Страница 85 из 92
Столь мизерное количество осужденных не было следствием законопослушности населения страны. Оно стало результатом объективных причин. С одной стороны, правоохранительные органы не справлялись с задачей искоренения преступности, с другой – осужденных просто негде было содержать. Кроме того, содержание заключенных было не дешевым удовольствием для законопослушных граждан. «Субсидии УСЛОНу из государственного бюджета составили: в 1923/24 хозяйственных годах – 500 тыс. руб., 1924/25 гг. – 600 тыс. руб., в 1925/26 гг. – 1 млн 60 тыс. руб. В расчете на одного заключенного субсидии составляли около 100 руб. в год и были меньше расходов на содержание заключенных в общих местах заключения (примерно 150 руб.)», но тем не менее ни о какой самоокупаемости лагеря речь идти не могла.
26 марта 1928 г. ВЦИК и СНК СССР приняли постановление «О карательной политике и состоянии мест заключения». Во исполнение мер, предусматриваемых этим документом, ОГПУ, наркоматы юстиции и внутренних дел подготовили предложения по коренному преобразованию пенитенциарной системы, которые были утверждены постановлением Политбюро от 13 мая 1929 года. Суть преобразований сводилась к тому, чтобы «перейти на систему массового использования за плату труда уголовных арестантов, имеющих приговор не менее трех лет».
На основании этого постановления была образована комиссия в составе наркома юстиции Янсона, зампреда ОГПУ Ягоды, прокурора СССР Крыленко, наркома внутренних дел РСФСР Толмачева и наркома труда СССР Угланова. Предложения комиссии были рассмотрены на заседании Политбюро 23 мая 1929 года; они предусматривали: передачу осужденных на срок свыше 3 лет в лагеря; имевшие меньший срок оставались в ведении НКВД. Одновременно прекращалось использование тюрем как мест лишения свободы; они становились лишь следственными изоляторами и пересыльными пунктами. Принятое Политбюро постановление предусматривало также выделение средств для организации новых лагерей.
Суть радикальной перестройки пенитенциарной системы сводилась к следующему: в области исправительных функций – заменить тюремные методы «методом внетюремного воздействия на преступника путем организации работ в лагерях в достаточно изолированных по своему географическому положению местностях…» В экономической сфере – к тому, что заключенные должны трудиться в «отдаленных местностях, где вследствие отдаленности или из-за трудности работы ощущается недостаток рабочей силы».
Образно смысл этой реорганизации сформулировал нарком юстиции РСФСР Н.М. Янсон, отметивший, что «лагеря должны стать пионерами заселения новых районов… Задача лагерей – прочистить путь к малонаселенным районам путем устройства дорог, изучения местности, приступа к эксплуатации природных богатств. Если эти места окажутся в смысле эксплуатации интересными, они будут передаваться органам промышленности, а лагеря надо передвигать на новые места с теми же целями пионерства».
На основании решения Политбюро 11 июля 1929 г. СНК СССР принял постановление «Об использовании труда уголовно-заключенных». В нем определялись три основных принципа «колонизации осваиваемых районов»:
«а) досрочный перевод на вольное поселение в этом же районе заключенных, заслуживших своим поведением или отличившихся на работе, хотя и не отбывших назначенного им срока лишения свободы, с оказанием им необходимой помощи.
б) оставление на поселение… с наделением землей заключенных, отбывших положенный им срок лишения свободы, но лишенных судом права свободного выбора местожительства.
в) заселение теми заключенными, которые отбыли срок…, но добровольно пожелают остаться на поселение в данном крае».
Этим же постановлением СНК все осужденные на срок три года и выше передавались в исправительно-трудовые лагеря ОГПУ, а остальные оставались в ведении НКВД союзных республик. Поэтому разглагольствования о том, что якобы «сталинская индустриализация осуществлялась узниками ГУЛАГа» – не более чем невежество интеллигентов, не знающих истории.
