Страница 4 из 17
«Нельзя забывать, что Спенсеры очень консервативная семья, а Фрэнсис могла спокойно переступить черту, – вспоминает одна из ее родственниц. – Все это не могло не обострять их отношения. От нее ждали правильного поведения, но ведь у нее такой характер!»[33]
Фрэнсис платила Джеку взаимностью. Она не только невзлюбила своего свекра, но и весьма негативно отнеслась к его любимому замку – Элторпу.
«Он наводит на меня гнетущую тоску, – вскоре скажет она. – Возникает такое неприятное ощущение, будто очутилась в музее после его закрытия»[34].
К счастью, пребывание в Элторпе было недолгим. После смерти в 1955 году четвертого барона Фермоя Рут согласилась сдать Парк-хаус молодоженам.
Несмотря на скверный характер, граф Спенсер достаточно быстро понял, что перевоспитать невестку ему вряд ли удастся. Решив не тратить на нее силы, он предъявил молодоженам только одно требование – произвести на свет наследника. Так уж устроен высший свет, что, согласно праву первородства, девушки не наследуют титул. Сохранение имени возможно только с появлением сына.{6}
Джонни решил не затягивать с исполнением воли отца. Спустя девять месяцев после свадьбы на свет появился первый ребенок – дочь Сара. Фрэнсис была на седьмом небе от счастья, назвав свое чадо «ребенком медового месяца»[35], что в принципе и понятно, исходя из сроков появления первенца на свет. Не менее понятна и куда более негативная реакция ее титулованного свекра – графа Спенсера. В честь появления наследника Джек уже готовился зажечь в Элторпе костры, но теперь празднества пришлось откладывать на неопределенное время.
Ждать пришлось недолго. Спустя два года Фрэнсис воспроизвела на свет второго ребенка. К глубокому огорчению Джека, вновь родилась девочка. Родители назвали малютку Джейн и направили все силы на третье зачатие.
12 января 1960 года в семье виконта Элторпа произошло долгожданное пополнение. На этот раз родился мальчик – Джон Спенсер. Однако его рождение обернулось еще большей трагедией.
«Я никогда не видела своего ребенка, – плакала Фрэнсис, – мне даже не удалось подержать его на руках. Мне просто сказали, что он нуждается в срочной медицинской помощи и я смогу увидеть его немного позднее. Как потом выяснилось, у моего сынишки была дисфункция легкого, что фактически лишало его шансов на дальнейшее существование»[36].
Джон Спенсер умер, прожив всего одиннадцать часов.
Вместо того чтобы утешить заливавшуюся слезами жену, Джонни отвернулся от нее, презрительно фыркнув:
– Ты обязана родить еще одного ребенка![37]
Засомневавшись в способностях супруги произвести наследника, Джонни отправил ее к лондонским гинекологам для проведения унизительных тестов. Как установит медицинская наука впоследствии, пол ребенка зависит от строения хромосом у мужчин и никак не связан с физиологическими особенностями женского организма.
Наука наукой, а граф Спенсер не переставал требовать рождения наследника. Спустя некоторое время Фрэнсис беременеет в четвертый раз.
«Для меня было очевидно, что я считалась главной причиной случившейся с Джоном трагедии. Поэтому я отлично представляла, через что мне придется пройти, едва я забеременею вновь, – делилась своими переживаниями супруга виконта Элторпа. – Возможно, это был своеобразный защитный механизм, но я решила до самого последнего момента скрывать факт своей беременности»[38].
Истощенная морально и физически, Фрэнсис отправилась отдохнуть на морское побережье. Собравшись с мыслями, она поняла, что долго скрывать беременность невозможно. Лучше поставить мужа в известность: у них вновь будет ребенок – и, возможно, мальчик. Но сообщить об этом она не успела. Ночью ей стало плохо, и у нее произошел выкидыш. Обо всем этом Фрэнсис расскажет своим детям только в 1990-х годах, когда самого Джонни уже не будет в живых.
Впереди Фрэнсис ждала пятая беременность, которая также не смогла снять напряженности в отношениях между супругами. 1 июля 1961 года на свет вновь появляется девочка. Джонни был настолько потрясен рождением очередной дочери, что в интервью местному журналисту признался: «На данный момент мы все еще не смогли определиться с именем»[39].
