Вечный бой (Сборник)

На том и порешили.

— Мы можем показать ему все, — предложил человек-гиппопотам. — Будет забавно посмотреть, например, с каким типом женщин он сблизится.

Модьун вспомнил о Судлил:

— Скоро сюда приедет моя женщина, — сказал он.

— Так даже лучше, — ответил человек-ягуар. — Мы сможем понаблюдать, как обезьяны занимаются любовью.

Наверное, у Модьуна было странное выражение лица. Его слегка удлиненные глаза наивно округлились.

— Вы не будете против, не правда ли?

Сам Модьун не видел причин возражать, но он интуитивно чувствовал, что Судлил может воспротивиться. Как раз перед его отъездом они наблюдали спаривание животных. Конечно, Судлил в то время еще не полностью выросла и ее реакция отражала болезненно чувствительное состояние тела, но она довольно странно отнеслась к этому.

Улыбаясь воспоминаниям, Модьун спокойно объяснил, что самки обезьяны иногда категорически отвергают присутствие наблюдателей.

Четверо самцов уставились на него, сначала с удивлением, а потом с почти одинаковым презрением. Человек-ягуар сказал:

— Вы хотите дать нам понять, что вы, обезьяны, разрешаете вашим самкам указывать вам, что делать?

Он посмотрел на своих компаньонов и с ироническим выражением лица заметил:

— Я вижу, что мы должны научить нашего приятеля, как быть мужчиной.

Человек-ягуар был спокойным и высокомерным. Он протянул руку и похлопал Модьуна по плечу:

— Не беспокойтесь, сэр. Держитесь за нас, и мы скоро приведем вас в нормальное состояние.

Наконец четверка людей-животных сочла необходимым представиться. Человека-ягуара звали Дуулдн, человека-медведя — Руузб, человека-лису — Неррл, а человека-гиппопотама — Иггдооз. Назвав свои имена, люди-животные ожидали, что и Модьун назовет свое, а он замешкался. Он быстро вспоминал, что означают эти имена и откуда они произошли. При идентификации животных люди просто присваивали каждому определенное количество букв алфавита: пять букв для животных из Северной Америки, шесть — для Южной Америки, семь — для Африки и т. д. Компьютеры, которые были запрограммированы на то, чтобы давать имена каждому, получили инструкции не использовать для имени только одну букву. Поэтому не было животного по имени Аааа или Ббббб. Но за исключением этого — полная свобода. В лотерее имен его попутчикам еще повезло. Их имена, все без исключения, были произносимыми.

В этот момент Модьун подумал, что люди выбирают себе имена по иному принципу. И его имя, Модьун, немедленно идентифицирует его как человеческое существо… для любого, кто понимает формулу.

Но он колебался недолго. Он сразу увидел, что, изменив «ь» в имени Модьун на «и», он сможет сохранить произношение, а если добавит лишнее «н», то сможет представить себя выходцем из Африки, имеющим имя из семи букв. По крайней мере, он сможет использовать эту нехитрую подтасовку до тех пор, пока не представит комбинацию букв компьютеру.

В действительности комбинация не имеет смысла. Кроме того, было бы нелепо представляться обезьяной слишком долго.

Его измененное имя было принято без вопросов. Итак, он стал Модиунном… видимо, еще на несколько часов. Или минут.

После этого Дуулдн, человек-ягуар, сообщил ему, что он и его компаньоны направляются в центр города. Дуулдн сказал:

— Понимаете, здесь обычная система поселений. Думаю, она одинакова во всем мире.

— Да, — коротко ответил Модьун.

Когда через несколько минут Модьун выбрался из автомобиля, он вдруг понял, что сердится. Он, человек, не понимает, как управляются эти города! Он, принадлежащий к расе, создавшей автоматические города и автоматические села — короче, все на этой планете!

Однако после того, как автомобиль уехал и четверо людей-животных быстро пошли по широкой улице, потребовалось несколько мгновений, пока Модьун понял, что они направляются к движущемуся тротуару.

«Ну конечно», — думал он потом, ругая себя.

Всплыли обрывки каких-то давних воспоминаний, и город показался более знакомым. Он вспомнил, что жилая зона разбита так, чтобы принимать приезжих в одном секторе. Тут есть и скромные квартиры и роскошные апартаменты для людей.