Существовала еще одна чисто внутренняя проблема, требовавшая реорганизации пенитенциарной системы. С увеличением лагерного контингента, из-за недостатка средств, у администрации лагеря возникли сложности с охраной; особенно при конвоировании людей на работы вне зоны. Поэтому руководство СЛОН широко практиковало использование в аппарате и охране самих заключенных. К концу 1928 г. более 60 % охранников в лагере составляли заключенные (630 из 950 человек личного состава); такая вынужденная, но неразумная мера обусловила деградацию и разложение системы охранной службы.
Проведенные проверки свидетельствовали о распространении в Соловецком лагере «произвола и издевательства над заключенными со стороны надзора, под прикрытием которого в широких размерах развивалось взяточничество, вымогательство и казнокрадство». Забегая вперед, укажем, что масштабность правонарушений выяснилась только в 1930 году, когда с началом реформы, 3 апреля 1930 г. началась проверка состояния мест заключения. По результатам ревизии 6 мая Комиссия коллегии ОГПУ представила совершенно секретный итоговый доклад, в котором отмечалось:
«Допросами ряда лиц из надзора и заключенных выявлена установившаяся в УСЛОНе система произвола и полного разложения. В широких размерах развито взяточничество и вымогательство с заключенных, а также расхищение вещевого и продовольственного пайка, предназначенного для заключенных. Тенденция личного обогащения за счет заключенных развилась на базе легализованного в УСЛОНе издевательства и терроризирования заключенных. Формирование надзора производится из наиболее деклассированных, а подчас и к[онтр]-р[еволюционных] элементов, которым предоставляется полная свобода действий. Способы терроризирования заключенных применяются следующие:
1. Избиение палками, прикладами, шомполами, плеткой и т. п.
2. Зимой постановка заключенных в так называемые «на камни» в одном белье в положении «смирно» на срок до 3–4 часов.
3. Летом постановка заключенных так назыв. «на комары», т. е. раздетого в положении «смирно».
4. Заключение в так назыв. «кибитки», т. е. карцера, представляющие из себя холодны[е] небольшие дощатые пристройки, в которых заключенные в зимнее время в одном белье выдерживались по несколько часов. Есть случаи смерти от замерзания.
5. Посадка на так назыв. «жердочки», т. е. узкие скамьи, на которые заключенных усаживали на корточки и, абсолютно запрещая шевелиться и разговаривать, выдерживали в таком положении с раннего утра до позднего вечера.
6. Убийства под видом побега.
7. Изнасилование женщин и принуждение к сожительству заключенных женщин с надзором.
9. Заставляли заключенных переливать руками воду из проруби в прорубь. <…>
За отчетный период расследованием выявлены новые десятки лиц надзорсостава из числа вольнонаемных и заключенных, принимавших участие в применении отдельных из перечисленных выше методов издевательства…Этот факт не остался не использованным контр. – рев. элементами, которые… использовали создавшееся положение в своих целях. Установка к.-р. элементов в данном вопросе заключается в том, чтобы, пользуясь занятием хозяйственных, технических и командных должностей, вырабатывали и назначали непосильные работы рядовым заключенным. Выполнением таких уроков внешне укрепляли свое положение, давая картину большой производительности от их хозяйственного руководства, действительный же эффект получался тот, что создавалось озлобление против соввласти, укреплялись к.-р. настроения…».
В докладной указывалось на полную деградацию правовых норм содержания заключенных: «…Отношение к заключенным было вообще очень скверное, заявления их почти не рассматривались, с нуждами их не считались, на их жалобы не обращали никакого внимания. Одевали их только тогда, когда партия отправлялась в к[омандиров]ку, да и то часто отправляли полураздетыми. Бывали случаи, что они только что придут с работы, проработав 9—10 часов, а часа через 4 их опять гонят на работу. Часто даже не удавалось дать им горячей пищи, выдавались лишь селедки и хлеб. Кроме того, бывали случаи, что заключенных со слабым здоровьем (3–2 категория) посылали на тяжелые работы. В карцере заключенные содержались неимоверно плохо: скученность, грязь, вши. Кроме того, в карцерах протекало избиение…