Портрет-убийца

– В газетах писали о каком-то разбойнике из вашего рода?

– Вы имеете в виду Фердинанда фон Штуттова? Он не был кровным родственником Ленхардов.

– Но почему она тогда допустила, чтобы я принес портрет в свою квартиру?

Софи фон Штеллинген помолчала, прежде чем ответить:

– Думаю, что моя племянница с самого начала сильно симпатизировала вам и надеялась, что в этом случае самого плохого не случится. Но это только моя догадка. Только позднее Виктория убедилась, что владение портретом угрожает вашей жизни.

– Все это за грехи наши, – сказал Ричард и спросил себя, сможет ли когда-нибудь загладить свою вину перед ней.

Снова вернувшись сегодня к этой мысли, Ричард поехал в клинику.

Софи фон Штеллинген доверяла красивому светловолосому адвокату, ежедневно приезжавшему в клинику.

Ричард часами сидел у постели Виктории, смотрел на ее спокойное лицо полным надежды взглядом и страдал от чувства вины перед ней. Он был на волосок от гибели и мог бы легко стать самой молодой жертвой портрета – он хорошо осознавал это. Как и то, что избежал плачевной участи только благодаря самоотверженности Виктории. Шок внезапно прояснил его разум. И теперь уже со светлой головой он вспомнил, что все происходящее с ним кричало о ее правоте. Как он мог быть так слеп?

Увидев Ричарда у двери палаты, Софи улыбнулась ему. У него было такое виноватое лицо, что ей хотелось пожалеть его по-матерински. В то же время от него исходила какая-то особая сила, притягательная для женщин. Теперь она понимала, почему ее племянница влюбилась в него и с этой любовью в сердце переступила грань дозволенного, чтобы отвести от него беду.

Софи ничего не сказала ему об этом, надеясь, что по выздоровлении племянницы они сами разберутся в своих чувствах.

– Хорошо, что вы пришли, господин Вильд, – сказала она, когда он склонился к ее руке, так тихо, словно боялась нарушить стоявшую в палате тишину.

Софи подвела Ричарда к кровати Виктории и заглянула в ее спокойное лицо.

– Пока без изменений, – сказала она с отчаяньем в голосе. – Врачи говорят, что это может длиться очень долго.

Устав сидеть, пожилая дама встала и подошла к окну. Ричард отвел глаза от спокойного лица Виктории и повернулся к Софи. Она прекрасно владела собой и выглядела уставшей, но не сломленной несчастьем.

– У меня есть время, я посижу с Викторией, а вы хоть немного отдохните, – предложил он.

Софи кивнула. Она и вправду чувствовала себя бесконечно уставшей. Ее самообладание стоило немалых сил. Она вышла в соседнюю комнату и прилегла.

Как только Ричард остался наедине с Викторией, на него нахлынула такая тоска, что из глаз брызнули слезы.

– Виктория, – прошептал он с отчаянием в голосе. – Виктория…

Если бы только он послушался ее, то ничего бы не случилось, и она не лежала бы сейчас без движения, почти бездыханная. Он нежно погладил руку девушки, лежащую поверх одеяла.

– Дай мне еще один шанс, дорогая, – молил он осипшим голосом и плакал, не вытирая слез.

Но лицо Виктории оставалось безжизненно спокойным. Губы были плотно сжаты. Она жила только благодаря медицинским аппаратам, поддерживающим жизнь в ее теле.

– Виктория! – его голос звучал теперь громко и настойчиво. – Не позволь леди Тэлбот победить тебя!

Он взял ее безжизненную руку и прижал к своей горячей щеке.

Вдруг веки девушки дрогнули, легкая тень пробежала по ее лицу, и она едва слышно прошептала:

– Леди Тэлбот…

– Виктория! О боже мой, Виктория! – завопил он. – Открой глаза!

– Доктор фон Вильд? – взгляд девушки был неожиданно ясным и удивленным. – Вы живы? Какое счастье!

– Конечно, я жив, а вот вы играли со смертью!

Он прижал ее руку к своим губам, ошалев от радости.

– Леди Тэлбот? – спросила она. – Она сбросила меня со стремянки. Я этого не понимаю.

