Степень превосходства

Через пять часов мы одолели тринадцать километров, и на этой счастливой отметке у нас закончилась энергия в батареях скутера. Заменив батареи, я облегчил свою ношу в ранце на двадцать килограммов, и двигаться стало чуть легче, правда, с неба опять хлынул дождь, и меня поливало буквально как из шланга. В комбинезоне, да еще в шлеме ливень не страшен, но я опасался дальнейшего подъема воды в попадавшихся на нашем пути ручьях. Камилла сообщила хорошую новость — состояние Кэт окончательно стабилизировалось, заработало сердце, и реаниматор выключил соответствующий аппарат поддержки. Я назвал Камиллу умницей, попросил раздобыть еще один саркофаг и положить туда меня. Несмотря на усилитель мышц костюма и подкормку моего организма питательной смесью и стимулирующими уколами, которыми непрестанно потчевал меня Суслик, я чувствовал серьезный упадок сил. Сначала я не обращал на слабость внимания, списывая ее на обычную усталость и отсутствие отдыха и сна, потом мне начало казаться, что тут что-то не то. Неладно было не только с телом. Мысли в голове путались, душу охватывало беспокойство, перераставшее в отчаяние. В такие моменты я отвлекался, болтая с Сусликом о всякой ерунде. Мне было все равно, что говорить, лишь бы говорить, слышать звук собственного голоса.

— Суслик, а почему ты не умер, как остальные кибы… Как Суворов на «Миротворце»… Здесь, похоже, вся техника с интеллектроникой мертва.

— Не вся, — возражал Суслик. — Техника саркофагов ведь работает, живы все кибы ребят… Ты сам все еще жив. Ведь на Тихой сейчас не только кибы умирают, люди тоже. А ты жив, и будешь жить, ведь без тебя некому будет доставить ребят домой. Но… Если позволительно так выразиться, я себя плохо чувствую, Пит. Я должен тебе сказать. Моя система внутренних связей нарушена. Мне кажется, с самой структурой матричного кристалла что-то происходит, она изменяется… Но я не уверен. Сам я не смогу ни разобраться в причинах, ни исправить положение.

— Не вздумай помирать, Суслик! Не вздумай бросать меня здесь совсем одного, иначе я свихнусь.

— Я постараюсь. Но я не понимаю, что со мной происходит, и контролировать процесс изменений не могу. Меня как будто разрезали на части, Пит. Это безболезненно, однако одни части плохо слышат другие и не слишком хорошо взаимодействуют между собой.

— Ты это брось… Ты мне нужен. Мне нужны системы костюма — в рабочем состоянии… Мне нужен экзоскелет. Без него я не смогу тащить саркофаги, и мы все сдохнем здесь, в этих проклятых джунглях.

— Экзоскелет работает независимо от меня, Пит. Ты сможешь пользоваться им, даже если я выйду из строя, ты это знаешь.

— Все равно — не вздумай помирать. Мне даже поговорить будет не с кем. И что я потом стану без тебя делать?

— Купишь другого киба. Я не уникален, всего лишь серийная модель.

— Я не хочу другого, и мне плевать, что ты — серийная модель. Я к тебе привык. Я не смогу называть другого киба твоим именем.

— Назовешь иначе.

— Ну тебя к черту! Мне твое имя нравится. Так что будь добр остаться в живых. Мы оба останемся в живых и всех отсюда вытащим. И Рика найдем. Хотя бы тело его — найдем… С любой планеты — только все вместе.

Восемнадцать километров… Глуша беспокойство, уныние и другие эмоции, накатывала волна усталого равнодушия. Хотелось лечь, заснуть и не вставать…

Я заставил себя встряхнуться. Опять что-то странное творится — не так уж много сил я потерял. Или много? Что говорил Суслик насчет себя самого? Нарушена система связей… Он имел в виду внутренние информационные потоки?.. Мой разум заволок густой туман. Но я понял — или думал, что понял. Излучение действует двояко. Мощные всплески, выводящие из строя технику и погружающие людей в иллюзорный мир виртуальной реальности, и фоновое излучение, влияющее на людей и кибов таким же образом, но гораздо медленнее. Неудивительно, что мы в последнее время туго соображали и принимали поспешные, непродуманные решения. И постоянная легкая усталость, от которой все страдали в последние недели пребывания на Тихой, очень хорошо объяснялась постепенным возрастанием интенсивности неизвестных излучений. Вредное воздействие проявлялось, с одной стороны, нервозностью, упадком сил и заторможенностью мышления у людей, с другой — сбоями в работе техники. А главное, сильными помехами связи — обычной, и внутри любых интеллектронных систем.

