Страница 21 из 31
о ней
. Все слишком зыбко. Мы попали в зыбучие пески и не можем выбраться. Она – из своей тоски, опьяненная свободой и забывшая про все на свете. Я – из призрачной надежды, послушный, как малец, одному ее взгляду.
Закрыв глаза, я прислушался. Я слышал
ее
. Интересно, сейчас она тоже примет меня в ванной? Стало смешно. Хотя, возможно, это был бы грустный смех. У меня было очень мало времени, но я готов просидеть здесь до заката мира, ожидая, пока хозяйка салона снизойдет до разговора со мной. Или, быть может, не только разговора.
Снова улыбка. На этот раз, злая. Кто бы мог подумать? Идея зайти к ней уже не казалась такой невинной, как изначально. Хотя кого я обманываю? Я знаю, к чему все это приведет.
Пикантность ситуации заключалась в том, что я должен поехать к Винсенту и вручить ему очередное письмо Магистра. Не передам радость, которую я испытываю от осознания того факта, что каратель не сможет прочитать мои мысли.
Дана вошла в гостиную, поигрывая поясом легкого, но длинного халата. Она не потрудилась надеть платье (как всегда), не собрала волосы, и выглядела просто… умопомрачительно.
– Доброе утро? Или вечер? Как спалось, Киллиан?
Кокетка.
– Я не спал. Но отдохнул. Спасибо тебе.
– Как тебе… хм? Ужин?
Дана опустилась напротив меня в кресло, безапелляционно положив ногу на ногу. Ужин? Какой, к черту, ужин? Сейчас я не хотел думать об ужине. Кокетка.
– Прекрасен и свеж, – усмехнулся я, глядя ей в глаза. Ее взгляд ответил мне обещанием. Нет. Ну, какого черта я пришел сюда вчера? Впрочем…
Я подошел к ней, опустившись на одно колено. Это не был жест галантности. Скорее, мне просто хотелось заглянуть ей в глаза с этого ракурса и завладеть ее рукой. Как минимум. Что я и сделал, не пряча улыбки. Она сводила с ума. Я не мог воспринимать ее как друга или как стороннее свободное существо. Она никогда не стала бы моим другом. Мы из разного теста, из разных миров. Я старше, занимаюсь тем, о чем ей даже слушать не интересно. Она сильна и дика. И все же к ней тянуло. Впрочем, не мог назвать ни одно существо из Ордена, которое не мечтало бы провести с ней хотя бы вечер. Мне нравилось делать ей подарки. Иногда. Ни к чему не ведущие. Просто так – от хорошего настроения. Увидеть ее улыбку. Но никогда не видел, чтобы кому-то делала подарки она.
А под утро она действительно привела мне «ужин», хотя я и оказался сначала. Как это мило. И необычно. Волнующе. Я ожидал это от кого угодно. Но только не от Амазонки Даны.
Дана смотрела мне в лицо. Она не улыбалась. Ее глаза расширились, губы приоткрылись. Мне не нужно было пытаться прочесть ее мысли, чтобы понять ее желания. Она потянулась ко мне, сжав тонкими пальцами мою руку, приблизившись к моему лицу. Я освободил ладонь. Положил руки ей на плечи, слегка их сжав. Теперь я уже стоял на коленях, выпрямившись и глядя ей в глаза. А в них уже мольба. Мы молчали, тяжело дыша, почти физически ощущая черту, на которой стоим. Я никогда не касался ее. Никогда не целовал. Мучительно захотелось ощутить на своих губах вкус ее поцелуя.
Я криво улыбнулся и, подавшись вперед, прикоснулся к уголку ее губ. Мне они казались теплыми, почти горячими. Я знал, что она почувствовала – всего на мгновение – холод. Я был старше ее больше, чем на две тысячи лет. Я стар. И холоден.
