Страница 4 из 50
Путается Путин и с вопросом о предательстве большевиков. Путин был бы прав, обвини он их в антивоенной пропаганде до прихода к власти, которая, без сомнения, подлежала самому суровому наказанию по условиям военного времени. Но к моменту большевистского переворота армия уже разложилась, и страна была не способна воевать вообще. Сами большевики, попытавшись поднять солдат на защиту Петрограда от немцев в феврале 1918 года, обнаружили, что могут рассчитывать лишь на горстку боевиков Красной гвардии и латышских стрелков, все прочие воевать категорически отказывались. Даже виднейшие лидеры белого движения признавали, что процесс развала был необратим и без них.
«Я отнюдь не стану говорить, что партия большевиков не стремилась ликвидировать старую армию, — писал бывший командующий 3-м армейским корпусом Вооруженных сил юга России Яков Слащев. — Она безусловно это делала, потому что для классовой борьбы нужно было новое орудие — нельзя вливать новое вино в старые меха, и потому старая армия должна была погибнуть, но эта гибель была предрешена уже только потому, что старая армия сама умирала… На войсковых митингах выносились красивые резолюции, но когда дело доходило до проведения их в жизнь, то не имевшая ни духа, ни веры в своих начальников, ни самой элементарной дисциплины армия бороться была не в силах. Временное правительство — надо отдать ему полную справедливость — напрягло все силы для доставки военного снаряжения, и войска были перегружены орудиями и снарядами. Но что могли сделать поздние дары союзников, что могла сделать техника без духа? Русская армия представляла собой мертвое, разлагающееся тело, которое почему-то только еще не распалось. Этого ждать пришлось недолго. Особенно тяжело в это время было положение офицерства, которое, исполняя приказ Временного правительства, подготовляло солдат к бою и уговаривало идти в необходимую для Временного правительства атаку. И вот, после неудачного наступления Керенского, в глазах масс виновниками оказались не стоящие далеко и недоступные для них члены Временного правительства, а стоящие тут же офицеры. Рознь усилилась. Армия оказалась даже без младшего комсостава, потому что нельзя же считать комсоставом лиц, не пользующихся никакой властью и никаким влиянием на своих подчиненных. Армии не существовало, а была толпа. То, что было дальше, когда она сдавала Двину, когда она валила большими и малыми группами с фронта, — это был лишь фактический распад, — смерть же наступила уже летом 1917 года»
Может быть, вернувшийся в Россию Слащев написал это под давлением властей? Но вот мнение умершего в эмиграции и до последних дней остававшегося врагом советской власти командующего Вооруженными силами Юга России Антона Деникина, высказанное еще 16 июля 1917 года главе Временного правительства Александру Керенскому:
«Когда повторяют на каждом шагу, что причиной развала армии послужили большевики, я протестую. Это неверно. Армию развалили другие, а большевики лишь поганые черви, которые завелись в гнойниках армейского организма. Развалило армию военное законодательство последних четырех месяцев. Развалили лица, по обидной иронии судьбы, быть может, честные и идейные, но совершенно не понимающие жизни, быта армии, не знающие исторических законов ее существования. Вначале это делалось под гнетом Совета солдатских и рабочих депутатов — учреждения в первой стадии своего существования явно анархического. Потом обратилось в роковую ошибочную систему»
С Деникиным полностью солидарен атаман донского казачества Петр Краснов. Атаман настолько ненавидел советскую власть, что неоднократно призывал к отделению казачьих земель от России и сотрудничал с Гитлером, но и он признавал войну проигранной задолго до большевистского переворота:
«По всей армии пехота отказывалась выполнять боевые приказы и идти на позиции на смену другим полкам: были случаи, когда своя пехота запрещала своей артиллерии стрелять по окопам противника под тем предлогом, что такая стрельба вызывает ответный огонь неприятеля. Война замирала по всему фронту, и Брестский мир явился неизбежным следствием «Приказа № 1» и разрушения армии. И если бы большевики не заключили его, его пришлось бы заключить Временному правительству»
Приказ № 1 от 1 марта 1917 года, который Краснов, как и многие другие исследователи, полагает одним из ключевых факторов, предопределивших разложение армии, был принят при участии большевиков, но роль их оказалась невелика. Документ, согласно которому «приказы военной комиссии Государственной думы следует исполнять только в тех случаях, когда они не противоречат приказам и постановлениям Совета рабочих и солдатских депутатов… Всякого рода оружие, как то: винтовки, пулеметы, бронированные автомобили и прочее — должно находиться в распоряжении и под контролем ротных и батальонных комитетов и ни в каком случае не выдаваться офицерам, даже по их требованиям», был принят Петроградским советом рабочих и солдатских депутатов, в исполком которого входило лишь четверо большевиков: Петр Залуцкий, Алексей Падерин, Андрей Садовский и Александр Шляпников. Но, кроме них, в исполком входил еще 21 представитель меньшевиков и эсеров, включая Керенского, и, будь они против, никакого «Приказа № 1» не было бы.
