Самая сладкая ложь

Константин сел в машину и пристегнул ремень безопасности.

— Что до цели моего визита сюда, то ты можешь меня поздравить, — продолжил он. — Осенью я начну писать магистерскую диссертацию.

Лия удивленно посмотрела на него.

— Вот так сюрприз! Если честно, я думала, что ты, как всегда, ездил в библиотеку…

— Я принес последние документы. Теперь все бюрократические преграды позади. Как я ждал этого момента! Наконец-то у меня есть время для того, чтобы заняться собой.

— Заняться собой? — рассмеялась Лия. — Ты ведь только и делаешь, что занимаешься собой. И лекции Нурит, и все остальное…

— Хорошо, — смилостивился Константин. — У меня появилось еще немного времени для того, чтобы посвятить его образованию.

Лия посмотрела на Констатина. Он говорил о магистерской диссертации с улыбкой ребенка, который получил желанную игрушку или любимую сладость. На его лице прочно поселилось выражение абсолютного, безграничного счастья, и счастье это было таким заразительным, что у нее тоже появилась мысль об учебе.

— Если бы я получила профессию, которая мне нравилась, то я бы с радостью написала диссертацию, — сказала она со вздохом.

— Ты можешь получить эту профессию сейчас, тебя никто не останавливает. Если я надумал получить вторую степень в тридцать четыре, ты можешь поступить еще раз. Что ты думаешь о литературе?

— А что я буду делать по степенью по литературе?

— Преподавать. Если уж ты во что бы то ни стало хочешь работать, я был бы рад, если бы ты выбрала более-менее спокойную профессию. Никакой юриспруденции или, упаси Боже, финансов.

Лия рассмеялась.

— Да уж, учитель — это очень спокойная профессия!

— Зато она обогащает духовно. Как тебя, так и других.

— Ты представляешь меня в роли учителя?

— Из тебя выйдет отличный преподаватель.

Константин положил документы в бардачок и повернул ключ зажигания.

— Я хотела сказать тебе спасибо за то, что ты попросил Фридриха мне помочь, — снова заговорила Лия. — Без него я бы точно увязла во всех этих бумагах…

— Не будем об этом, — покачал головой он. — Лучше поговорим о том, чем мы будем заниматься в Швейцарии. А нам осталось пара недель для того, чтобы решить. К тому времени мы окончательно разберемся с рабочими делами, я подпишу твое заявление об увольнении, и все будет хорошо.

— Если честно, мне совсем не хочется ехать в Дамаск в очередной раз, — призналась Лия. — Пусть и с Махметом, а не только с Яфит.

Константин вырулил на дорогу и направился к выезду из города.

— Ты должна понимать, моя девочка, что есть вещи, над которыми я не властен. Я и так поднял на уши десятка два людей и воспользовался большинством своих связей для того, чтобы ты смогла уйти как можно быстрее. Обычно заявления об увольнении по собственному желанию у нас рассматривают как минимум три месяца, а потом еще долго мучают желающего уйти и приглашают его на длинные беседы. Потерпи немного. Пару недель, максимум — месяц, и ты будешь свободна.

Всю дорогу до дома ее матери Лия молчала. Когда Константин притормозил у подъезда, она спросила осторожно:

— Может, ты поднимешься и познакомишься с мамой?

— И как ты меня представишь? Мама, это мой начальник? Это мой любовник, из-за которого я решила бросить мужа?

Она опустила голову.

— Тебе придется представить меня как любовника, из-за которого ты бросила мужа, — продолжил Константин. — Если не ходить вокруг да около, дорогая, эта идея мне не нравится. Я обязательно познакомлюсь с твоей очаровательной мамой, но не в этот раз.

… Мать Лии, немолодая, но до сих пор привлекательная женщина со слегка осветленными кудрями и мягкими чертами лица, накрывала к ужину.

— Милая, — позвала она, — хватит наводить красоту, а то мужчины будут сворачивать головы, глядя на тебя. Мясо остынет!

Лия стояла у зеркала и причесывала влажные волосы.

— Я сейчас, мама, — ответила она. — А мужчины шеи сворачивают уже сейчас. Так что бояться нечего.

— Значит, они будут поворачивать их на триста шестьдесят градусов. Тебе не жаль бедняг?

— Вовсе нет. — Лия села за стол. — Что со мной будет, если я примусь жалеть всех мужчин? Одного я уже пожалела, и вот что из этого получилось.

