Страница 44 из 124
Полгода шло оформление документов, согласование всех вопросов и технических деталей, связанных с отправкой российского офицера в Китай. Вместе с ним направлялись также два унтер-офицера того же полка — Тимофей Запорожцев и Сидор Артамонов, а также рядовой Петр Лебедев в качестве прислуги{206}.
В августе 1897 года полковник Воронов получил секретную инструкцию от начальника Главного штаба, где в общем виде указывались его права и обязанности. Одним из принципиально важных пунктов был следующий: «Равным образом Вы не будете непосредственно подчинены генералу Не-Ши-Чену, а все вопросы, касающиеся Вашего положения при названном генерале, будут решаться соглашением между Цзукли ямэнем и нашей миссией в Пекине.
Все подробности исполнения возлагаемого на Вас поручения будут Вам выяснены нашим Китайским Посланником, советами и указаниями коего Вы обязаны руководствоваться»{207}.
Аналогичные инструкции и указания от Главного штаба в последующем неоднократно получал наш военный агент в Китае полковник К.И. Вогак: «Передайте полковнику Воронову Высочайшее повеление ограничиваться ролью инструктора, не стремясь стать самому начальником китайских войск. Он должен установить наилучшие отношения к китайским властям и подчиняться всем указаниям нашего представителя»{208}.
Тем самым с самого начала российской стороной ставилась перед Вороновым конкретная двуединая задача: организация обучения китайской кавалерии и ведение военно-политической работы по линии российского дипломатического представительства. Российская сторона неизменно подчеркивала особенный статус своего военного советника в китайских войсках. Будучи независимым от китайской стороны прежде всего в финансовых вопросах, он не подчинялся китайскому командованию, в том числе и самому генералу Не-Ши-Чену. Этим статус Воронова отличался от статуса военных советников из других стран, деятельность которых китайцы оплачивали непосредственно.
В этом была, возможно, одна из основных причин, почему китайская сторона не пошла на более тесные военные связи с Россией, несмотря на очевидную для себя выгоду. Независимость российских советников и их неподчиненность китайским генералам, в основной своей массе весьма спесивым, не могла не вызывать раздражения последних.
Западный стиль военной помощи Китаю был более эффективным: стандартный прием «кнута и пряника» срабатывал в условиях китайской действительности превосходно. Западные страны не останавливались перед применением силы против Китая и в то же время при необходимости могли проявить требуемую по китайскому этикету лицемерную «покорность».
Вместе с тем нельзя не отметить, что деятельность российских военных советников при китайских войсках получила высокую оценку самого генерала Не-Ши-Чена. Об этом он писал в своем благодарственном письме в адрес полковника Воронова: «Недавно я имел случай лично ознакомиться с ходом обучения войска (в Кайпине) и не могу не выразить мою радость по поводу образцового порядка и солидарности наших взглядов… Могу только пожелать, чтобы занятия продолжались с таким же усердием, дабы успехи увеличивались с каждым днем»{209}.
Повседневная деятельность российских военных инструкторов заключалась в помощи китайской стороне в организации быта и обеспечения войск и в обучении китайских военнослужащих основам строя и тактики. Помимо этого, занятия с китайскими военнослужащими охватывали также и общеобразовательные предметы обучения, прежде всего элементарные знания в области арифметики.
В соответствии с оговоренными с Не-Ши-Ченом условиями срок пребывания полковника Воронова истекал в августе 1900 года. Однако китайский генерал по военно-дипломатическим каналам обратился к российской стороне с просьбой о продлении срока пребывания российских военных инструкторов. Россия пошла навстречу этой просьбе.
5 марта 1900 года полковник Воронов собственноручно написал рапорт в Главный штаб: «Нахожу для себя вполне возможным продлить срок пребывания в Китае еще на три года, т.е. до 16 августа 1903 года»{210}. 30 мая 1900 года поступило высочайшее соизволение на продление срока пребывания русских военных инструкторов в Китае. При этом вновь подчеркивалось одно важнейшее условие: «В отличие от прочих иностранных инструкторов, нанятых Китаем за деньги, названному штаб-офицеру указано не получать от китайского правительства никакого вознаграждения и, не находясь в непосредственном подчинении генералу Не-Ши-Чену, состоять при нем лишь в качестве военного советника»{211}.
Однако согласие российской стороны на дальнейшее продолжение сотрудничества с генералом Не-Ши-Ченом так и не реализовалось. Резко обострявшаяся в начале 1900 года обстановка в Китае и вокруг Китая к середине того же года достигла критической черты. Европейские державы, в том числе и Россия, начали военные действия в Китае. Деятельность российских военных инструкторов в Китае приобретала непонятный характер.
Полковник Воронов и два его унтер-офицера 22 мая 1900 года перебрались в Тяньцзинь, где вместе с другими иностранцами, проживавшими в Китае, выдержали месячную блокаду со стороны китайских войск. Ни о какой инструкторской деятельности речи уже быть не могло.
В конце июня 1900 года генерал-лейтенант А.И. Куропаткин в докладной императору прямо написал: «Ввиду происходящих в настоящее время в Китае событий последующее пребывание нашего офицера советником при китайских войсках представляется неуместным, и, в соответствии с сим, полагал бы как полковника Воронова, так и состоящих при нем унтер-офицеров ныне же прикомандировать к войскам экспедиционного отряда, а по прекращении настоящих обстоятельств отозвать из командировки…». Император собственноручно написал на докладной резолюцию «Согласен»{212}.
Решение императора не было доведено до самого Воронова вплоть до декабря 1900 года. Находясь в неведении, он вынужден был написать рапорт в Главный штаб с ходатайством о предоставлении ему полугодового отпуска по состоянию здоровья с выездом в Россию{213}.
Положение российского офицера в Китае было действительно странным. Ограниченный в своих правах и обязанностях, он испытывал огромные трудности и с материально-бытовым положением. Положение усугублялось тем, что, находясь в Тяньцзине, он всю вторую половину 1900 года не получал вообще никаких денежных средств. 15 октября Воронов направил телеграмму в Главный штаб, 15 декабря он вновь вынужден был написать рапорт: «По сие время мною и состоящими в моем распоряжении унтер-офицерами не получено содержание за вторую половину текущего года…»{214}.
И, наконец, только 21 февраля 1901 года на докладной записке А.Н. Куропаткина императору об отзыве из Китая Воронова и двух унтер-офицеров появилась резолюция «Согласен»{215}. Однако российские военные инструкторы продолжали свою службу в Китае еще почти целый год — вплоть до декабря 1901 года. После этого российские военные советники были окончательно отозваны из Китая.
Китайская сторона высоко оценила деятельность Воронова и двух его помощников. В марте 1901 года они были награждены от имени императора Китая орденами Двойного Дракона и другими памятными подарками.
Заслуги Воронова были отмечены и российской стороной. За выполнение задания в декабре 1899 года он был награжден орденом Святой Анны 2-й степени. В середине июня 1901 года за боевое отличие, «мужество и распорядительность при обороне Тяньцзиня» он был удостоен ордена Святого Владимира 4-й степени с бантом{216}.