Лунный ад (Сборник)

Один канал импульсов, очевидно, был предназначен для различения формы и цвета, что Раль нашел совершенно бесполезным для себя; второй ощущал колебания в… в какой-то субстанции, незнакомой Ралю, субстанции, отличной от пустоты, в которой он жил, но достаточно разряженной; третий был способен определять запахи в этой субстанции; четвертый различал что-то такое, что было совершенно непонятно Ралю: горькое, соленое, сладкое и кислое; а пятый реагировал на тепло и холод. Все эти импульсы направляли свои ощущения в центральный сектор, который принимал их гибкой массой разобщенных, разночастотных электрических импульсов, обладающих невероятной мощностью.

Да, это была еда для Раля; но от поглощения этих импульсов его удерживали две причины.

Первая заключалась в том, что он был слишком слаб, и поглощение более чем одного импульса за раз могло разрушить его хрупкую систему.

Вторая была такова, что этот единый импульс оперировал в частоте, отличной от частоты Раля. Как он ни старался, он не мог настроиться на эту частоту; она была слишком чужеродной, слишком далеко отстояла от его собственной, и к тому же он был слишком слаб. Но эта частота была изменчивой; если бы он мог приспособить ее к своей частоте, то легко бы поглотил этот импульс, часть за частью.

Раль знал, что это относительно просто — заставить импульс гармонировать с ним; все, что ему требовалось, это принудить тот импульс воспринять его собственный как нечто естественное и однородное, то есть принять такую форму, восприняв которую чужой импульс ничего не заподозрит — что-нибудь из его окружающей среды.

Когда канал чужого импульса примет Раля за своего, Раль блокирует этот канал и поглотит его.

Сперва он попробовал канал, отвечающий за восприятие запахов. Да, будет очень легко послать импульс через канал запахов в центральный сектор, который воспримет его как запах…

Бреннер согнулся над приборами космического корабля. Черт возьми! Как его угораздило забраться так далеко от Базы? Здесь не было ни одной планеты на миллионы миль во всех направлениях; ничего, кроме черноты космоса. Он не мог связаться с Базой. Он вообще ни с кем не мог связаться.

Его небольшой трехотсечный корабль мчался в неизвестность. В хвостовом отсеке безмятежно гудели атомный и электрический генераторы; а он сидел в носовом отсеке и бранился.

Что-то в сломалось в механизме радара. Скорее всего. Он решил выключить энергию и немного подумать.

Он остановил двигатели и, поразмышляв, вырубил электрогенератор. Сидя в темноте, он тщетно пытался увидеть хоть лучик света за иллюминатором. Но ничего не видел. Ни звезд, ни планет. Вообще ничего. База была основана в глубоком космосе; свет от других солнц гасился временем и пространством.

Он откинулся в кресле и закрыл глаза. Хейл на Базе, должно быть, рвет на себе волосы. Бреннер представил, как старик беснуется: «Этот чертов Бреннер! Наша космическая станция находится за миллионы миль от обитаемого пространства, а этот дурак умудрился потерять наш лучший корабль! Так и знал, что этот ненормальный где-нибудь застрянет, я знал, знал…»

Бреннер выкинул Хейла из головы и принялся думать о Земле. О доме. И о Барбаре. И безымянном малыше, который должен был появиться через несколько месяцев и которого он увидел бы через год, если бы не был таким дураком и не заблудился здесь.

Что ж, по крайней мере, у него есть радио. И приличный запас пищи. И уверенность, что Хейл будет прослушивать все каналы, чтобы его засечь.

Он нахмурился. Ему следовало связаться с Базой еще раньше. Возможно, проблема в радио…

Внезапно он почувствовал странный запах. Бреннер принюхался. Ничего подобного он никогда не ощущал. Запах был металлический — как будто где-то произошло короткое замыкание. Но все же не совсем такой.

А потом запахло кофе. Горячим кофе, сваренным где-то на корабле. Разве он взял с собой кофе? Бреннер нахмурился и вернулся к мыслям о собственной тупости, забыв о запахе, воспринимая его как нормальное, естественное окружение.

Первый блок сработал.

Бреннер почти не заметил, что перестал ощущать запахи.

