Степень превосходства

Конечно, Камински прекрасно знал Кэт. Как и все остальные.

— Постарайся ее убедить, — попросила Дороти. — Было бы здорово опять работать вместе. И передай ей, что я ее люблю. Она уникальна.

— Ясное дело, уникальна, — согласился я. — Второй такой вздорной девчонки нигде не найти. Может, она и согласится. Надеюсь, это случится прежде, чем мы протянем ноги с голодухи. Но учтите, она при этом будет считать, что вы все ей по гроб жизни обязаны за такое снисхождение.

— Плевать, — сказал Эд. — Просто у нее обостренное желание независимости. Передай, что я ее тоже люблю.

— А еще передай, что ты дурак, раз до сих пор на ней не женился, — добавила Наташа.

— Если я ей это скажу, она совсем зазнается. А теперь расскажите мне что-нибудь новенькое, чего я еще не слышал. Миша?.. Дороти?..

— Я превращаюсь в алкоголичку, — сказала Дороти.

— Такое я уже слышал не раз.

— Но теперь в этом виноват Камински!

— Вот злодей. Нет ему прощения.

Михаил слегка отодвинул от стола свой стул. Теперь ему не приходилось наклоняться вперед или откидываться назад, чтобы увидеть меня из-за фигуры жены.

— Я недавно слетал на Ульмо, — сказал он. — Хотел повидать Берка. Он валяется в медцентре «Гиппократ».

Опять Берк! Похоже, Берк становился дежурной темой любого трепа, в котором я участвовал.

— Ну и как он там? — спросил я для порядка.

— Это я и хотел узнать, — ответил Михаил. — Видишь ли, перед тем как мы договорились с Эдом, Берк предлагал нам отправиться с ним на Тихую. Я тогда сразу отказался. Отчасти оттого, что проект казался бредовым, отчасти из-за дурного характера Джонни. Я ему так и сказал. Он рассмеялся и сказал мне, что мы много потеряем.

— На самом деле это он много потерял, как я слышал.

— Ну да. Однако сам он так не считает. Сообщил мне, что твердо намерен отловить рэдвольфа, кем бы он там ни был, как только выйдет из санатория.

Наташа рассмеялась:

— Надеюсь, у него хватает ума скрывать такие желания от врачей, иначе они его никогда не выпустят из клиники. Так и будет до конца жизни ловить своего рэдвольфа по палатам разных психушек.

— А зачем ты вообще к нему полетел? — поинтересовался я. — Не такие уж вы друзья.

— Мы совсем не друзья, — уточнил Михаил. — Берк никому не друг, кроме самого себя. Но делать-то нечего, до старта к Фениксу осталось не меньше пяти недель… И я подумал — если бы тогда у нас дела обстояли чуть хуже, и если бы не подвернулся Камински со своим предложением, мы с Наташей в конце концов вполне могли оказаться на Тихой вместе с Берком. Понимаешь меня?

Да, я его понимал. Мы с Михаилом вообще похожи и одинаково смотрим на многие вещи.

— Я думаю, мы еще услышим о Берке, — сказал он. — Берк ненормальный, конечно, и был таким еще задолго до того, как попал на Тихую, но это на редкость целеустремленный сукин сын, и он всегда добивается того, чего хочет. И знаешь, что еще?

— Что?

— Я не верю, что он так уж болен. Врачи определили у него нарушения в работе центральной нервной системы и мозга, вызванные внешними воздействиями. Такое бывает, если человек подвергся направленному гипноудару высокой мощности.

— На Тихой нет живых существ, способных на это.

— Я знаю. Но тот же эффект дает употребление некоторых наркотиков.

— А у него в организме обнаружены следы таких наркотиков?

— Нет. Так ведь у него и обычных признаков гипноудара не обнаружено. Вторичные признаки налицо, а первичных нет, что уже само по себе какая-то чертовщина. Ну да не в этом дело, я не то хотел сказать, — перебил сам себя Михаил. — Берк — хитрая бестия, и я думаю, что он, узнав о диагнозе врачей, просто воспользовался наличием таких симптомов, чтобы заморочить всем голову и не отвечать на неудобные вопросы. И в эту его странную частичную потерю памяти я тоже не верю. Я считаю, он прекрасно помнит, что произошло на Тихой с его экипажем. Помнит, и именно поэтому не хочет говорить.

