Страница 19 из 19
Входная дверь глухо стукнулась о стену. Зашуршали костяные иглы. За моей спиной тихо ахнула Матильда.
Почему я так уверен, что лучше не оборачиваться?..
— Гр-р-р…
Я скосил глаза на вход и сжал кулаки. Нет, не двое. Трое! Один на топчане, второй — тот самый, серый, — пялится снаружи через стекло. А третий — серебристо-черный и здоровый, как шкаф, стоит на пороге, нагнув круглую башку и оскалив клыки. Откуда этот-то взялся, светлые боги? Нам и первых двух по самое не могу хватило бы!
Мне под бок метнулась тонкая фигурка в испачканном камзоле. Метнулась — и уткнулась носом в грудь, мелко дрожа от страха. Хорошо ей. Она эти морды не видит. А я стою как дурак с кнесной на шее, с табуреткой в левой руке и бесполезным клеймором — в правой… Ну, двух, может, и завалю. Хотя тоже не факт — тот, что на пороге, вдвое крупнее Изюмчика. А третий мне с удовольствием за товарищей отомстит.
Если будет кому мстить, конечно.
Я чуть пригнулся, насколько позволяла прилипшая ко мне сосновой иголкой перепуганная госпожа де Шасвар, и перехватил табурет за поперечные планки. Щит, понятно, курам на смех, но другого нет. Клеймор качнулся вперед, целясь в оскаленную морду стоящего на пороге чудища. Второе, бурое, встопорщив все свои иглы, приподнялось над топчаном, готовое к прыжку. Свирепое рычание рванулось из двух бездонных пастей. Ну все, добегался, порубежник!
— Гр-р-р-р…
— Нам конец, да? — Зеленые глаза взглянули на меня снизу вверх из складок мундира.
Я хмыкнул:
— Там поглядим. Держитесь крепче, сейчас будет жарко… Ну что, зубастики? Голодные? А хрен вам в глотку, не дождетесь!
Я отшатнулся к стене, задев бедром твердый угол стола. На пол со звоном и грохотом посыпались какие-то колбы, ступки, ящички… А, да и пусть их! Все равно сейчас тут будет шороху. Звери напружинились. Я стиснул в ладони рукоять клеймора.
— Гр-р-ры!
— Клубок! Шнурок! Вы что там позабыли?! — вдруг рявкнул по-фенийски чей-то голос снаружи.
Кнесна вздрогнула от неожиданности. Я выронил тяжелый табурет. А мордатые бестии, мигом заткнувшись, подхалимски прижали иглы и, задевая боками мебель, дунули вон из дома.
— Вконец обнаглели! — ругался все тот же голос. — Кому было сказано — через порог ни ногой? Если хоть одну склянку грохнули — утоплю обоих, чтоб вам пусто было!.. Вон с глаз, сказал! И чтобы духу вашего больше тут не… Уп. Да у меня никак гости?
Ступеньки крыльца заскрипели, и на пороге обозначился высокий мужчина в алом балахоне до пят. Руки его сжимали тяжелый узловатый посох с серебряным набалдашником. По широким плечам рассыпались длинные белые волосы, сливающиеся на лбу с такой же неестественно-белой кожей. А прозрачные как лед колкие глаза удивленно, но безо всякой настороженности разглядывали нас с Матильдой. Фений. Чистокровный. Какая прелесть… Я вымученно улыбнулся:
— Здравствуйте. Ваши зверушки? Славные.
— Я вижу, как они вам понравились, — проронил хозяин дома, мельком взглянув на мой обнаженный клеймор. И легко перешел на привычный мне унгарский язык: — Ну да ладно. Вы, собственно, кто такие, молодые люди?
— Мы… э-э…
— Ясно. — Мужчина вздохнул. Переступил через порог и, прикрыв дверь за спиной, добавил неодобрительно: — Обниматься-то прекращайте уже. Это не мое дело, конечно, но я как-то за традиционные отношения.
Ну вот, и этот туда же! Выберемся наверх, надо будет купить кое-кому нормальное женское платье… Скрипнув зубами, я наклонился к своей спутнице:
— Госпожа де Шасвар, от моей репутации и так уже одни лохмотья остались. Отпустите меня, пожалуйста.
— А эти?.. Они тут?.. — донеслось из складок моего мундира, куда дочь великого кнеса со страху зарылась по самые уши.
— Их прогнали. Все в порядке.
— Правда?