Слова очень медленно слетали с ее губ, но память явно не пострадала.

Ричард нежно погладил ее по лицу и произнес с несказанным облегчением:

– Не волнуйтесь! Великая дама снова на своем законном месте во дворце – и останется там навсегда! Теперь все хорошо, моя дорогая…

– Вы уверены в этом?

Она чувствовала трепетную нежность его руки, и ее карие глаза становились все яснее и яснее – к ней возвращалось сознание.

– Разумеется, я уверен, дорогая! Ваше драматическое падение вернуло мне утраченный разум! Портрет вашей родственницы теперь для меня просто красивая картинка и больше ничего! Туман рассеялся…

– А следствие закончено?

– Я отозвал иск. Простите меня, дорогая. Дело против вас прекращено. Это было совсем не сложно, так как все участники следственного эксперимента видели, какая необъяснимая сила вмешалась в нашу жизнь.

Воспоминания нахлынули на него с новой силой.

– Четверо сильных мужчин не смогли удержать стремянку – это невероятно! Шок был огромным. Каждый из нас должен понять то, что понять невозможно.

– Хорошо, что все случилось именно так, – она впервые слабо улыбнулась ему, поднесла руку к голове и нащупала повязку. – Что со мной?

– У вас ушиб головы, – дипломатично ответил он.

– А мои волосы? – она с волнением взглянула не него, ожидая самого худшего.

– Волосы быстро отрастут, дорогая, – утешил он ее, наклонился к ней и нежно коснулся горячими губами ее губ.

Растерянные глаза Виктории были совсем близко, и он невольно спросил себя, почему высокомерный взгляд дамы на портрете он предпочитал этому искреннему взгляду? Как он мог разрушать себя из-за бездушной картинки вместо того, чтобы окунуться в эту пьянящую живую теплоту? Теперь он был не в силах это понять.

– Дорогая, почему вы рисковали жизнью ради меня?

– Я знала о губительной силе портрета и должна была сделать это, потому что вы никак не хотели мне поверить.

– И вы сделали бы это для любого другого человека?

– А не должна была бы?

– О господи, Виктория, я должен рассказать вам о своих чувствах!

– Я тоже.

На губах девушки заиграла улыбка, объясняющая все. Потом она вдруг закрыла глаза и прошептала:

– Я так устала…

Мужчина еще немного подержал ее руку, а затем бережно опустил ее на одеяло. Он вздохнул глубоко и облегченно. Главное, что она вернулась к жизни, а все остальное приложится! Он вышел в коридор, чтобы сообщить медицинскому персоналу, что Виктория фон Ленхард вышла из комы!

Позднее, когда он с радостным сердцем выходил из клиники, ему вдруг пришло в голову, что судьба хоть и помяла его, но потом сжалилась и подарила новую жизнь!

* * *

Дворец с красивой вечерней подсветкой выглядел особенно эффектно. Ричард фон Вильд остановил свой автомобиль у парадного подъезда.

– Я больше никогда не переступлю порог этого дома, – сказала Виктория, сидевшая рядом с Ричардом и враждебно смотревшая в сторону родительского дома.

– Дорогая, мы должны пойти вдвоем, чтобы победить прошлый страх, который все еще сидит в нас. Мы должны преодолеть все, что связано с этой историей, чтобы полностью освободиться от нее.

Мужчина ласково коснулся рукой ее лица. На большее проявление нежности он не решился. После выздоровления Виктория упорно сохраняла дистанцию в их отношениях. Такая линия поведения помогала ей подавлять свои чувства. Он был абсолютно уверен в этом.

Девушка повернула к нему напряженное красивое лицо. Это было волшебно чистое, ясное лицо, лицо его мечты, на которое он никогда не уставал смотреть.

Светлая облегающая шапочка скрывала ее еще не отросшие волосы, напоминала изящный шлем и подчеркивала аристократическое благородство лица.

Со дня падения Виктории миновало несколько недель – это было временем потрясений. Девушка никак не могла смириться с тем, что прародительница их рода, почитаемая в семье и вызывающая всеобщее восхищение леди Тэлбот так жестоко столкнула ее со стремянки на мраморный пол, обрекая на верную смерть.

Ричард взял Викторию за руку: