Страница 20 из 124
«Так как изъявившие желание вернуться в свою отчизну тем самым доказали верность природному своему царю, поэтому нельзя сомневаться, чтобы они не были также верными моему государю. А те, которые службу иноземному государю предпочли служению природному своему царю, не могут быть верными ни тому, ни другому господину, почему пусть и остаются в рабстве и под надзором местных властей, в определенных им местах»{85}.
Китайские источники отмечают, что «помощник начальника (Албазинского гарнизона) Василий (Захаров) и с ним еще 40 человек отказались возвратиться, и поэтому мы их оставили»{86}.
Многотрудный поход албазинцев к Нерчинску продолжался более недели. В устье реки Уруши Толбузин отпустил 120 человек из своего отряда в Якутск, надеясь, что им легче будет достигнуть русских поселений. Маньчжурские отряды долго сопровождали русских и только потом повернули обратно.
По пути албазинцы встретили опоздавшее подкрепление, посланное к ним еще 23 июня воеводой И.Е. Власовым из Нерчинска. Подкрепление под командой Анцифора Кондратьева состояло из 100 казаков на 11 стругах с двумя пушками и тремя пищалями.
В принципе этот отряд вряд ли мог бы коренным образом изменить ситуацию под Албазином. Если бы он успел к острогу вовремя, осада Албазина продолжалась бы дольше, обошлась бы большими материальными издержками для китайской стороны и привела бы к большим жертвам с обеих сторон. Однако соотношение сил и средств все равно было бы в пользу китайцев. Российские власти более ничем не могли бы помочь защитникам Албазина, а китайская сторона могла бы подтянуть сюда любое необходимое количество войск.
Обстановку в Албазине и вокруг него мог бы изменить казачий полк численностью в 600 человек под командованием А.И. Бейтона, посланный из Енисейска. Это был единственный реальный шанс для казаков. Однако даже с его приходом силы русских достигли бы всего одной тысячи человек, а превосходство китайцев в силах и средствах все равно было бы абсолютным. К сожалению, отряд Бейтона так и не дошел до Даурии. Казаки увлеклись погоней за монгольскими отрядами, укравшими у них коней, в результате Бейтон не смог организованно довести «вольнолюбивых» казаков до цели.
В ночь на 3 июля казак Г. Фомин привез И.Е. Власову весть о падении Албазина и отступлении А.Л. Толбузина. Через неделю до Нерчинска добрался и сам А.Л. Толбузин, с которым пришло уцелевшее албазинское население — 324 мужчины и 312 женщин и детей.
Часть отряда А.Л. Толбузина, двинувшаяся в Якутск, добралась туда более чем через месяц. Сообщение об этих событиях дошло до Енисейска к 28 августа и было получено в Москве только 13 марта 1686 года. Одновременно в Москву был доставлен и пленный китаец Уоыцыся{87}.
На этом закончилась первая часть Албазинской эпопеи — героической обороны русских земель от Цинских завоевателей в Приамурье.
Особая страница в истории первого столкновения России и Китая за Албазин. — судьба русских пленных. В конце 1685 года пленники прибыли в Пекин и «были приняты ласково благодушным богдыханом, которому лестно было похвалиться перед народом такими отчаянными храбрецами»{88}. Албазинцы были поселены в северо-восточной окраинной части китайской столицы, у самой городской стены.
Русские пленники были причислены к наследственному военному сословию, занимавшему видное положение в чиновничьей иерархии Китайской империи. Организационно они вошли в состав маньчжурской гвардии (желтое с красной каймой маньчжурское знамя Восьмизнаменных войск) в так называемую «русскую» роту Гудэи, сформированную еще в 1649 году. Русским были пожалованы казенные квартиры, денежное содержание, рисовые пайки и наделы пахотной земли. Одновременно китайские власти предприняли ряд мер по ассимиляции русских, дав им в жены китаянок. Однако китайцы не вторгались в духовный мир русских пленных: албазинцы остались верны своим православным христианским ценностям. Вместе с албазинцами их судьбу в китайской столице разделил священник Михаил Леонтьев, основавший в Пекине первую Русскую духовную миссию в Китае.
Таким образом, с середины 80-х годов XVII века центром русско-маньчжурского противоборства в Приамурье стал русский острог Албазин.
Албазин занимал исключительно выгодное военно-стратегическое положение в регионе и использовался русскими в качестве передового плацдарма для последующей экспансии в бассейне Амура.
Цинское правительство, естественно, настороженно относилось к русской активности в регионе и видело в продвижении русских войск (проникновении казачьих отрядов и их закреплении по берегам рек Приамурья) угрозу своим интересам в этом регионе. Пытаясь «выдавить» русских из Приамурья, Цины сосредоточивали основные свои военные усилия на уничтожении русской крепости Албазин.
Военно-политические приготовления Цинов к военным действиям в Приамурье были тщательно разработанными и спланированными, санкционированными на самом высоком уровне (императором Канси) и хорошо организованными. Подготовка заняла в общей сложности несколько лет и была многоплановой: шло наращивание военных сил и средств, велась глубокая разведка русских, проводились мероприятия по тыловому обеспечению войск.
Особое внимание Цины уделяли политическим и психологическим формам и методам борьбы с русскими в Приамурье. Многочисленные ультиматумы и угрозы от имени императора Канси должны были запугать русских. «Гуманное» обращение с пленными, вплоть до присвоения им офицерских званий, а также разрешение им вернуться к своим войскам (как правило, в качестве парламентеров для доставки китайских ультиматумов), имело цель сломить моральный дух и волю русских к сопротивлению. Император Канси инструктировал своих генералов: «Когда наше войско начнет наступление, пленные должны быть отпущены — с целью продемонстрировать наше великодушие».
В рамках противоборства в Приамурье и Россия, и Цинский Китай пытались привлекать на свою сторону местные народы и племена и использовать их или как политические козыри в политической борьбе (дело Гантимура), или как военную силу.
Русские в Приамурье не имели ни сил, ни достаточных средств для противодействия цинским войскам. Однако моральный дух и бойцовские качества казаков давали русским огромное преимущество, которое Цины не смогли нейтрализовать своим абсолютным превосходством в силах и средствах. Во многом успех освоения Приамурья и укрепления там русского влияния обеспечивался инициативой и удалью казаков, а не усилиями России на государственно-политическом уровне.
Осада Албазина маньчжурским войском, имевшим 35—40-кратное превосходство в людях и абсолютное в орудиях, окончилась безрезультатно для осаждавших. Русский острог, несмотря на все трудности и лишения его защитников, выстоял и не сдался противнику. Только тогда, когда сопротивление оказалось уже невозможным, русский гарнизон покинул крепость, не признав, однако, своего поражения.
Героическая оборона Албазина летом 1685 года стала первым актом решительного военного столкновения между Россией и Китаем за господство в Приамурье. Формально маньчжуры одержали победу, добившись ухода казаков из Албазина. Однако военная неудача не означала отказа России от планов дальнейшего распространения своего влияния на этот регион всеми доступными ей средствами.
Героическая оборона Албазина
Прибытие в середине июля 1685 года в Нерчинск оставшихся в живых защитников Албазина знаменовало собой начало нового этапа в развитии военно-политических отношений между Цинским Китаем и Россией. Поражение от маньчжуров ни в коей мере не поколебало решимости русских властей отстоять национальные интересы Российской империи в этом регионе. Нерчинский воевода И.Е. Власов занимал в этом отношении самую решительную позицию. Именно по его инициативе начали предприниматься конкретные меры по возвращению в занятый маньчжурами Албазин.