Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 36 из 47



В результате японцы беспрепятственно открыли бешеный огонь по выделявшемуся своей высокобортностью, более других выдвинутому к ним и несшему контр-адмиральский флаг "Ослябе" и получили возможность с предельной эффективностью продемонстрировать русским устрашающее действие нового метода стрельбы: эллипс огня накрывал не только "Ослябю".

Из кормовой 305-мм башни "Орла", оказавшейся под градом снарядов, было видно, как с первых японских залпов левый борт поворачивавшегося в кильватер "Орлу" "Осляби" вспыхнул разрывами попавших в него снарядов, и уже через 10 минут непрерывного огня этот броненосец-крейсер получил тяжелые повреждения. Но и в этот период боя "Орел" ничем не мог помочь своему кормовому мателоту. Его огонь по поднятому с началом боя на "Суворове" сигналу "1" (то есть бить по головному противника) был сосредоточен по флагманскому кораблю японской эскадры "Микаса".

Прошло несколько минут этой отчаянной, но бесполезной стрельбы со всей эскадры, прежде чем на "Орле" первыми решились нарушить приказ генерал-адъютанта. Оказалось, что во множестве падений снарядов, окруживших со всех сторон "Микасу", корректировка стрельбы нашими кораблями была совершенно невозможна: никто не мог отличить падения своих снарядов. Это была страшная катастрофа: то, что годилось для стрельбы одиночного корабля, было неприемлемо в условиях эскадренного боя. Этого плац-парадный "генерал-адъютант", показной стрельбой вызвавший когда-то восторг хитрого императора Вильгельма II и недалекого Николая II, предвидеть не мог.

Уже с третьего выстрела из своей, считавшейся пристрелочной, левой носовой башни ее командир лейтенант К. П. Славинский вынужден был отказаться от попыток провести пристрелку и начал стрелять по показаниям дальномеров. Но вскоре ушедший вперед "Микаса" оказался вне углов обстрела большинства орудий, и из боевой рубки приказали вести самостоятельный огонь по целям, доступным для орудий. Такой целью был избран броненосный крейсер "Ивате", который из-за продолжавшегося обхода японцами русской колонны оказался уже на траверзе "Орла".

Участвуя в расстреле "Осляби", он с самого начала боя не подвергался обстрелу, и державший на нем флаг контр-адмирал Симамура не мог, наверное, не нарадоваться дисциплине на русской эскадре, корабли которой даже из-за спины "Орла" старательно, но безуспешно вели огонь по далеко ушедшему вперед "Микасе". "Орел" нарушил эту идиллию, подтвердив еще раз, что в одиночном бою наши корабли вполне отвечали всем правилам артиллерийского искусства.

Третьим пристрелочным выстрелом (падения снарядов около шедшего на "тихой воде" "Ивате" были хорошо видны) противник был накрыт с расстояния 32 каб. Данные о прицеле и поправке целика немедленно передали по еще действовавшей системе ПУАО в плутонги групп левого борта. Эффект был поразительный. Несмотря на считавшееся по тогдашним понятиям большое расстояние, "Ивате", увлеченный безнаказанным расстрелом уже сильно подбитого "Осляби", был накрыт сразу несколькими снарядами с "Орла". На корабле, как стало потом известно, были подбиты боевая рубка, носовая башня, сильно разрушен ряд надстроек. Спасаясь (удачно попавший 305-мм бронебойный снаряд мог бы решить участь крейсера), "Ивате" круто ушел влево, увеличив расстояние до 70 каб. Это было около 14 час. 30 мин.

Выход в 14 час. 20 мин. из строя "Осляби" и одновременно с ним "Бородино" привел их относительно японцев почти в створ с "Орлом", и те не замедлили реализовать эту благоприятную для них ситуацию. В этот период боя, несмотря на поддержку "Бородино" (его кормовая 305-мм башня безостановочно посылала свои снаряды над ютом "Орла"), корабль понес значительные потери и получил ощутимые повреждения. И хотя броня нигде не была пробита, все же исключительная интенсивность обрушившегося на корабль града снарядов приводила к неуклонно множившимся разрушениям небронированных участков борта, палуб и надстроек.



