Страница 314 из 321
218
— Игемон…— Это последнее слово Иешуа перед смертью (последним словом Иисуса Христа было: «Свершилось!»). И писатель оказался трагически гениальным провидцем, ибо в последние часы своей жизни, находясь в полузабытьи, он повторял: «Я хочу, чтобы разговор шел… о… Я разговор перед Сталиным не могу вести…» И далее, многократно: «Ответил бы!… Ответил бы непременно! Я ответил бы!»
Булгаков умирал с мыслью о несправедливом «игемоне»…
219
Надо сказать правду, все мы люди! — Эти авторские «лирические отступления» в окончательной редакции были сняты.
220
…пес… Тузбубен…— Типичная булгаковская шутка, основанная на игре слов. В дореволюционные годы известна была полицейская розыскная собака Треф. Будучи карточным игроком, Булгаков без труда придумал собаке более звучную кличку.
221
А может, и Фаланд.— В редакции под названием «Князь тьмы» действует не Воланд, а Фаланд (der Voland означает то же, что и der Faland,— черт).
222
…красавица Сусанна Ричардовна Брокар.— В окончательной редакции «Анна Ричардовна».
223
…до Ваганьковского переулка…— Переулок, соединяющий Воздвиженку со Знаменкой, на углу его расположен Дом Пашкова.
224
Второе отделение… помещалось во дворе, в… особняке…— По всем приметам («…у решетки в переулке…», «…и жители трехэтажного дома, выходившего сбоку…») — это дом № 17, в котором, по иронии судьбы, разместилась бухгалтерия Российской государственной библиотеки.
225
…дядя покойного Берлиоза — Александр Максимилианович Радужный…— В ранней редакции «Максим Максимович Латунский», в позднейшей — «Максимилиан Андреевич Поплавский».
226
…пятьсот штук книг…— Скрытая характеристика «новых гениев», на самом деле представлявших собой молодых людей, наспех напичканных кое-какими знаниями и не имевших даже солидной библиотеки.
227
Квартира в Москве! Это серьезно.— Приехав в Москву, Булгаков писал матери в Киев 17 ноября 1921 г.: «Пишу это все еще с той целью, чтобы показать, в каких условиях мне приходится осуществлять свою idee-fixe. А заключается она в том, чтоб в три года восстановить норму — квартиру, одежду, пищу и книги. Удастся ли — увидим». Спустя два года, 30 сентября 1923 г., он записал в дневнике: «Если отбросить мои воображаемые и действительные страхи жизни, можно признаться, что в жизни моей теперь крупный дефект только один — отсутствие квартиры».
228
Его не радовали ни весенние разливы Днепра…— Незадолго перед этим (текст писался в 1937 г.), в июне 1936 г., Булгаков делился своим желанием в письме С. А. Ермолинскому: «Киев настолько ослепителен, что у меня родилось желание покинуть Москву, переселиться, чтобы дожить жизнь над Днепром».
229
Фрак… Впрочем, если угодно, пиджак…— Булгаков обыгрывает разговор, состоявшийся у него 31 марта 1937 г. с женой американского дипломата Дж. Кеннана. Е. С. Булгакова зафиксировала его в своем дневнике:
«А днем… пришло приглашение на бал-маскарад в американском посольстве, устраивает дочь посла.
До чего же это не вяжется с нашим настроением!
Вечером М. А. позвонил жене Кеннана, а потом я с ней говорила. Она страшно уговаривает прийти:
— Какой-нибудь оригинальный костюм!
— А мужчины будут во фраках?
Она отвечает (с сильным акцентом):
— Нет, я думаю, можно смокинг тоже. Но костюм лучше! Маски даются там.
А где, какой смокинг? Где туфли лакированные? Рубахи, воротнички?..»
230
…шарахнулась большая темная птица, задев крыльями лысину буфетчика. Она… оказалась совой.— Согласно народным преданиям, если сова пролетит над головой человека или, что еще хуже, заденет его, то этот человек вскоре должен умереть.
231
— Марта, проводи!..— В следующей редакции — «Гелла».
232
Я вернулась, как несчастный Левий, слишком поздно.— Далее три листа в тетради вырвано.
233
…а Аримана не видите? — Ариман с другой стороны… вон мелькает лысина…— Из этого «намекающего» текста совершенно ясно, что речь идет о Л. Авербахе, обладателе большой лысины. В следующей редакции этот фрагмент был снят. В дневнике Е. С. Булгаковой имеется запись от 21 апреля 1937 г.: «Слухи о том, что с Киршоном и Афиногеновым что-то неладно. Говорят, что арестован Авербах. Неужели пришла судьба и для них?»
234
Где Мстислав Лавровский? — Он же, ранее, Мстислав Лаврович. Запись Е. С. Булгаковой от 11 апреля 1937 г.: «Мише рассказывали на днях, что Вишневский выступал (а где — черт его знает!) и говорил, что „мы зря потеряли такого драматурга, как Булгаков“.
А Киршон говорил (тоже, видимо, на этом собрании), что время показало, что “Турбины“ — хорошая пьеса.
Оба — чудовищные фигуры! Это были одни из главных травителей Миши.
У них нет ни совести, ни собственного мнения».
235
Кто подписывается «З. М.»? — В другом месте было: «М. З.». Скорее всего, речь идет о М. Б. Загорском, который был включен Булгаковым в список своих «врагов». Запись Е. С. Булгаковой от 15 февраля 1936 г.: «Генеральная прошла чудесно (речь идет о пьесе «Мольер».— В. Л.)… ‹…› Но зато у критиков, особенно у критиков-драматургов, лица страшные. Марков в антракте рассказывал, что Крути, Фельдман и Загорский ругали пьесу. Причины понятны».
236
…вон Лавровский!., мелькнули смутно широкое лицо и белый китель.— Совершенно определенное указание на Вс. Вишневского, которое было снято в следующей редакции.
237
…Маргарита… уехала… к одной даме, занимающейся маникюром н приведением женских лиц в порядок.— Эту автобиографическую для Е. С. Булгаковой черту писатель не мог не отразить в романе, поскольку для нее походы к маникюрше, массажисткам и парикмахерам были своеобразным ритуальным действом. Вот некоторые ее записи в дневнике: «Сегодня суетливый день. Массаж…»; «Суматошный день… Елисавета Карповна — массаж…»; «…мне нездоровится, я дома. Маникюрша. Был портной…»; «Днем — я в парикмахерской…»; «Я вернулась домой от косметички утром…»; «Массируемся ежедневно…»; «Вечером была Анна… Мы с Мишей привели себя в порядок — прическа, стрижка, маникюр»; «М. А. пошел днем в Большой, а я в парикмахерскую…» и т. д.
238
…кривой и длинный переулок с покосившейся дверью нефтелавки…— Н. Шапошникова в очерке «Булгаков и пречистенцы» (Архитектура и строительство Москвы. 1990. № 5. С. 23) пишет: «Не существовало химчисток, прачечных в том смысле слова, в каком мы привыкли понимать теперь… Шерстяные вещи… мыли в „бензине“ — специальной жидкости, продававшейся в керосиновых лавках — прежних хозяйственных магазинах,— Булгаков именует их „нефтелавками“ на более старинный лад». В данном случае Булгаков, по всей видимости, упоминает нефтелавку, которая находилась в доме № 22 по Сивцеву Вражку.
239
Приятно разрушение, но безнаказанность, соединенная с ним, вызывает в человеке исступленный восторг.— Эти строки Булгаков писал в 1937 г., и понятно, что в последующих редакциях они были сняты автором.