Страница 14 из 50
Совершенно не по делу Чубайс обидел и своих американских покровителей. Первый европейский укрепленный пункт на территории США — Сан-Мигель-де-Гульдапе еще в 1526 году основали на территории нынешнего штата Джорджия испанцы. Спустя восемьдесят один год началось строительство Джеймстауна — первого успешного британского поселения на земле будущих Соединенных Штатов. К началу же XVIII века там уже стояли и Нью-Йорк, и Филадельфия с Бостоном, и много-много Других городов, которые господин Ваучер, видимо, искренне считает вигвамами. Как и первый университет на территории США — Гарвардский, который основан 8 сентября 1636 года, на 88 лет раньше, чем первый университет в России, и за 66 лет до начала работы на Урале тульского предпринимателя Никиты Демидова. (Получивший свои первые уральские заводы от государства, а собственное строительство начавший на доходы с них куда позже.)
Возможно, в параллельной вселенной Чубайса начало возведению городов, заводов и университетов в США положили именно краснокожие, но путать ее с нашей чревато. Когда человек находится сразу в нескольких реальностях, рано или поздно у него наступает раздвоение личности. Не избежал внутричерепного плюрализма и Анатолий Борисович. Можно считать, что Российская империя до 1913 года была супердержавой, которую уничтожили мерзкие большевики. Можно, наоборот, воспевать замечательных большевиков, вытащивших к вершинам прогресса нищую лапотную Русь. Но каким образом сталинская индустриализация «к концу 30-х годов действительно превратила страну из одной из самых отсталых и безнадежных в одну из самых развитых и передовых», если уже были «частные бизнесмены, которые реально к Первой мировой войне вывели страну по абсолютному большинству параметров на лидирующие показатели в мире»?
Думаю, что без квалифицированного психиатра тут не обойтись. Отношение Чубайса к экономике Российской империи несет явные черты маниакально-депрессивною психоза, когда неумеренные восторги сменяются столь же неумеренными обличениями. В реальности же при Александре III Российская империя демонстрировала впечатляющие темпы экономического роста, инерция которого сказывалась и в годы правления его непутевого наследника. Однако в 1913 году по основным показателям и доле в мировом промышленном производстве (5,3 %) занимала лишь 5-е место, уступая США (35,8 %) Германии (15,7 %), Британской империи (14 %) и Франции (6,4 %). Высокотехнологичные отрасли, прежде всего машиностроение, были развиты слабо, и здесь российские показатели на душу населения оказались крайне низкими — на уровне наиболее отсталых европейских стран Балканского и Пиренейского полуостровов.
Вопреки мнению Чубайса, куда больший совокупный вес, чем «частные бизнесмены», в стратегических отраслях промышленности имели государство (абсолютно преобладавшее, в частности, в оборонном производстве) и зарубежный капитал. По данным Министерства торговли и промышленности, к началу Первой мировой войны в добывающем секторе (за исключением добычи железной руды) из 376 654,7 тысячи рублей основного капитала 127 868,6 тысячи, или свыше трети, принадлежало зарубежным компаниям. «Вся наша промышленность новейшего времени развилась на основе иностранных капиталов, — писал в 1912 году известный российский экономист Михаил Туган-Барановский. — Одна Бельгия вложила в свои акционерные предприятия в России к 31 декабря 1900 г. 718 милл. фр. Капиталы английских акционерных предприятий в России определяются в 15 мим. фунт. ст. Почти все донецкие заводы возникли на иностранные капиталы».
Могла ли Россия догнать конкурентов, если бы не война, можно обсуждать бесконечно — но испытания огнем промышленность империи не выдержала. В годы Первой мировой российские заводы дали армии 27,5 тысяч пулеметов, 15 тысяч орудий (из них немногим более 600 тяжелых), 3,4 тысячи самолетов (в основном зарубежных конструкций с привезенными из-за границы моторами) и 67 миллионов артиллерийских снарядов. Германская армия получила 280 тысяч пулеметов, 64 тысячи орудий, 47,3 тысячи самолетов и 306 миллионов снарядов. Французская — 312 тысяч пулеметов, 23,2 тысячи орудий (из них около 6 тысяч тяжелых), почти 4 тысячи танков, 52,1 тысячи самолетов и 290 миллионов снарядов. Закупки за границей 42,3 тысячи пулеметов и 900 тяжелых орудий не смогли существенно сократить этот разрыв, и, хотя Германия к началу 1917 года держала на Восточном фронте менее трети своей армии, все попытки русских войск разгромить противника до сползания России в революционный хаос провалились. Им удалось добиться лишь нескольких частных успехов против более слабых германских союзников — Австро-Венгрии и Турции.
