Страница 7 из 16
«Меня одолевают мрачные предчувствия: не верю, что нам удастся избежать всеобщей деградации, т. е. иудаизации. Болезнь зашла слишком далеко. А поскольку позитивные силы в государстве и обществе — аристократия, армия, духовенство — утратили былую мощь, возрождение может произойти только через народные массы. Но им потребуется для этого вожак, и опять-таки на эту роль не найдется никого, кроме еврея. Так что нам остается лишь ждать пришествия антипода Мессии — того, кто будет готов пригвоздить к кресту свой народ».[19]
Это явная перефразировка неблаговидного высказывания Вагнера, а Бюлов проявил себя еще большим католиком, чем папа римский. Все это и многое другое оставило свой след в душе молодого Рихарда.
Рихард был восприимчив к музыке с младенческих лет. В шестилетнем возрасте он сочинил небольшую рождественскую песенку. Не было никакого сомнения, что ему суждено стать музыкантом. Ни о какой другой профессии даже не возникало речи. Однако следует отдать должное его отцу: он подавлял всякие попытки сделать из ребенка вундеркинда. Более того, Франц строго следил, чтобы музыкальное образование сына шло неспешно и основательно.
Склонность Рихарда к музыке была замечена учителями гимназии, куда он поступил в десятилетнем возрасте. Один благожелательный педагог писал об одиннадцатилетнем мальчике: «Среди учащихся найдется немного таких живых, талантливых и исполнительных детей, как этот мальчик… Учится он легко. Что бы он ни изучал, он делает это с удовольствием и прилежанием. На уроках очень сосредоточен, от его внимания не ускользает ничего. Однако ему трудно усидеть на месте хоть минуту, и школьная скамья для него ненавистна. Его голубые глаза так и сияют добродушием и весельем… Трудно не любить такого ребенка и не отдавать ему своего предпочтения. Штраус — будущий одаренный музыкант».[20]
Однако его внимательность в классе не была такой уж примерной. Сохранилась его тетрадь с математическими задачами, в конце которой сделан набросок скрипичного концерта. Рихард терпеть не мог математику, хотя позже, когда к нему пришел финансовый успех, он вполне проворно складывал цифры.
Ранняя юность Рихарда проходила в общении с многочисленными родственниками из семейства Пшор. У Джозефины было четыре сестры. Все они были замужем и жили в Мюнхене. Любимой тетей Рихарда была Иоанна. Она хорошо пела, и он написал для нее несколько песен. В то время ему было пятнадцать лет.
Только поглощенный собой автор, заинтересованный в подробнейшей автобиографии, способен записать свои воспоминания о прошлом, позаботившись о достоверности сведений. Штраус этого не сделал. Каковы были преходящие трудности его развития? Пришлось ли ему в детстве и юности пройти через страдания и борьбу? И тем самым обрести понимание и сочувствие? Было ли у него счастливое детство? Сведения обо всем этом скудны, но по тем источникам, что дошли до нас, можно судить, что его детство прошло в мире, спокойствии и достатке, в надежном окружении влиятельной и дружной семьи Пшор. Внутренняя жизнь Штрауса отличалась таким же благополучием, как и внешняя. Несмотря на то, что одаренному мальчику приходилось много трудиться, постигая программу обучения, время для отдыха у него оставалось. Летние и зимние каникулы он проводил в окрестностях Мюнхена, необычайно красивом месте с зелено-голубыми лугами, холодными зеркальными озерами и довольно высокими, но приветливыми горами. Любовь к гористому пейзажу Рихард сохранил и в более позднем возрасте и предпочитал горы морю. В детстве он с увлечением занимался зимним спортом. Хорошо катался на коньках. Удовольствие от зимы, от тепла пузатой печки в стиле Бидермеера нашло впоследствии отражение в сценах «Арабеллы» и «Интермеццо».
