Страница 311 из 321
196
Явление героя.— Ранее глава называлась более скромно: «Полночное явление».
197
…мужчина лет тридцати восьми…— Булгаков нарочито наделяет героя внешними гоголевскими чертами. Ранее, в «Полночном явлении», герой — «человек лет 35 примерно, худой и бритый блондин…»
198
— Я — мастер…— Фраза, вызвавшая множество толкований и споров у исследователей. Напомним, что в черновой рукописи, датированной автором «7/1. 1934», перед Воландом предстает, вызволенный из тюремного лагеря его помощниками Бегемотом и Фиелло, любовник Маргариты — безымянный Поэт. Это соответствовало замыслу автора, записавшего в тетради осенью 1933 г.: «Встреча поэта с Воландом». Но вот 15 сентября 1934 г. в рукописи герой впервые назван «мастером» (Азазелло, «сменивший» Фиелло, обращается к герою: «Я уж давно жду этого восклицания, мастер»).
Вполне понятно, что Булгаков придавал особое значение понятию «мастер» и мог наделить своего героя (то есть автора романа) этим ко многому обязывающим эпитетом при твердом убеждении в том, что герой действительно достиг в своем творчестве высочайшего мастерства. И события осени 1934 г. как нельзя лучше способствовали тому, чтобы писатель утвердился в этом убеждении.
Возвратившийся из-за границы Станиславский тепло приветствовал Булгакова («…увидел М. А. — поцеловались. К. С. обнял М. А. за плечи и так пошли») и пожелал ставить «Мольера». Писатель, кстати, ждал возвращения Станиславского с нетерпением.
Другие театры изъявили желание ставить «Мольера», и в связи с этим возник вопрос об отзыве на эту пьесу Горького. Е. С. Булгакова зафиксировала в дневнике 8 сентября этот горьковский отзыв: «О пьесе Булгакова „Мольер“ я могу сказать, что — на мой взгляд — это очень хорошая, искусстно (так в тексте, т. е. мастерски.— В. Л.) сделанная вещь… Автору удалось многое, что еще раз утверждает общее мнение о его талантливости и его способности драматурга. Он отлично написал портрет Мольера на склоне его дней… Так же хорошо, смело и — я бы сказал — красиво дан Король-Солнце, да и вообще все роли хороши… Отличная пьеса…» Надо полагать, этот отзыв был писателю приятен.
В это же время Булгаков был принят в Союз писателей. Вроде бы положительно решился вопрос с «Бегом». Предложения на экранизацию «Ревизора», «Мертвых душ» сыпались со всех сторон. Писатель принял ответственное решение о создании пьесы «Александр Пушкин»…
Но, быть может, самым главным событием этих дней (во всяком случае, в плане психологическом) было огромное внимание к Булгакову со стороны американцев. В Москву прибыла группа американских актеров, ставивших у себя в США «Дни Турбиных». Они посетили МХАТ и посмотрели пьесу в исполнении уже прославленных русских актеров (любопытно, что в это же время в зале находилась и группа актеров из Чехии, также поставивших у себя на родине «Дни Турбиных»). Внимание к американо-советскому «контакту» было столь велико, что посол СССР в США А. А. Трояновский обратился к американским актерам с приветствием: «Ваша постановка „Дней Турбиных“ Михаила Булгакова будет, я уверен, вехой в культурном и художественном сближении наших двух стран».
Булгаков многократно встречался с американцами; они были в восторге от пьесы и ее автора и пригласили его посетить США. Посол США в СССР У. Буллит стал настоящим поклонником таланта писателя. Запись Е. С. Булгаковой 6 сентября: «…Буллит опять подошел к нам. Он сказал, что смотрит пьесу в пятый раз, всячески хвалил ее…» Уже позже, в 1936 г., Е. С. Булгакова зафиксирует слова Буллита о Булгакове («необычайно хвалебно говорил о пьесе, о М. А. вообще, называл его мастером»), но эти же слова посол мог сказать писателю и в сентябре 1934 г.
Таким образом, причиной замены наименования героя (и автора!) романа стала, на наш взгляд, совокупность важных событий вокруг Булгакова и ощущение им своего творческого потенциала.
Необходимо также отметить, что новое наименование героя придавало ему больше таинственности и загадочности, что также отвечало авторскому замыслу.