Мать Лии покачала головой.

— Ох, дорогая, — сказала она. — Я советую тебе подумать. Не руби с плеча.

— Я не рублю с плеча, мама. Этот брак был ошибкой с самого начала.

— Ну, а когда ты познакомишь меня с твоим новым ухажером?

Вилка выскользнула из пальцев Лии и спикировала на пол.

— Мама! — сказала она с упреком, ныряя под стол и поднимая непокорный столовый прибор. — О каких ухажерах ты говоришь?

— О тех, которые подвозят тебя до дома, — ответила та. — Или ты думаешь, что я настолько стара, что ничего не вижу? Я хочу, чтобы ты поняла: я не осуждаю тебя. Ты взрослый человек, и не мне говорить тебе, что делать. Но я хочу, чтобы ты думала перед тем, как что-то предпринимаешь.

Лия принялась за еду.

— Я понимаю, мама. Но я все обдумала.

— Так когда же ты познакомишь меня с этим джентльменом? Константин, так его зовут, верно?

Лия подняла глаза на мать.

— Тебе не кажется, что ты и сейчас достаточно хорошо о нем осведомлена?

— Если бы моя дочь не оставляла в прихожей записки, которые этот джентльмен посылает вместе с чудесными букетами цветов, я не была бы так хорошо осведомлена. Кроме того, — продолжила она, глядя на насупившуюся Лию, — он пару раз звонил тебе, когда тебя не было дома. Ты, верно, не отвечала на сотовый телефон, и ему приходилось звонить на домашний. Он, как воспитанный человек, всегда представлялся. А голос у него очень приятный!

С этими словами хозяйка наклонилась к дочери, всем своим видом показывая желание развить тему и направить ее в более личное русло.

— Мама, — снова заговорила Лия, но на этот раз голос ее звучал твердо. — Прекрати эти расспросы. Когда я сочту нужным, я познакомлю вас. Но пока, прошу тебя, не торопи события. И не читай записки, которые адресованы мне. Даже если я оставляю их в прихожей.

— Как я могу знать, что эта записка адресована тебе, дорогая? На ней только адрес, ничего более. Кем он работает? Сначала я подумала, что вы коллеги, но потом пришла к выводу, что у обычных адвокатов вряд ли есть деньги на такие букеты… — Посмотрев на дочь, она подняла руки, демонстрируя повиновение. — Ладно, не буду мучить тебя расспросами. Пожалуйста, ешь. На десерт будет фруктовый пирог.

Глава 17

Доктор Нурит Мейер в очередной раз проверила, на месте ли необходимые бланки, и принялась раскладывать их перед собой на столе.

— Ты хочешь, чтобы мы отключили запись? — спросила она у Константина, который стоял спиной к ней и смотрел в окно.

Ответил он не сразу — секунд через двадцать.

— Нет.

Нурит подняла голову и посмотрела на него.

— Ты уверен, что в состоянии вести допрос? Мне кажется, что твои мысли…

— Я в состоянии вести допрос, — перебил ее Константин. — Если я смотрю в окно, это еще не значит, что мои мысли в другом месте. Я пытаюсь сосредоточиться.

Она снова занялась изучением бланков.

— Я хочу, чтобы ты объяснил мне, что происходит, Константин.

— У меня опухоль мозга, а моя любимая женщина разводится со своим мужем, но вполне может решить, что не хочет быть и со мной. Тебя интересуют подробности?

Нурит отложила ручку, которую до этого момента держала в руках.

— Опухоль мозга?

— Аденома гипофиза. На данный момент я размышляю о том, соглашаться ли на биопсию.

— Советую согласиться. Скорее всего, опухоль окажется доброкачественной. Что до Лии…

Константин раздраженно махнул рукой, по-прежнему глядя в окно.

— Давай не будем о Лие. Знаю, по мне незаметно, но я весь на нервах.

— … что до Лии, я советую тебе взвесить это решение, так как по тебе заметно, что ты весь на нервах. — Нурит поднялась и подошла к нему. — Ты до сих пор любишь Марику. Ты знаешь, что ее не удастся вернуть. Ты нашел женщину, которая так похожа на нее, что может ее заменить. Но она ее не заменит. Когда ты это поймешь, тебе станет еще хуже, чем было до этого. — Она сделала пару шагов и встала напротив окна, загораживая ему вид. — Вероятно, Лия права, и права она потому, что понимает природу твоего отношения к ней.