Поднявшись на следующий день часа на четыре позже обычного, я в полной мере ощущал последствия буйной попойки с бригадой Камински, утешая себя только тем, что я, хотя бы, на свободе, а вот Гонгадзе, насколько я мог судить по неясным воспоминаниям вчерашнего вечера, наверняка ночевал в полицейском участке. Полли сочувственно поинтересовалась, как мое здоровье, а когда я ей честно ответил — как, предложила на выбор десяток новейших опохмеляторов. Подумав, я отказался и воспользовался традиционным способом, выдержавшим проверку веками практики — выпил стаканчик и залез под душ.

Начав с теплого летнего дождика, я постепенно довел температуру воды до холодной, а потом до ледяной, постоял еще немного, вышел из душевой кабины и растерся полотенцем. Когда запиликал сигнал вызова, и Полли сообщила, что на связи планета Земля, Монреаль, я был уже почти в норме. На экране появилось озабоченное лицо Крейга.

— Включи обратку, — проворчал он вместо приветствия. — Я тебя не вижу.

— Я еще халат не надел, — огрызнулся я.

— Чем ты там занимаешься, хочется знать. — При случае Крейг мог становиться еще сварливее, чем Кэт. — Я бы на твоем месте занимался делом.

— Жаль, что ты не на моем месте, старый брюзга. Получили материал по Фениксу?

— Еще нет. Это интересно?

Я коротко рассказал об экспедиции Камински, его вчерашнем предложении, и увидел, как у Крейга вспыхнули и тут же снова погасли глаза.

— Кэт на это не пойдет, — сказал он, подтверждая мои худшие опасения. — Правительственный заказ — это подписка работать только на правительство все время, пока будет жив проект. Может, год, может — несколько лет. Нечего и мечтать, чтоб она на это согласилась.

— Больше ничего нет, старина, — вздохнул я. — И не предвидится. Если не идти с Камински, то тогда только в дальний поиск.

Крейг выругался так длинно и замысловато, что я даже позавидовал.

— А давай пересмотрим устав фирмы относительно госпроектов, — предложил я. — Пункт, согласно которому сделка отменяется при отказе одного из компаньонов. А на тот случай, если не удастся решить вопрос мирно, так нас ведь трое. Посадим Кэт в клетку, в высокопрочную. Для монстрозавров, к примеру. Запихнем ее в грузовой отсек, и…

— Не выгорит, — засмеялся Крейг. — Она прогрызет зубами любую клетку раньше, чем мы стартуем. Кэт — это тебе не какой-нибудь мирный и безобидный монстрозавр. И если честно, госпроекты мне тоже не очень по душе. Судя по тому, что ты рассказал, Феникс лично для меня, как экзобиолога, все равно что персональный доступ к рогу изобилия, однако неприятно будет постоянно чувствовать себя под колпаком у спецслужб. Чем планируешь заниматься дальше?

— Знаешь, у меня предчувствие, что мое дальнейшее пребывание на Безымянной пользы нам не принесет, — сказал я. — На церемонию закрытия конгресса оставаться тем более не хочу.

— Тогда возвращайся. Прилетишь — все обсудим без спешки. И не переживай, что ничего не нашел. На крайний случай можем заняться один сезон какой-нибудь мелочевкой — шкурами, например…

— Ну да! — обрадовался я. — Устроимся работать в налоговую полицию и сдерем по три шкуры с каждого, кто попадет к нам в лапы.

Крейг обиженно фыркнул и отключился.

Когда решение принято, я не люблю откладывать его осуществление, однако до вылета на Землю мне предстояло решить кучу вопросов. Полли, связавшись с информаторием пассажирского космопорта, сообщила, что ближайший подходящий рейс ожидается в 26.35 по местному времени (сутки на Безымянной длиннее земных на три с половиной часа), и я везде успевал. Опрокинув еще стаканчик и почувствовав себя совсем хорошо, я первым делом отправился на Второй космодром и лично убедился, что с нашим кораблем все в порядке. «Артемида» стояла в двенадцатом ангаре, площадка номер семь, и пребывала в полной боевой готовности, как доложил мне дежурный техник. Без громоздкого грузового отсека, который сейчас находился где-то на орбите Безымянной, она выглядела необычайно легкой и грациозной. Я прошел в рубку и сел в пилотское кресло.