Сталинская индустрализация передвинула страну с 5-го на 2-е после США место в мировой экономической табели о рангах. Во время Второй мировой войны это позволило превзойти Германию по выпуску всех основных видов вооружений и уничтожить 70 % ее армии, а также вывести из войны большую часть германских союзников. Но постепенно бурный рост сменился застоем, который с приходом к власти единомышленников Чубайса перешел в разложение. Его мы и наблюдаем до сих пор. Если Российская империя, при всех издержках, была среднеразвитой растущей аграрно-индустриальной державой, то Российская Федерация — не более чем очень крупный экспортер сырья, доедающий остатки советской экономики и деликатно прикрывающий срам фиговыми листочками. Такими, как разрекламированный «РОСНАНО» электронным планшет, оказавшийся на деле британо-американским с германской начинкой, да еще и стоящим вдвое дороже.
Альфред Кох,
бывший председатель Государственного комитета по управлению государственным имуществом и руководитель предвыборного штаба партии «Союз правых сил»
Пиночет разгромил Аргентину
Армия маленькая, но чрезвычайно боеспособная. Когда в восьмидесятых был какой-то пограничный спор с Аргентиной, совпавший с Фолклендским кризисом (Пиночет помогал Тэтчер), то аргентинцы было полезли, так чилийская армия гнала их чуть ли не до Буэнос-Айреса.
Преклонение Коха перед диктатором Чили Аугусто Пиночетом столь велико, что, в отличие от прочих фанатов, он не только воспел его государственный переворот и экономический курс, но и сочинил чилийскому диктатору маленькую победоносную войну. Увы, эта блестящая кампания существовала только в проспиртованном воображении Коха. На самом деле Чили и Аргентина чуть не сцепились не в 1982 году, когда аргентинцы попытались отвоевать у Великобритании Фолклендские острова, а раньше — в 1978 году. Именно тогда Аргентина в очередной раз потребовала от Чили отдать ей расположенные в проливе Бигль острова Леннокс, Нуэво и Пиктон. Спор за острова длился к тому моменту уже почти сто лет, и аргентинцы дважды обращались с просьбой решить вопрос к королевам Великобритании. Но в 1896 году ее величество Виктория, а в 1977-м Елизавета отвергли притязания Буэнос-Айреса (что было вполне логично, поскольку Аргентина одновременно не переставала требовать и Фолкленды). Последний отказ был воспринят особенно болезненно, поскольку в тот момент аргентинцы были уверены, что под шельфом вокруг островов скрываются большие запасы нефти. В конце 1978 года обе стороны сосредоточили вокруг островов значительные силы, но в последний момент президенту, США Джеймсу Картеру, его венесуэльскому коллеге Карлосу Андреасу Пересу и Папе Римскому Иоанну Павлу II удалось убедить горячих генералов обойтись без кровопролития. Начавшиеся переговоры долгое время шли безрезультатно, и когда начались боевые действия вокруг Фолклендов, Пиночет с охотой предоставил свою территорию для размещения британского спецназа и подразделений радиоэлектронной разведки. Поражение аргентинцев привело к падению правившей ими военной хунты, а сменивший ее гражданский президент Рауль Альфонсин был настроен миролюбиво. Согласно Договору о мире и дружбе между Аргентиной и Чили, подписанному 2 января 1985 года в Ватикане, Аргентина отказалась от претензий на острова, но получила взамен право на ловлю рыбы в обширных водах вокруг архипелага Огненная Земля. Нефти в проливе Бигль так и не нашли.