199
…в переулок близ Пречистенки, в две комнаты в подвале маленького домика в садике.— Мнения относительно помещения («квартиры мастера»), которое описано у Булгакова, расходятся: Л. Е. Белозерская указывает на жилище друзей писателя П. С. Попова и А. И. Толстой по Плотникову пер., д. 10, «на Арбате, в подвальчике, впоследствии воспетом в романе „Мастер и Маргарита“. Уж не знаю, чем так приглянулся подвальчик Булгакову. Одна комната в два окна была, правда, пригляднее, чем другая, узкая как кишка…» (Б е л о з е р с к а я Л. Е. Воспоминания. М., 1989. С. 110); Б. С. Мягков полагает, что в романе описана небольшая усадьба в Мансуровском пер., д. 9, где проживали другие друзья — Топлениковы (см.: М я г к о в Б. С. Булгаковская Москва. М., 1993. С. 168—175). Но мы хотели бы обратить внимание на следующий фрагмент письма П. С. Попова Е. С. Булгаковой от 27 декабря 1940 г.: «Я думал, что наш плотниковский подвальчик Миша так энергично выдрал из тетрадки (речь, видимо, идет о рисунке «подвальчика» в тетради П. С. Попова.— В. Л.), рассердившись на меня за что-то. Это, может быть, и так, но изъял это место Миша, конечно, по другой причине — ведь наш подвальчик Миша использовал для описания квартиры мастера… (выделено мною.— В. Л.). Словом, уступаю свою прежнюю квартиру» (см.: Б у л г а к о в М. Письма. Жизнеописание в документах. М., 1989. С. 533). Очевидно, исследователям необходимо все-таки присоединиться к мнениям Л. Е. Белозерской и П. С. Попова, особенно к последнему, ибо «хозяин дома» никак не мог ошибиться в данном случае.
200
Но тут я увидел ее… Она несла… желтые цветы.— Вопрос о прототипе Маргариты не столь уж прост, как кажется на первый взгляд. В том, что Елена Сергеевна Булгакова является основным прототипом главной героини романа,— у нас нет никаких сомнений. Но нет никаких сомнений и в том, что образ этот — собирательный. К сожалению, глубоких исследований на эту тему пока не было, хотя тема эта — благодатнейшая и многообещающая. Мы лишь отметим, что свидетельства М. П. Смирновой (С м и р н о в а М. П. Встреча с мастером / / Сахаров Вс. Михаил Булгаков. М., 2000. С. 403—418) не могут быть выдуманными и представляют немалый интерес. Тем более что в одном из черновиков романа героиня названа «Маргаритой Петровной» (имя и отчество Смирновой). Но были и другие прототипы героини, не менее интересные и своеобразные.
201
…критики Латунский и Ариман и литератор Мстислав Лаврович.— Следует заметить, что Булгаков не оставлял без внимания ни одной критической статьи в свой адрес. Он вырезал их из газет и журналов, надписывал и вклеивал в альбом, который со временем превратился в толстенную книгу. Кроме того, он составлял список авторов этих статей. Так, один из списков имеет следующий заголовок: «Список врагов М. Булгакова по „Турбиным“». Среди десятков фамилий — известные имена: А. В. Луначарский, Ф. Ф. Раскольников, М. Е. Кольцов, В. М. Киршон, А. А. Фадеев, А. И. Безыменский, В. В. Алперс, Р. Пикель и многие другие.
За фигурами критиков Аримана и Латунского узнаются активнейшие гонители Булгакова Л. Л. Авербах (1903—1939) — генеральный секретарь пресловутого РАППа, редактор ряда журналов, критик и публицист, и О. С. Литовский. А за именем Мстислава Лавровича просматривается Всеволод Вишневский, нередко обрушивавшийся с критикой на произведения Булгакова.
202
…сделал попытку протащить в печать апологию Иисуса Христа.— Во многих «ругательных» статьях Л. Л. Авербаха и других критиков, направленных против «Дней Турбиных» и «Бега», употреблялись подобные выражения, только речь шла не о религии, а о Белом движении. Так, в статье И. Бачелиса «Бег назад должен быть приостановлен» (Комсомольская правда. 1928. 23 октября) говорилось, что МХАТ делает «попытку протащить булгаковскую апологию белогвардейщины в советский театр, на советскую сцену, показать эту написанную посредственным богомазом (выделено мною.— В. Л.) икону белогвардейских великомучеников советскому зрителю».