Однако, дабы описание юности Штрауса не показалось чересчур идиллическим, стоит напомнить, что школьная система Германии того периода сейчас показалась бы нам холодной и мрачной и что, каковы бы ни были ее успехи в умении набивать головы мальчиков и девочек огромным количеством разнообразных фактов, она не прививала им понимания окружающего мира с позиций взаимной терпимости. Не поощряла она и взаимопонимания между учеником и учителем. Упоминавшийся выше учитель, скорее всего, был исключением — ведь хорошие учителя бывают при любой системе. Рядовой же учитель Мюнхенской королевской гимназии был всего лишь скучным чиновником, чья скромная зарплата компенсировалась чувством собственной важности. Из учителя готовили ревнителя строжайшей дисциплины, а в школе царили порядки армейской казармы. Когда учитель входил в класс, ученики вскакивали и замирали по стойке «смирно». Такой порядок, как и специальный классный журнал, куда заносились все нарушения учениками распорядка, создавали атмосферу холодной казенности. Тому же способствовало и распределение учебного материала на строгие временные отрезки, в течение которых было необходимо усвоить определенную порцию программы. Дисциплина превыше всего! Стефан Цвейг в своей автобиографии «Мир прошлого» описывает чувство «невольной ожесточенности», которое порождала в молодых душах эта система. «Нам приходилось выучивать определенные части программы и сдавать экзамены, чтобы определить, усвоили ли мы или нет материал. Ни разу за восемь лет учитель не поинтересовался, что бы мы хотели изучать. Духовные потребности, которые есть у каждого молодого человека, совершенно не принимались во внимание». И все же свидетельств о том, что школьные годы породили у Штрауса «невольную ожесточенность», нет. Но, с другой стороны, нет и доказательств того, что Штраус вынес из школы одни сухие факты. А его «духовные потребности», хорошие или плохие, формировались в семье, где царила музыка.
Когда Штраусу исполнилось одиннадцать лет, отец заставил его серьезно заняться изучением основ музыки. Теорию музыки он осваивал под руководством Ф.В. Мейера, друга Франца, прекрасного музыканта, который иногда становился за дирижерский пульт. Уроки фортепианной игры Рихард начал брать намного раньше. Первые пробные уроки ему были преподаны в возрасте четырех с половиной лет. Его учителем был Август Томбо, арфист оркестра, тот самый Томбо, который заявил Вагнеру, что партия арфы в сцене огня «Валькирии» не пригодна для исполнения. Вагнер любезно предложил Тромбо исправить партитуру так, как он считает нужным. Еще один оркестрант, Бенно Вальтер, обучал Штрауса игре на скрипке. Штраус, однако, не освоил ни тот, ни другой инструмент, хотя впоследствии и стал довольно хорошим пианистом. Эти учителя, коллеги его отца, познакомили мальчика с принципами немецкой музыки, обучили классической сонатной форме, посвятили в строгие законы традиционной гармонии, во все ее «можно» и «нельзя».
Полученные знания принесли плоды. Сочинять музыку Рихард начал рано. Он исписывал огромное количество нотной бумаги, набивая руку в разнообразных формах музыки, ибо Штраус был чрезвычайно плодовит. Эти ученические сочинения были подражательными, но написаны так, что, наверное, радовали отца. В них еще ничто не предвещало тех огорчений, которые причинит ему в будущем сын-композитор. Норман Дель Map очень благожелательно отозвался о некоторых из этих ранних сочинений, как, например, миниатюры для фортепиано, в которых угадывались следы влияния Шумана, Бетховена и Мендельсона; фортепианная соната, которая была, «в сущности, одной из песен без слов Мендельсона»;[21] вариации для валторны и фортепиано, сочиненные четырнадцатилетним мальчиком для отца; множество песен и хор из «Электры», который Штраус сочинил в последнем классе школы, когда учениками разыгрывались сцены из этой трагедии Софокла, и который был исполнен потом на выпускном вечере. Вспоминал ли об этом Штраус, когда обратился к «Электре» Гофмансталя? Позже появились скрипичный концерт, концерт для валторны и соната для виолончели, за которую его похвалил Иоаким. Список ранних произведений довольно длинный.
19
Письмо от 8 апреля 1869 года.
20
Цит. по кн.: Рихард Штраус. Документальные свидетельства о жизни и творчестве / Под ред. Ф. Треннера.
21
Дель Map H. Рихард Штраус: Критические заметки о жизни и творчестве. Т. 1.