– Киллиан…
Я заглушил ее слова поцелуем. Страстно. Властно. Так, как – увы и ах – давно хотел. Дана напряглась и тут же расслабилась в моих объятиях, отвечая на поцелуй. Черт побери, она меня с ума сводит. Я оторвался от нее, тяжело дыша, не убирая руки с ее предплечий. Шелк холодил, хотелось его сорвать… порвать на мелкие клочки и выбросить, освобождая ее от совершенно неуместного здесь… О, Дана!
– Ты уверена, что…
На ее лице появилось откровенно издевательское выражение.
– Только попробуй сказать, что ты меня не хочешь, Киллиан, я оторву тебе голову!
Я замер на мгновение, глядя в ее пылающие глаза. Опомнившись, стащил ее с кресла, прижав к ковру всем телом. Она замерла подо мной, но почти сразу обняла руками и прижала к себе, легко целуя в шею.
– Дэйна, ты не представляешь, что я с тобой сделаю!
– Что же? Укусишь?
Она дразнила меня, прекрасно понимая, что пути назад нет. Уже нет. Две минуты назад был, а сейчас нет. Во мне поднялось то, что я глушил долгими веками, уходя с головой в работу и удерживая от всяческих отношений ближе, чем «секс». И сейчас, когда я почти не руководил собой, спорить, убегать, противостоять уже было бесполезно.
Черт побери, какая же она красивая. Я облизнул губы, наклонившись к гладкой коже. У нее был удивительный запах. Запах свободы.
Свободы
? Я не имел права к ней прикоснуться, пока она была в Ордене. Я не смел думать о ней, пока она принадлежала моему другу. Но сейчас она лежала в моих объятиях, сгорая от желания, вычерчивая на моей спине одной ей известные узоры. Она запустила руки под рубашку. Я чувствовал ее прикосновения не просто кожей. Мне казалось, я чувствовал, как она прикасается к чему-то темному, тайному, до сих пор не поднимавшему голову, и сейчас тянувшемуся к ее рукам.
Я весь твой, Дана. Нужно тебе это или нет, я твой. Хотя бы на одну ночь.
Дана смотрела на меня, слегка хмурясь и поджав губы. Ночь завладела Парижем, погрузив смертных в сон. А я чувствовал небывалый прилив сил.
– Тебе правда нужно идти, Киллиан? Уже ?
– Да, амазонка, – улыбнулся я, проверяя, какие документы у меня с собой, и что кому я должен передать. – Мне жаль.
– Ты несносный! Киллиан!
Я поднял на нее глаза. Странная двойственность. Я не привык отрываться от дел. Не привык к тому, что кто-то требует моего внимания, а Дана, в свою очередь, привыкла всегда быть в центре внимания того, с кем находится рядом. Но что самое странное – я готов был дать ей то, что ей нужно.
– Самый несносный в двух мирах. Возненавидь меня, если хочешь. Но я действительно должен идти.
– Опять твои вечные дела? Ты хотя бы знаешь, насколько я устала от этого?
Пассаж в сторону по-настоящему занятого Винсента было сложно не заметить. Я отложил документы и поднялся с места, шагнув к ней. Она не пошевелилась, упрямо смотря в пол. Стройная. Высокая. Невыразимо прекрасная. Жаль только, не моя. Хотя… Что мне говорил Авиэль? «Пока любимое существо живо, жива и надежда». Я запомню это.
– Тебе стоит только позвать меня, Дана. Где бы я ни был…
Я умолк. Что я хотел сказать? Признаться ей в любви? Сказать, что готов на все ради нее? Нужно ли это было ей?
В дверях показалась горничная. Она осторожно кашлянула, привлекая к себе внимание.
– Госпожа….
– Что такое, Грета? Не видишь, я занята!
Дана не отстранилась, лишь посмотрела на служанку, выглянув из-за моего плеча. Я опустил голову, вдыхая аромат ее кожи и волос. Желание остаться с ней усиливалось с каждой секундой.