Страница 8 из 13
Тем не менее в конечном итоге Ленину удалось убедить большевиков взять курс на подготовку социалистической революции. Но ленинская идея о республике Советов была отклонена. Многие делегаты Апрельской конференции РСДР(б), проходившей 24–29 апреля 1917 г. в Петрограде, признавая роль советов как центров революционных сил, рассматривали их как временные организации, предназначенные для захвата власти и созыва Учредительного собрания.
Вначале Сталин выступал с критикой позиции Ленина, считая, что он не учитывает реального положения в России, но вскоре принял ленинскую точку зрения. На апрельской конференции Сталин не только выступал в качестве докладчика по национальному вопросу, но и был избран в числе девяти членом ЦК. Но ни Молотов, ни Шляпников, ни другие члены дореволюционного подпольного Бюро в новый состав не вошли.
До октября 1917 г. Сталин на фоне таких ярких революционных фигур, как Ленин и Троцкий, подолгу живших на Западе и более «европейски образованных», погруженных в фундаментальные теоретические проблемы, «вел свою работу в тени кулис». По этой причине он был скрытен и осторожен, вынужден был маскировать свои настоящие цели. Того же требовало и новое поручение Ленина. После апреля Сталин отвечал за связь с областными и низовыми партийными организациями. Возможно, по этим причинам об этом этапе деятельности Сталина не сохранилось достоверных свидетельств. На VI съезде РСДРП(б), состоявшемся в конце июля — начале августа 1917 г., Сталин оказался на первых ролях. Ленин, Троцкий и Зиновьев по разным причинам не могли участвовать в работе съезда, и политический отчет ЦК делал Сталин. В важном вопросе о явке Ленина и Зиновьева на буржуазный суд по обвинению в измене Сталин занял двойственную позицию (если будет «честный буржуазный суд», то они должны явиться»). За что был подвергнут критике Бухариным. В канун большевистского восстания Сталин наряду с Лениным, Троцким вошел во временное бюро (в составе семи человек) для политического руководства восстанием. На практике это бюро в полном составе не заседало ни разу. Никаких документальных свидетельств его особой роли в восстании 25 октября не имеется, равно как и документов, которые могли бы показать непосредственную роль Сталина в подготовке и организации вооруженного восстания.
В первые месяцы после Октябрьского переворота Сталин вошел в узкий партийный штаб, созданный 29 ноября (12 декабря) 1917 г. Лениным для оперативного решения практических вопросов в так называемый «партизанский» период, когда еще не во всех губернских центрах России утвердилась советская власть, еще не сложился более или менее устойчивый механизм государственного управления. Поскольку в это время Каменев, Зиновьев и Рыков из-за острых разногласий с ленинской линией вышли из состава ЦК, в руководящее бюро наряду с Лениным, Троцким вошли и Сталин со Свердловым. Последний, занятый текущими партийными делами, редко бывал в Смольном. Таким образом, четверка свелась к тройке, которая до переезда правительства в Москву решала текущие вопросы. В этом «триумвирате» Сталин, конечно, не мог соперничать ни с Лениным, ни с Троцким, авторитет которых в то время был неизмеримо выше. В бюро он вопреки более поздним утверждениям, в том числе и самого Сталина, занимал подчиненное положение. Он не обладал выдающимися ораторскими способностями, как Лев Троцкий, и, тем более, не обладал глубиной теоретических познаний Ленина. Но он оказался весьма способным организатором, помимо его работы в Наркомате по делам национальностей на Сталина возложили руководство редколлегией «Правды», группой, отвечающей за отношения с Украиной, и др. В составе делегаций ЦК РСДРП(б) он вел переговоры с другими российскими партиями и организациями, а также с представителями зарубежных социалистических партий, писал статьи в газету «Правда». Наряду с Урицким и Сокольниковым Сталин руководил комиссией ЦК по составлению списка большевистских кандидатов в Учредительное собрание. В этом списке из двадцати пяти фамилий, возглавляемом Лениным, имя Сталина оказалось на восьмом месте. Принимал непосредственное участие Сталин и в дальнейшей судьбе Учредительного собрания. Он внес несколько поправок в написанный 18 января 1918 г. Лениным проект Декрета о его роспуске. С марта 1918 г. Сталин работал в комиссии, занимающейся проектом программы партии, а впоследствии — в комиссии, по подготовке проекта первой Конституции РСФСР.
