратил взгляд к потолку, а затем взял стамеску и занялся панелью из ароматического арзака, которую он только–только прикрепил к верстаку. Узор был уже нанесен: роща с длинноволосыми девами удирающими от сатира.
Хелфред Кобол подошел посмотреть.
— Очень красиво… Что это за дерево? Кодилла? Болигам? Одно из тех деревьев Южного Континента с твердой древесиной?
— Арзак, из лесов за Перду.
— Арзак! Я и не представлял, что из него получается такая большая панель! Ведь эти деревья всегда не больше метра в поперечнике.
— Я выбираю себе деревья, — терпеливо объяснил Амиант. — Лесники рубят стволы на двухметровые чурбаки. Я одалживаю в красильных мастерских чан. Бревна два года выдерживаются в химическом растворе. Я удаляю кору, делаю единственный надрез вдоль ствола: примерно на тридцать слоев. Потом целиком состругиваю внешние два дюйма со всего ствола, чтобы получить горбыль двухметровой высоты и на два–три метра длиной. Этот горбыль отправляется под пресс, а когда он высыхает, я обстругиваю его.
— Хм. Слой вы снимаете сами?
— Да.
— И никаких жалоб со стороны цеха плотников?
Амиант пожал плечами.
— Они не умеют или не хотят заниматься такой! работой. У меня нет иного выбора.
— Если б каждый поступал по собственному вкусу, — скупо обронил Хелфред Кобол, — то мы жили бы словно вирваны.
— Наверное. — Амиант продолжал состругивать дерево с горбыля.
Хелфред Кобол взял одну из стружек и понюхал.
— Что это за запах: древесный или химический?
— Немного и того и другого. Свежий арзак сильнее отдает перцем.
Хелфред Кобол вздохнул.
— Хотелось бы мне достать такую ширму, но на мою стипендию едва удается прожить. Полагаю, уцененных у вас нет.
Амиант покосился на него без всякого выражения, на лице.
— Поговорите с «Буамаркскими» лордами. Все мои ширмы забирают они. Отвергнутые они сжигают, второсортные запирают на складе, а высший и первый сорта экспортируют. Или так я, во всяком случае, полагаю, поскольку со мной на этот счет не советуются. Если б я сам занимался сбытом, то зарабатывал бы больше ваучеров.
— Мы должны поддерживать свою репутацию, — провозгласил тяжелым голосом Хелфред Кобол. — На далеких планетах сказать «вещь из Амброя» — все равно что сказать «жемчужина совершенства»!
— Восхищение радует, — отозвался Амиант, — но приносит огорчительно мало ваучеров.
— А что бы вы хотели? Рынки, наводненные низкопробной дешевкой?
— Почему бы и нет? — спросил, продолжая работать, Амиант. — В сравнении с ней вещи высшего и первого сорта будут блистать.
Хелфред Кобол покачал головой.
— Торговля далеко не такое простое дело. — Он еще миг–другой понаблюдал за работой, а затем коснулся пальцем линейки. — Лучше не давайте цеховому делегату увидеть, что вы работаете с направляющим устройством. Он потащит вас на комиссию за дупликацию.
Слегка пораженный его словами, Амиант оторвался от работы.
— Здесь нет никакой дупликации.
— Действие приложенной к большому пальцу линейки позволяет вам переносить или дуплицировать данную глубину реза.
— Ба, — пробормотал Амиант. — Мелочные придирки. Полнейшая чушь.
— Дружеское предупреждение, не более, — поправил его Хелфред Кобол и покосился в сторону Гила. — Твой отец хороший ремесленник, мальчик, но, наверное, чуточку рассеянный и не от мира сего. А вот тебе вакансии там, где не хватает мастеров. Но я лично считаю, что Амиант может тебя многому научить. — Хелфред Кобол бросил самый беглый взгляд на линейку. — И еще одно. Ты достаточно взрослый для Храма. Тебя приставят к легким прыжкам и обучат надлежащей доктрине. Но если будешь и дальше вести себя как прежде, то вырастешь бродягой или нескопом.
И коротко кивнув Амианту, Хелфред Кобол покинул мастерскую.
Гил подошел в двери и посмотрел, как Хелфред Кобол пересек площадь Андл–сквер. А потом медленно закрыл дверь — еще одну панель из темного арзака, с маленькими окнами из грубого янтарного стекла. И медленно прошел через мастерскую.
— Я должен ходить в Храм?
— К словам Хелфреда Кобола не следует относиться со всей серьезностью, — хмыкнул Амиант. — Он говорит определенные вещи, потому что такая уж у него работа. Полагаю, собственных–то детей он посылает на Скакания, но сомневаюсь, что сам он прыгает более ревностно, чем я.
— А почему все агенты Министерства Соцобеспечения зовутся Коболами?
Амиант придвинул табурет и налил себе чашку чая. Потягивая горячий напиток, он принялся рассказывать.
— Давным–давно, когда столица Фортинана находилась в Тадеусе, на побережье, инспектором Министерства Соцобеспечения служил один человек по фамилии Кобол. Всех своих братьев и племянников он пристроил на хорошие должности, так что вскоре в Министерстве Соцобеспечения работали только Кобо–лы. Также обстоит дело и сегодня; агенты из других семей просто меняют свои фамилии. Амброй — город многих традиций. Некоторые из них полезные, а некоторые — нет. Мэра Амброя выбирают каждые пять лет, но у него нет никаких должностных обязанностей; он вообще ничего не делает, только получает свое пособие. Традиция, но бесполезная.