Так нелепо (уже во второй половине боя) погиб пользовавшийся особенным уважением команды и офицеров лейтенант А. В. Гире. Он командовал правой группой артиллерии, управляя огнем правой носовой 152-мм башни. Счастливо избежав гибели от пожара и взрыва патронов своей башни (раскаленный осколок снаряда, влетев в открытую горловину в крыше для выбрасывания гильз, воспламенил кранцы), он отправил на перевязку уцелевших из прислуги и сам сделал оба выстрела из заряженных перед этим орудий. По вызову управлявшего кораблем старшего офицера Гире отправился в боевую рубку для замены раненого старшего артиллерийского офицера лейтенанта Ф. П. Шамшева. И в момент, когда он поднимался по шторм-трапу на мостик, под ним от разорвавшегося снаряда вспыхнул хранившийся поблизости пластырь. Сигнальщики подхватили лейтенанта, руками сбили пламя, но полученные ожоги не оставляли надежды выжить.

С пожарами, благодаря заранее принятым мерам, удавалось справляться, хотя и на "Орле" горевшие обломки иногда попадали даже в шахты элеваторов, а вода через разбитые люки и комингсы проникала в погреба боеприпасов. Башенные установки (особенно 305-мм орудий) проявили высокую живучесть, выдерживая по несколько прямых попаданий 305-мм снарядов, но явная затесненность 152-мм башен среди корпусных конструкций и обращавшееся в ловушку при близком взрыве хитроумное устройство мамеринцев (их кольцевые швеллеры сминались, зажимая один другого) приводили к заклиниванию, с которым справиться не удавалось. Так к концу боя полностью или частично (с большим ограничением угла поворота) оказались заклиненными две правых и одна левая башня. Много бед принесли широкие амбразуры башен. К концу боя могла стрелять только правая носовая, но и она из-за безнадежно выгоревшей при пожаре электротехники могла действовать только вручную и требовала нового состава прислуги. Из остальных левая носовая была безнадежно перекошена и искорежена последовательными попаданиями 4 или 5 снарядов. Левая кормовая не могла больше стрелять из-за осколка, засевшего в канале одного орудия, и опасно глубокой выбоины на стволе другого. У трех других было частично или намертво заклинено горизонтальное наведение. Из них первая средняя (командир артиллерийский кондуктор Панцырев) выдержала пожар воспламенившихся патронов из-за осколка, попавшего в амбразуру. В ней убило 3 человека, многие получили сильные ожоги.

На одном из кораблей японского флота во время артиллерийских учений.

Общая схема маневрирования в Цусимском бою.

Проницаемы для осколков, несмотря на броню, оказались и башни 305-мм орудий. В кормовой во время расхождения на контр-курсах (около 14 час 40 мин.) с японской эскадрой, когда огонь с обеих сторон достиг наибольшей силы, снаряд 203-мм калибра ударил в вертикальную броню под кромкой левой амбразуры. Часть крыши, разорвавшись по стыку, опустилась двумя углами вниз, ограничив угол возвышения орудия (стрелять можно было не дальше 30 каб). Множество осколков проникло в башню (они попадали даже в отделение штурвалов ручного горизонтального наведения), убив одного комендора и ранив троих. Но несмотря на это, повреждено было только приспособление для стрельбы гальваническими трубками. Выдержала башня и попадание в крышу, от которого, потеряв глаз при взрыве у рубки, чудом остался жив командир башни О. А. Щербачев. Передав командование башней кондуктору Расторгуеву, мичман, невзирая на ранение в голову и потерю глаза, остался в башне. Башня продолжала стрелять, бесперебойно действовали и механизмы подачи боеприпасов, а прислуга в погребах, по словам мичмана Щербачева, "работала идеально", обеспечивая возможность выстрела через каждые две минуты. Такой скорости редко удавалось добиться на учениях. В результате интенсивной стрельбы этой башни в ее погребе к исходу боя оставалось по 2 фугасных и по два бронебойных снаряда. Также исправно действовала носовая башня, командир которой лейтенант С. Я. Павлинов отделался лишь контузией. У ее левого орудия отбило часть ствола, поэтому в погребе осталось 52 снаряда.