Пройдет целая неделя, прежде чем малютке дадут имя: Диана Фрэнсис – в честь сестры первого графа Спенсера Дианы (1735–1743) и матери новорожденной.
Не менее показательно выглядел и обряд крещения – на удивление скромный для такого семейства, как Спенсеры. Помимо родителей на церемонии присутствовали только жена главного мирового судьи Норфолка и несколько соседей по графству. Для сравнения: крестной матерью Сары была королева-мать, а крестным отцом Джейн – герцог Кентский.
Диана стала единственным ребенком в семье виконта Элторпа, среди крестных которой не было ни одного члена королевской семьи. Но, как потом выяснится, ей была уготована куда более значительная роль, чем старшим сестрам.
Рождение Дианы Спенсер, как и большинство фактов ее биографии, очень быстро превратится в миф. Для многих исследователей ее жизни не составит труда, объединив все вышеперечисленные обстоятельства, сделать вывод, что Диана была не самым любимым ребенком в семье. На самом деле это не так. Если факты ее рождения и оказали какое-то влияние на жизнь будущей принцессы Уэльской, то произошло это только благодаря самой Диане, сумевшей убедить себя в том, что она для окружающих не более чем «досадная неприятность»[40].
В действительности ситуация выглядела не такой безнадежной. «Даже не знаю, что сказать, когда слышу, будто она была нежеланным ребенком, – говорит Роберт Спенсер. – Лично я не видел никаких признаков, что это действительно было так. Другое дело, какие мысли зародились у нее в голове. Это уже другой вопрос»[41].
Для того чтобы узнать, о чем думала Диана, обратимся к ее собственным высказываниям.
«Когда мне было четырнадцать лет, я чувствовала, что ни на что не гожусь. Я считала себя полностью безнадежным ребенком. Я ощущала себя неотъемлемой частью всей этой проблемы с рождением наследника. Ребенок, скончавшийся до меня, был мальчиком, мои родители были просто одержимы тем, чтобы произвести на свет наследника, а здесь появляюсь я – третья девочка. „Какая досада, – наверняка подумали они, – придется пробовать еще раз“»[42].
Смерть старшего брата была связана и с еще одним принципиально важным для Дианы моментом – самим фактом ее рождения. «Ведь если бы он остался жив, я бы никогда не появилась на этом свете», – убеждала себя принцесса Уэльская.
«Она признавалась, что чувствует себя отвергнутой, потому что вся семья находилась под воздействием того шока, который вызвали рождение и смерть Джона, – вспоминает одна из ее подруг. – Нельзя сказать, что с ней обращались как-то по-другому, но Диана всегда считала, что так оно и есть. Ее самооценка от этого была на очень низком уровне»[43].
Подруга Дианы Эльза Боукер утверждала, что приложила немало усилий к тому, чтобы переубедить принцессу: на самом деле ее очень любят.
– У твоих ног весь мир! – говорила Эльза.
– Весь мир у моих ног? – возражала Диана. – В детстве я была нежеланным ребенком, потому что мои родители хотели мальчика. О Эльза! Я нежеланна!
Нежеланна![44]
Принцесса совершенно напрасно давала себе столь негативную установку. Как мы увидим дальше, ее любили не меньше, если даже не больше, чем остальных детей. Просто Диана родилась и провела свое детство – да что там детство – всю жизнь! – в очень напряженном психологическом климате. И все вышеперечисленные обстоятельства, связанные с ее появлением на свет, стали далеко не единственными моральными травмами. Впереди Диану ждали новые испытания.
Крах семьи
20 мая 1964 года произошло событие, которого семья Спенсеров ждала уже десять лет. Фрэнсис родила мальчика. Ребенка назвали Чарльз Эдвард Морис Спенсер. Обряд крещения был совершен в капелле Генриха VII в Вестминстерском аббатстве, а крестной матерью новорожденного стала сама королева Елизавета II.
6
Одно из редчайших исключений было сделано в XX веке, когда после гибели лорда Маунтбеттена Бирмского его титул перешел дочери.