Страница 24 из 68
– Опять бардак!
Случались и более крепкие выражения.
– Черт побери! Мэгги, ну кто кроме тебя мог толкнуть такую замечательную речь, – не выдержал Тэтчер, услышав, как на торжественном завтраке в честь премьер-министра Греции Андреаса Папандреу Маргарет сумела в своем тосте охватить несколько тысячелетий греческой истории.
Увидев же рядом жену архиепископа Кентерберийского Розалинд, которая раскрыла от удивления рот, Тэтчер спокойно добавил:
– Ой, простите. Я забыл, что вы тоже здесь.[243]
Что же касается политики, то если Дэнис и позволял себе иногда произнести несколько фраз, которые не совпадали с мнением жены, все это воспринимали очень спокойно, включая и саму Маргарет.
– Да, действительно, порой мне приходится проявлять немного больше такта, чем это делает Дэнис, – говорила Мэгги. – Даже если время от времени он высказывает взгляды, которые расходятся с моими, что из этого? Все это привносит в жизнь дополнительную остроту. Мне кажется, люди его обожают. Впрочем, как и я.[244]
Как вспоминает подруга их семьи Пенни Джунор:
– Его язык известен своей красочностью. Частенько в личных беседах он может сказать такое, что даже у привыкшей к нему Маргарет волосы встают дыбом.[245]
Зная о своей прямоте, Дэнис взял за правило никогда не общаться с журналистами, невольно превратившись в один из самых желанных объектов для большинства из них.
– Лучше молчать и пусть думают, что ты дурак, чем открыть рот и окончательно рассеять все сомнения, – любил он повторять старую шутку Марка Твена.[246]
Каждый искал свой путь, чтобы разговорить молчаливого консорта. Так, например, редактор дружественной газеты «Sunday Express» Джон Джунор вышел на самого Гордона Риса и попросил его организовать интервью с мистером Тэтчером.
– Я думаю, это не самая хорошая идея, – ответил Рис. – Мне кажется, Дэнис не согласится.
– Это же очень важно, – продолжил настаивать Джон, – он такая привлекательная личность. К тому же его все очень любят.
Увидев, что Рис начал сомневаться, Джунор стал приводить все новые и новые аргументы:
– Гордон, я всегда очень хорошо относился к тебе, к миссис Тэтчер, к консервативной партии, и интервью в «Sunday Express» будет нам всем выгодно.
Уступив доводам журналиста, Рис решил донести его просьбу до Дэниса. Тот отреагировал очень спокойно, с привычной для себя рассудительностью:
– Гордон, я немного удивлен. Ты научил меня массе вещей, которые я никогда не забуду. Я всегда строго следовал тому, что ты говорил, потому что считал, что так правильно. Но если я соглашусь встретиться с твоим другом, мне придется так же поступать со всеми, кто дружественно расположен к тебе, ко мне и к Маргарет. Мне придется беседовать со всеми ними.
– Да, действительно, ты прав, – ответит Рис. – Прости![247]
На этом инцидент был исчерпан и больше никогда не повторялся. Если какому-то журналисту Дэнис и изливал душу, то только своей дочери Кэрол.
В целом же Дэнис внимательно относился к прессе. В отличие от своей жены, заявлявшей: «Я никогда не читаю газет, потому что не могу позволить себе, чтобы на принятие моих решений влияли их высказывания», Тэтчер знакомился со всем, что писали о его супруге.
– Каждое утро я прочитываю множество газет, – признавался Дэнис. – За завтраком просматриваю «Express», «Mail» и «Sun». Затем перехожу к «Daily Telegraph» и «The Times». Заканчиваю я обычно «Financial Times». Цель всего этого ритуала – быть настолько хорошо информированным, насколько это вообще возможно.[248]
С годами Тэтчер выработал свой способ выживания в непростом мире политики. Как вспоминает управляющий избирательными кампаниями консерваторов во второй половине 1970-х годов сэр Тим Белл:
– Дэнис совершенно игнорировал события, если они развивались не так, как хотелось. Если ему что-то не нравилось, он старался не акцентировать на этом свое внимание.[249]
Несмотря на всю свою рассудительность, иногда Дэнис проявлял поразительную наивность. Например, когда штаб консерваторов стал ломать голову над тем, как повысить популярность Тэтчер в промышленном округе города Кардиффа, в дело вмешался ее муж. Для Дэниса Кардифф был городом регби, и он посоветовал:
– Послушайте, я думаю, было бы здорово, если бы Маргарет смогла появиться на местном стадионе. Я не уверен, что ей удастся найти лишний билетик, хотя я знаю одного-двух парней, которые за определенные деньги смогли бы это устроить.[250]
Ему даже в голову не пришло, что его супруга, как лидер оппозиции, могла получить билет на любое место на любом стадионе любого города.