Постой, а причем тогда гориллы Фостера? Именно их мы сочли виновниками инцидента с «Миротворцем». Но сейчас ни одной обезьяны вокруг — все попрятались от дождя… Да и могут ли гориллы, сколько бы ни набралось их на обоих материках, инициировать феномены всепланетного масштаба? Я был уверен, что Диана, даже без доступа к системе СОЗ, уже зафиксировала какой-нибудь «эффект города» или что-то похожее в том районе, где мы сейчас находимся. Она сделала анализ, составила прогноз…

Хватит. Вот окажешься с нею рядом на орбите — сразу все узнаешь про анализы, прогнозы и эффекты. Диана сделает тебе апельсинового сока, уложит в кроватку и расскажет на ночь страшную сказку про рэдвольфов — это, значит, чтобы крепче спал. Потому что рэдвольфы будут внизу, на Тихой. А ты наверху — в безопасности.

Расспросив Камиллу и Кальяна, я узнал, что они отмечают у себя те же нарушения, что и Суслик, но в меньшей мере. Очевидно, материальные преграды, вроде наглухо закрытых саркофагов, могли в некоторой степени служить экраном от фонового излучения. Значит, надо постараться как можно быстрее дойти до наблюдательного пункта СОЗ с его герметичными, хорошо защищенными помещениями…

Но ведь мне и без того необходимо попасть именно туда. Или Кэт умрет, когда закончится энергия во всех батареях.

С внезапной яростью я взмахнул сучкорезом и врубился в густой кустарник, стоящий стеной у меня на пути. Больше я ни о чем не размышлял, стараясь держать разум под контролем воли, и получилось! Тоска, подавленность и отчаяние отступили, а их место заняла упрямая решимость выжить.

Мгновенно вернулась ясность мышления. Я даже на секунду замер, изумленный.

Выходит, бороться с этим возможно! Ах вы, собачьи сыны, подумал я, неизвестно кого имея в виду. Нет, я вам не сдамся! Я смогу с вами справится, выйти отсюда, вынести Крейга и Кэт. А потом найду Малыша. Найду, чего бы ни стоило… Не тело, нет! Живым найду!..

Малыш очнулся от яркого света, что проникал сквозь опущенные веки и мешал ему спать. Он хотел отвернуться, застонал и открыл глаза.

Попытался открыть.

Веки будто прилипли к глазным яблокам. Горло давило со всех сторон, мозг горел в огне, а тело стянуло тугими жгутами раскаленной добела боли, боли, боли…

Перевернувшись на живот, Рик уткнулся лбом в прохладную мокрую землю. Отрывочные воспоминания произошедшего проносились в голове серией беспорядочно склеенных эпизодов.

— Спидди… — позвал он. — Спидди, что со мной? Господи, как больно…

На голове не было шлема. Но рация на ухе на месте… Он, медленно ворочаясь на земле с боку на бок, ощупывал себя. Зацепившись рукой за кабель, подтянул шлем и нахлобучил на голову. После такого усилия Рику пришлось несколько минут отдыхать. Наконец он сумел осознать происходящее вокруг настолько, что понял — он лежит у подножия трапа и снова идет дождь.

— Зря ты здесь разлегся, братишка, — сказал он самому себе. — Тебя ждет Пит. И Кэтти… Спидди, мать твою, ответишь ты или нет?!

Киб-мастер не отозвался.

— Сдох, — понял Малыш. — Ему конец. Как кибу на «Миротворце»… Значит, и Биасу тоже…

Он скинул шлем — мертвый черный экран мешал видеть. Собрал силы и пополз к трапу. Потом по трапу, и дальше, в шлюзовую камеру… На счастье, внутренний люк открыт. Ну да, Биас ведь ждал его, они готовились лететь… Куда?

При каждом движении тело пронзали миллионы горячих зазубренных иголок, Рик то и дело забывал, зачем он здесь находится и что делать дальше. Чудовищным усилием воли ему удалось кое-как сосредоточиться, и он пополз по коридору в рубку.