Сталин был одним из немногих членов ЦК, кто поддержал Ленина при обсуждении вопроса о Брестском мире, хотя его позиция не отличалась особенной четкостью. Он колебался, подвергал сомнению и позицию «левых коммунистов» во главе с Бухариным и позицию Ленина. «Революционного движения на Западе нет, — заявил он на заседании 23 февраля 1918 г., — нет в наличии фактов революционного движения, а есть только потенция, ну а мы не можем полагаться в своей практике на одну лишь потенцию». Но в решающем голосовании 18 февраля Сталин присоединился к Ленину, требовавшему немедленно послать телеграмму в Германию с предложением мира.
Сталин и Наркомнац. 26 октября 1917 г. на II съезде Советов Сталин избирается членом ВЦИК (Всероссийского Центрального Исполнительного Комитета Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов — верховного законодательного, распорядительного и контролирующего органа РСФСР) и утверждается народным комиссаром по делам национальностей. Этот пост ему доверили потому, что первый теоретический труд «Марксизм и национальный вопрос» Сталина был посвящен национальному вопросу, и он к этому времени был признанным специалистом в партии по межнациональным отношениям. Не последнюю роль для назначения на эту должность в многонациональной России сыграло и кавказское происхождение Сталина.
Поскольку все принципиальные вопросы национальной политики решались в рамках Политбюро, на Наркомат по делам национальностей ложилось главным образом выполнение уже принятых постановлений. Соответственно поначалу у нового наркомата не было и своего помещения. По воспоминаниям ближайшего помощника Сталина Станислава Пестковского сотрудники народного комиссариата располагали лишь столом и двумя стульями в одном из помещений Смольного. Штат наркомата ограничивался Надеждой Аллилуевой, будущей женой Сталина, состоявшей машинисткой. Но по прошествии некоторого времени, после переезда правительства в Москву, Наркомнац владел уже несколькими особняками, а Сталин и его заместитель имели свои кабинеты в Кремле. Наркомат состоял из различных комиссариатов (Польского, Литовского, Мусульманского, Еврейского, Армянского и др.) и отделов (Киргизского, Марийского, Украинского, Эстонского и др.), издавал специальный журнал «Жизнь национальностей», публиковал литературу на различных языках, участвовал в формировании национальных частей Красной Армии. Численность наркомата к 1921 г. возросла до 875 сотрудников. По утверждению Троцкого, коллегия Наркомнаца в этот период состояла из русифицированных «инородцев», которые свой абстрактный интернационализм противопоставляли развитию угнетенных национальностей. Несколько иначе этот вопрос трактует Пестковский. Согласно его воспоминаниям, большинство коллег приравнивали национальный гнет к проявлениям классового гнета. Поэтому они не видели никакой необходимости в организации в России национальных республик и автономных областей, считая, что территориальное деление должно было идти исключительно по экономическому признаку, а не национальному, как того хотел Сталин. «Организация республик и областей по национальному признаку является при советской власти компромиссом с мелкобуржуазным национализмом». По словам Пестковского, «все члены коллегии состояли в оппозиции к своему председателю, нередко оставляя его в меньшинстве». Руководить таким ведомством было нелегко. Когда в результате бесконечных дискуссий на совещаниях терпение Сталина истощалось, он вдруг исчезал. И делал это, утверждает Пестковский, чрезвычайно ловко. «Сказав: «Я на минутку», он исчезал из комнаты и прятался в одном из закоулков Смольного и Кремля. Найти его было почти невозможно. Сначала мы его ждали, а потом расходились…» Когда Ленин срочно требовал наркома к себе, Пестковский находил его в самых неожиданных местах. «Пару раз, — утверждает мемуарист, — я застал его на квартире матроса т. Воронцова, на кухне, где Сталин лежал на диване, курил трубку и обдумывал свои тезисы…»