С избранием Мэгги лидером партии их совместная жизнь вообще сильно изменилась. В доме стали все чаще появляться различные люди – спичрайтеры, коллеги по партии, телохранители. Знакомство с последними было особенно забавным.
Дэнис как ни в чем не бывало вернулся после работы домой, не имея ни малейшего понятия, что теперь в их доме частенько будут находиться подобные специалисты. Пройдя в гостиную, он увидел своего сына, мило болтающего с каким-то мужчиной в смокинге. Заметив отца, Марк представил ему незнакомца:
– Привет, па! Это мистер Кингстон.
– Добрый вечер, сэр, – сказал мужчина вежливым голосом. – Можете звать меня просто Боб.
Дэнис подумал, что это один из друзей Марка. После непродолжительной беседы он произнес:
– Мы сегодня вечером отправляемся на торжественный банкет, так что я побежал наверх переодеваться. Кстати, Марк, если не хочешь опоздать, я на твоем месте также поторопился бы.
Когда Дэнис спустился вниз, Боб все еще был в гостиной. Каково же было удивление Тэтчера, когда Кингстон проследовал за ними на банкет.
– Мне так никто и не сказал, кто этот парень, черт возьми! – не скрывая своего удивления, вспоминал впоследствии муж лидера оппозиции.
Тэтчер быстро свыкся с постоянным присутствием незнакомцев. Для него они были не больше чем молодые офицеры в новом полку.
– Возникало такое ощущение, будто он говорил сам себе: «Раз этим молодым офицерам доверяет моя жена, значит, и я должен поступать так же», – вспоминает Гордон Рис. – Я тоже был одним из таких «офицеров», и, как мне кажется, Дэнис полностью мне доверял. Причем с самого начала. Он всегда со мной советовался, как ему лучше себя вести.[251]
С изменением политического статуса своей жены меняться пришлось и самому Дэнису.
– Если бы в молодости мне кто-нибудь сказал, что в пятьдесят лет я буду входить в комнату, полную незнакомцев, и жать им руки, я бы тут же ответил: «Ты что, сумасшедший?» – смеялся Дэнис. – Однако это произошло. Я отлично понимаю, насколько я робок, но теперь мне приходится набираться смелости в кратчайшие сроки.[252]
Первое испытание началось почти сразу же после организации знаменитых туров по избирательным округам. Дэнис был вынужден сопровождать супругу в ее поездках по стране, вместе с ней жать руки избирателям, сидеть в первых рядах во время выступлений, постоянно улыбаться перед камерами и репортерами.
– Господи, и ради чего все эти люди здесь собрались? – воскликнул Дэнис, когда, подъезжая на избирательном автобусе к очередному месту выступления, увидел толпу людей.
– Мистер Тэтчер, они собрались только ради того, чтобы поприветствовать вашу жену, – ответил ему один из помощников.
Отвернувшись от окна, Дэнис произнес, обращаясь к самому себе:
243
Номер «New Yorker» от 10 февраля 1986 года.
244
Огден К. Op. cit. С. 84.
245
Junor P. Margaret Thatcher: Wife, Mother, Politician. P. 104.
246
По материалам DVD «Married to Maggie – Denis Thatcher’s Story».
247
Thatcher C. Op. cit. P. 110.
248
Ibid. P. 128.
249
Ibid. P. 115–116.
250
Ibid. P. 115.
251
Thatcher C. Op. cit. P. 105–106.
252
Ibid. P. 108.