— Правда, госпожа, — сконфуженно ответил за меня хозяин дома, пробормотав еле слышно: — Тьфу ты, прости меня Великая Дару, а я уж себе вообразил… Приношу свои извинения, офицер, — сказал он уже громче. — А вы не волнуйтесь, госпожа, никто вас не обидит. Шнурок с Клубком — мирные ребята, это так… охранные инстинкты. Не бойтесь.
Он весело улыбнулся и отставил посох к стене.
— Я, кстати, тоже не кусаюсь. И люблю гостей. Располагайтесь, мой дом — ваш дом… Меня зовут Фелан. А вас?
На раскаленной решетке жаровни, шипя и истекая мясным соком, подрумянивались колбаски. Госпожа де Шасвар, несмотря на благородное воспитание и громкий титул, деловито крутилась у стола, с которого временно убрали весь хозяйский хлам. Я повел носом и сглотнул слюну — пахло аппетитно.
В дверь просительно поскреблись. Фелан, расставляющий на полке шкафа уцелевшие пузырьки и коробочки, топнул ногой:
— Кыш отсюда, подлецы! Чтоб я обоих до утра не видел даже! Вы сегодня провинившиеся… Капрал, будьте любезны, подайте мне вон ту книгу. Нет, в красном переплете, с золоченым корешком. Спасибо… Клубок, я кому сказал? Ты мне еще дверь поцарапай, бессовестный!
Снаружи долетел приглушенный скулеж, потом тяжелый вздох — и все стихло. Улыбнувшись, я вынул из кучи барахла нужную книгу и, сдув с нее голубоватую пыль, протянул мужчине. Поворошил остальные, беспорядочно разбросанные по полу… И выдернул самую нижнюю, черную. Что примечательно, на ее корешке не было ни одного слова.
Я посмотрел на обложку. Самодел. Кожа натянута кое-как, на уголках остатки клея, да и картинка так себе — две стрелы, грубо намалеванные золотой и серебряной краской. Высокохудожественно, ничего не скажешь. И названия нет. Я тишком скосил глаза на занятого своим делом хозяина дома и быстро перелистал книгу. И правда самодел: плотные пожелтевшие страницы были сверху донизу заполнены неровными строчками — то синими, то черными, то вообще болотно-зелеными, словно вместо чернил автор воспользовался травяным соком. Кое-где имелись даже вклеенные иллюстрации — то маленький храм, опутанный зеленым плющом от основания до купола, то обнявшаяся парочка, то женщина в узорчатой маске, то какой-то человек в балахоне с капюшоном, вздымающий в правой руке посох с навершием в форме змеиной головы… Текст книги остался для меня загадкой. Читать я умею, вы не подумайте, просто, кроме унгарского да агуанского (спасибо Арлете!), других языков не знаю. И даже несмотря на то, что я наполовину фений, язык предков моей матушки для меня — лес темный. Ну то есть речь кое-как понимаю, пару слов по-фенийски связать могу — нахватался на пограничье от ополченцев, но читать и писать — увы…
Увлекшись картинками, выполненными не без таланта, я пролистал книгу до самого конца и удивленно хмыкнул: добрая треть страниц осталась девственно чистой. Стало быть, труд не был закончен?.. Я пожал плечами и вернулся к самому началу. Убористый текст, сбившийся столбиком в центре первой страницы, походил на стих. И написан он был совершенно иными рунами. Где-то я похожие видел!.. Обилие точек над круглыми буквами, невероятное количество завитушек и подчеркиваний… Да это же другой язык! Сдается мне, лаумейский. В отличие от остальных он хотя бы визуально мне знаком — Атти, наш полковой писарь и мой большой приятель, как раз наполовину лаум. Причем весьма образованный и тяготеющий к духовности. Невзирая на сложные отношения Унгарии и Фирбоуэна, труды лаумейских мудрецов у наших храмовников в большой чести. Как и переводчики. Так что писарь без работы не сидит — все свободное от службы время корпит над старинными текстами… И точки-закорючки что тут, что там — один в один. Только разве что почерк отличается. Я поднял взгляд от рун кверху страницы. Там, у самого края листа, были изображены все те же две стрелы. А под ними — три гравированных золотых овала. Мать Рассвета, Зеленый Отец и Вечный Змей у их ног… Знакомые штучки! Один такой, помнится, носит кнесна?..
— Господин офицер, — голос Фелана вернул меня к действительности, — вы меня слышите?
— А? — Я захлопнул книгу и поднял голову. — Простите, увлекся.
— Любите читать? — глядя на меня с каким-то странным прищуром, спросил хозяин и протянул руку.
Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте ЛитРес.