Раль торжествовал. Это был первый импульс, который он попробовал за долгое время. Его каннибальская система зашлась в экстазе, когда он приспособил поглощенный импульс под свою мыслеформу. Он все еще был голоден — он едва утолил голод, — но ведь это только начало. Это разожгло его — ему нужен еще один импульс, еще…

Голод накатывал волнами, бил ключом из глубины его мыслящей формы, почти затопляя его. Да, ему нужно больше. Захватить первый импульс было просто; как только это существо восприняло поддельный запах как настоящий, его частота совпала с частотой Раля, и Раль поставил блок на канал, через который поступал импульс, и поглотил его. Теперь каналы, отвечающие за запах, были заблокированы, чтобы ни один импульс не мог пройти по ним.

Раль снова занялся утолением голода.

Бреннер принюхался. Забавно… разве он только что не чувствовал запах кофе?

Подождите… он не мог его чувствовать. На корабле не было кофе. Но все же должен быть, если он чувствовал запах.

Он снова принюхался. Теперь он вообще ничего не чувствовал. Странно. Он откинулся в кресле и услышал, как в заднем отсеке гудят генераторы…

Второй блок сработал.

Гул генераторов исчез.

Бреннер вздрогнул. Он не мог слышать гудения — ведь генераторы выключены! Он встал. На корабле было тихо. Он ударил по панели приборов кулаком.

Ни звука.

Его охватила паника.

Бледно-голубая оболочка Раля засветилась немного сильнее, хотя его все еще мучил голод.

Его мыслеформы трепетали, ощущая силу, которой он никогда не мог обладать во времена Великой Системы, силу, с помощью которой он мог поглотить все, все…

И тогда в мыслеформе Раля возник совершенно незнакомый образ. И он подумал о Хейле.

Он только смутно мог представить Хейла; большой человек… человек; это было новое понятие — большой человек, кем бы ни был этот человек; низкий голос — голос, тоже новое понятие, и сильный характер — характер…

Раль замедлил работу системы, сбитый с толку. Человек, голос, характер, Хейл — он никогда не знал об этих понятиях, ни о чем подобном. Почему же теперь он знает?

И тут он понял почему.

Образы чужака, даже разрозненные и неразвитые, влияли на образы Раля, когда Раль контактировал с ними при поглощении. Должно быть, и образы Раля влияли на чужака.

Какое-то время Раль формировал и реформировал мысли, и наконец решил, что это не плохо. Теперь у него есть новое оружие, с помощью которого он сможет поглотить другие электрические импульсы. Новое, лучшее оружие: Хейл, человек, голос, характер.

В этот момент Бреннер также узнал о существовании Раля.

Его паника внезапно исчезла, когда он проанализировал свои ощущения и вдруг понял, что не слышит. Он мог дать этому только туманно объяснение: нечто полностью чуждое ему, находящееся вне корабля, кристаллическая электрическая структура… нет, система электрических импульсов… делает… делает нечто непонятное с ним, и поэтому он потерял обоняние и слух.

Он сел и сосредоточился. Это должно быть что-то большее, думал он, большее, чем… Да, здесь было большее. Он получил разрозненные мысли о чуждых друг другу частотах, и ему все стало ясно. Иллюзии должны были обмануть его. Он не мог точно понять, как они действуют — опять что-то, связанное с частотами, — но знал, что чужеродное создание использует иллюзии, чтобы уничтожить его. Есть ли выход?

Да, есть. Если он не воспримет иллюзию, какой бы она ни была, как нечто естественное, эта тварь до него не доберется. Если только он не воспримет иллюзию…

Бреннер включил электрогенератор. Комнату залил свет.

Раль напрягся, почувствовав другой импульс, более сильный, чем тот, который он получил в первый раз. Импульс был слишком силен, чтобы его поглотить; в нем присутствовало что-то пугающее. Этот импульс был другим, с таким Раль еще не встречался.

Он подстроился к импульсу и осторожно выделил из него другой, поменьше. Проанализировав его, он задумался. Конечно, импульс этого существа засек систему Раля, и теперь оно будет защищаться от его подделок. Раль должен прорвать его защиту, осторожно, нежно, так незаметно, как только возможно.