Путешествие по движущемуся тротуару закончилось через полтора квартала. Человек-ягуар показал на склон холма и сказал:

— Здесь вся улица свободна. Давайте поселимся тут, а потом выйдем и пойдем поесть.

Модьун последним преодолел четырехдорожечный переход от скоростного тротуара к среднескоростному, а затем к медленному и шагнул на улицу. Его спутники поднимались по склону, а он нерешительно следовал за ними. Должен ли он продолжать лгать? Это казалось слегка несерьезным и даже недостойным. Тем не менее, вскоре он, как и другие, стоял перед рядом кнопок, набирая свое обезьянье имя.

Модьун ждал, еще слабо надеясь, что компьютер откроет дверь.

Компьютер отказался впустить его.

— Вы идентифицированы неправильно, — был ответ.

Прошла вечность; Модьун ничего не предпринимал, не реагировал, даже не обдумывал то, что сказала машина. Он был в смятении. Раньше он не знал этого чувства. Неосознанное, абсолютно новое ощущение. И его мозг не понимал реакции тела.

Странно, что его мысли пришли в такое смятение…

Он начал приходить в себя. Сначала он просто наблюдал. Перед ним за дверью квартиры находился механизм: кнопки, которые он только что нажимал, и маленькая треугольная металлическая решетка под ними — оттуда голос компьютера произнес невероятные слова.

Модьун видел длинный ряд стерильных квартир, точно таких, как та, которую он выбрал в качестве своего обиталища. Ну, не совсем квартир. Они все были одноэтажные и располагались вдоль блока террасами. Перед каждой квартиркой было несколько ступенек, ведущих на маленькое крыльцо, и Модьун предполагал — хотя и не мог ясно видеть других дверей, — что на каждом крылечке были такие же кнопки с буквами и система динамиков за решеткой.

В известном смысле, однообразный мир. Но как же иначе обеспечить жильем миллионы? Действительно, его предки занимали такую же терпимую позицию по отношению к людям-животным, как и он, и заботились не о красоте, а большей частью о пользе.

Но поскольку чистота была полезной, они предусмотрели для каждого жилища и для города в целом автоматические чистящие системы. Пластмассовые стены, пластмассовые двери и нержавеющие стальные решетки сияли — так было чисто. И ступеньки выглядели вымытыми и выскобленными. На тротуаре внизу не было ни пятнышка.

Модьун все еще растерянно осматривал мир вокруг себя, когда понял, что же так подействовало на него.

Отказ.

Ему отказали! За всю жизнь в течение нескольких сотен лет никто никогда так не поступал с ним. Это был удар по его самосознанию, для которого никогда не существовало никаких преград, кроме философии о тщетности бытия — и, особенно, тщетности усилий. Действительно, ничего не стоит делать. Тело испытывает чувства, мозг — нет. Человеческая природа такова, что человек может отдавать себе трезвый отчет о ситуации в то время, когда его тело испытывает чувства. Уделом людей было выбирать, нужно ли игнорировать ощущения своего тела или же потворствовать им.

И теперь он не мог игнорировать их. Когда Модьун осознал удивительную правду — источник своей глубокой тревоги, — он начал понимать, что его тело испытывает раздражение.

Мысленное осознание физического чувства сработало как сигнал тревоги. Мозг Модьуна мгновенно вернулся к нормальному состоянию: отделился от тела. Модьун успокоился, но проявил любопытство. Он сказал:

— В чем проблема? Мое имя имеет нужную длину и правильный код для обезьяны из Африки. Почему меня не принимают?

— Личность с этим именем — Модиунн — в настоящее время находится в Африке, зарегистрировавшись как проживающая по определенному адресу.

Раздражение усиливалось. Тело, казалось, все меньше поддавалось контролю. Прошла минута, и Модьун понял, что причиняло такое беспокойство его телу. В прежние дни можно было запрограммировать компьютеры, чтобы они учитывали такие подробности, но это не было сделано. Ни одно человеческое существо никогда не занималось отдельным животным, не интересовалось, где оно находится, или даже тем, что с ним случилось.