Страница 33 из 64
Со своей стороны святые отцы всегда побуждали верующих обогащать эти новые монастыри, убежища истинной веры, которые расцветают почти повсюду во Франции и в других странах Европы.
Устав, утвердившийся в Клюни и в его владениях, был уставом святого Бенедикта: иными словами, молитва, письмо, пение, переписывание рукописей — физический труд, необходимый для воспитания смирения, получил меньшее значение в сравнении с занятиями духовными. Клюни позиционировал себя как храм познаний и интеллекта.
Эта мощная конгрегация, стремившаяся взять в свои руки судьбы духа и человеческой совести, позднее укоренится в Париже. Монастырь Сен-Мартен-де-Шан будет включен в клюнийский орден в 1079 году.
Здесь во славу Господа клюнийское просвещение воссияет над Парижем и благочестивыми прихожанами.
Но прежде этого «возрождения» церкви обнаружились серьезные разногласия между ней и короной. Так, сын и преемник Гуго Капета Роберт II навлек на себя молнии Святого престола по причине несколько бурной личной жизни.
Все начинается, когда по чисто политическим причинам и по приказу отца Гуго принц Роберт женится, в возрасте шестнадцати лет, на «старой» Розалии, которой тридцать три года. Она вдова графа Фландрского и дочь короля Италии. Все это делается, чтобы получить в приданое графство Понтьё, которое, таким образом, присоединяется к королевским владениям.
После довольно тусклого супружества, которое, однако, длится около десяти лет, Роберт встречает, наконец, идеальную женщину: ее зовут Берта, ей тридцать два года, она вдова графа Блуасского, и у нее куча ребятишек… Эта женщина, настолько ослепившая двадцатишестилетнего молодого человека, является дочерью короля Бургундии и Прованса — деталь, несколько осложняющая ситуацию, ибо ее мать — сестра короля Лотаря, последнего из Каролингов. Благодаря разнообразным союзам, она представляет собой троюродную тетку неугомонного Роберта… А церковь не шутит с браками между родственниками, хотя бы эти связи были столь удаленными и неочевидными. Тем хуже, едва вступив на трон, Роберт отвергает Розалию и находит услужливого архиепископа, который освящает его союз с дорогой Бертой.
Молодой папа Григорий V продолжает гневаться: король франков своим браком бросает вызов папской власти и священным законам церкви! Чтобы показать свою покорность и слегка утихомирить страсти, Роберт посылает посла к понтифику со следующим недвусмысленным предложением:
— У нас есть некоторые спорные вопросы со Святым престолом, заверьте Григория V, что я дам ему удовлетворение по всем пунктам, если мне оставят жену.
Папа в ярости: Роберт соглашается на все, кроме того, что требуется! Григорий V не уступает ни на йоту и требует, чтобы голубки расстались. Посол возвращается в Париж ни с чем, везя с собой непримиримое послание…
— Никогда я не расстанусь с женой! — плачет король. — Она мне дороже всего на свете, и я хочу, чтобы вся вселенная об этом знала.
В ответ папа собирает синод в Павии, и собрание прелатов выносит решение: «Король Роберт, который, невзирая на апостолический запрет, женился на родственнице, должен явиться к Нам, дабы дать Нам удовлетворение… Если он откажется, то будет лишен причастия». Это самая страшная угроза — угроза отлучения от церкви!
Но Роберт, слишком счастливый в своей совершенной любви, не отвечает на папское предложение, что, естественно, не улучшает его отношений со Святым престолом. Тогда папа собирает еще один синод, на сей раз в Риме. После дебатов рождается правило, жесткий и угрожающий канонический закон: «Король Роберт оставит Берту, свою родственницу, на которой он женился вопреки законам. Он совершит семилетнее покаяние, согласно постановлению церкви против кровосмесительных браков. Если он откажется подчиниться, будет отлучен».
Сначала он не подчиняется. И вот его отвергает церковь, он изгнан из сообщества верующих. Сразу же дворец Сите пустеет. Словно по сценарию отчаянного балета один за другим уходят вассалы, советники, клирики. Легко сделать выбор между папой, который обещает рай, и королем, способным дать лишь земные блага. Последние оставшиеся слуги очищают посуду короля огнем и творят молитву после каждого использования — из опасения подвергнуться ужасному наказанию, воображая, что малейший контакт с осужденным обречет и их на вечное проклятие.