Не без греха и сами лидеры белого движения. Представляете, как выросла дисциплина у солдатиков, когда будущий командующий Добровольческой армией Лавр Корнилов самолично повесил Георгиевский крест старшему фельдфебелю учебной команды Волынского полка Тимофею Кирпичникову. И не за подвиги на фронте, а за бунт, поднятый Кирпичниковым 27 февраля, когда солдаты его учебной команды, застрелив своего командира штабс-капитана Лашкевича, повели за собой остальной полк, а затем подняли и весь Петроградский гарнизон, обеспечив успех восстания, завершившегося отречением Николая II.
Либо Путин этого не знает, либо он специально выгораживает людей, идейным наследником которых себя считает. Не зря же, выступая 5 июня 2003 года перед студентами, он назвал Февральскую революцию «одним из самых ярких примеров подъема национального духа», а еще раньше поучаствовал в аналогичном действии. После создания Государственного комитета по чрезвычайному положению Путин 20 августа 1991 года уволился из Комитета государственной безопасности и решительно выступил против своего шефа — председателя КГБ и члена ГКЧП Владимира Крючкова.
Смешнее же всего заявление Путина об искуплении вины большевистскими лидерами в годы Великой Отечественной войны. На самом деле вожди, капитулировавшие перед Германией в 1918 году, никак не могли искупить свою вину в ходе Великой Отечественной войны, начавшейся 22 июня 1941 года, потому что почти все они либо перестали быть вождями, либо лежали в могиле. Из семи членов Центрального комитета Российской социал-демократической рабочей партии (большевиков), проголосовавших 23 февраля 1918 года за принятие германских условий, до начала Великой Отечественной дожили лишь двое — возглавивший страну Иосиф Сталин и давно отошедшая от дел Елена Стасова. Яков Свердлов умер 16 марта 1919 года, Владимир Ленин — 21 января 1924 года, Григория Зиновьева расстреляли 25 августа 1936 года, Ивара Смилгу — 12 марта 1938 года, а Григория Сокольникова убили в тюрьме 21 мая 1939 года. Их судьбу Разделили и члены ЦК РСДРП (б), голосовавшие против германских условий либо воздержавшиеся. Феликс Дзержинский умер 20 июля 1926 года, Адольф Иоффе покончил с собой 17 ноября 1927 года, Моисея Урицкого застрелил 30 августа 1918 года член партии народных социалистов Леонид Канегиссер, а скончавшегося 21 августа 1940 года Льва Троцкого днем раньше смертельно ранил ледорубом агент сталинского Народного комиссариата внутренних дел Рамон Меркадер. Наконец, Николай Крестинский, Андрей Бубнов и Георгий Оппоков были расстреляны, соответственно, 15 марта, 1 августа и 30 декабря 1938 года.