Вот так, во грехе, король и королева живут в 1000 году. На острове Сите продолжается абсурдная ситуация, в которой суверены становятся узниками собственного дворца. В конечном счете, первой сдается добрая Берта. В сущности, она не так уж и жаждет быть королевой франков; кроме того, ей внушает ужас мысль, что она останется навеки в этих стенах.
В 1001 году, после четырех лет совместной жизни, Берта и Роберт соглашаются расстаться, разлука совершается в слезах и унынии, но также в немного шумном проявлении добрых чувств и душераздирающих изъявлениях раскаяния. Берта садится на легкую колесницу, запряженную четырьмя лошадьми, пересекает Гран-Пон, проезжает по левому берегу, поднимается по долгой дороге Сен-Жак, преодолевает холм Сент-Женевьев и продолжает путь на юг, в направлении Вены, на берега Роны, где она вновь окажется при королевском дворе своего отца.
Что до Роберта, он предается благочестивому раскаянию совершенно неумеренно. Он плачет, жалуется, каждый день посещает парижские церкви, поет громче всех во время службы, проводит ночи больших празднеств в молитвах, спит на земле в знак раскаяния.
Он очень деятелен, но этого недостаточно. Повсюду по его приказу строятся монастыри. В Париже он приказывает реконструировать церковь Сен-Жермен-л’Осеруа и аббатство Сен-Жермен-де-Пре, которые так пострадали от руки викингов. Чтобы держать доброго Боженьку поближе к себе, он велит создать во дворце часовню, посвященную святому Николаю, которая полтора века спустя превратится в Сен-Шапель.
Конечно, Роберт думает о душе, но немножко также и о личном комфорте: приказывает переделать дворец Сите, расширяет его посредством Консьержери — здания, которое примыкает к резиденции консьержа дворца… Консьерж! Привычный термин для важных полномочий: полномочий бальи вершить низший и средний суд — с невероятными привилегиями, в частности, с правом взимать налог с каждой бочки вина и с каждой охапки сена.
Кстати, вырвем с корнем очень распространенное убеждение: слово «консьерж» не происходит от титула «граф свечей»[47], иными словами, тот, кто следит за свечами во дворце! Слово происходит от латинского conservius, сопроводитель рабов, обозначающий того, кто служит во дворце.
Восстанавливая дворец Сите, король Роберт возвращает Парижу роль столицы — роль, которой слегка пренебрегали каролингские короли. Но верно и то, что статус и топография агломерации еще немного расплывчаты. Графство Парижское, в конечном счете, присоединено к короне. Но где он, этот город? На острове Сите за стенами? На правом берегу, где все больше красивых зданий, но чье развитие ограничено болотами? На левом берегу, который в основном занят аббатствами, церквами и виноградниками?
КАКОЙ БЫЛА СУДЬБА КОНСЬЕРЖЕРИ?
Четыре башни на набережной де л’Орлож и Сен-Шапель, кухни, кордегардия и жандармерия Консьержери — единственные реликты средневекового дворца. Все остальное относится к работам Османа и к меблировке, достойной музея Гревен[48]. Осман для дворца, Гревен — для Консьержери. Этот памятник, открытый для посещения в наши дни, старается восстановить тюремную атмосферу; казематов, которые находились в этом месте с 1392 года, после того как Карл V и его преемники покинули дворец, до закрытия в 1914 году. Камеры занимали первый этаж здания, выходящий на набережную де л’Орлож.
Подлинных следов здесь немного, они остаются нам от XVIII века и от периода, чрезвычайно богатого на заключенных — революционного.
Во-первых, это женский двор с фонтаном, где узницы стирали белье, и с решеткой, отделявшей их от мужчин. Затем часовня жирондистов, где они провели последнюю ночь с 29 на 30 октября 1793 года, и часовня Марии-Антуанетты, построенная при Людовике XVIII в память о каземате, где королева провела последние мгновения жизни в 1793 году.
Пространство между двумя часовнями — это место, где Робеспьер, раненный в голову, ожидал казни.
Перед фасадом XVIII века Дворца правосудия посмотрите на маленькую лестницу справа, которая ведет к буфету. По этой лестнице все осужденные выходили, чтобы отправиться на эшафот… Это самый волнующий и самый скромный свидетель прошлого ужасной тюрьмы.
47
По-французски: «comte des cierges».
48
Музей восковых фигур на бульваре Монмартр, открытый в 1882 году.