Страница 4 из 21
Он лежал там много часов, пока его не нашли двое друзей, Мьянкву и Тригья. Зорги с ужасом слушали сбивчивый рассказ Тьясы, и долго трогали материю. Наконец, поверив, они стали кричать, и прыгать от радости. Мьянкву побежал в пещеры, чтобы привести подруг, и забрать чудесный дар богов. А Тьяса и Тригья принялись исследовать странный предмет.
ГЛАВА 4
Они принесли Цветок богов в пещеру, и положили в самый дальний угол. Ньяка недоверчиво осмотрела его, и долго барахталась в ткани, пока Икьян вылизывала раны Тьясы. Зоргу было плохо, но он знал, что это пройдёт. Однажды Господин поджёг хлев, случайно направив на него Свет Бога. Тогда Тьяса обгорел сильнее, а две маленькие подруги сгорели совсем. Но Господин был так добр, что не выбросил зорга, а позволил ему лежать в подвале, и даже один раз дал Ньяке разрешение накормить Тьясу! Вот какой у него Господин!
Пока зорг с тихим шипением принимал ласки подруги, десяток его соплеменников пытались открыть странный чёрный предмет. Он был в два раза больше зорга, и очень тяжёлый, но им даже в голову не пришло отрезать верёвки. Испортить Вещь Крылатых?!
Вещь немного напоминала толстого и короткого цыву, но была очень твёрдой. И на ней были божественные письмена, а рядом маленький рисунок Крылатого! Молодой зорг Ньяма, увидев рисунок, повторил его на скале, и всё племя с восторгом смотрело на своего бога. Огромные, могучие, Крылатые были самыми лучшими и добрыми богами в мире – ведь они спасли Тьясу, и только благодаря им Господа не убивали всех зоргов сразу. Ибо Они в доброте своей позволили жалким зоргам служить Им, и добывать для Них камни. Господа забирали камни, давали Крылатым, и боги терпели Тьясу и его соплеменников. Как они добры!
Тьяса в восторге задёргался, и закрыл глаза, когда представил себе, что он, именно ОН оказался полезным для богов. Икьян поняла это по-своему, и принялась облизывать Тьясу в другом месте. Центрий невольно отозвался, и в последний раз перед наступлением Периода взял своих подруг. Друзья тактично подождали, пока он кончит, и только потом попросили помочь с божественным подарком.
Зорги долго и тщательно осматривали чёрный предмет, пока обессилевший вконец Тьяса не заснул, положив голову на плечо Ньяке. Она нежно погладила своего центрия по гребню, и напустилась на остальных, с требованием дать ему отдохнуть. Те согласились, и в пещере наступила тишина – только трещал костёр, а снаружи выл вечный Ветер…
Икьян отправилась в другой конец пещеры, брезгливо отбрасывая мерзких пушистых животных, которые грелись у костра. Они назывались «мситри», и зорги терпели их, ибо мситри отлично убивали ядовитых скорпьев, на счету которых была не одна жизнь. Икьян подошла к паутине уцук, и собрала несколько вкусных пауков. Бросив одного уца в рот, она вернулась, и нежно лизнула Тьясу. Когда тот приоткрыл глаза, Икьян протянула ему паука, и потихоньку накормила. Центрий улыбнулся, вновь проваливаясь в сон, а Икьян подошла к божественному подарку, и тихо принялась его рассматривать. Как и все первые, она была неразговорчива и тиха. В отличие от горячей и болтливой Ньяки, Икьян почти всё время проводила в пещере, ведь из всех зоргов самые нежные и слабые – именно они, первые подруги. Зоргия часами грелась у костра, и печальные мысли неспешно текли у неё в голове. Сколько раз уже она становилась матерью для детей Тьясы… Сколько раз… Она была на целую сотню дней старше Тьясы, и вообще, они вдвоём были самыми старыми зоргами в племени. Ньяка – наоборот, была молодой и горячей. Когда пол-лета назад Господин отобрал Знак у второй подруги Тьясы, Икьян плакала. Она любила её, красивую серую Рьяц… Но Рьяц три раза подряд вернулась с плохими камнями, и Господин решил, что она перестала быть полезной. Нежную кожу Рьяц использовали для занавески в Жилище, и Тьяса долго плакал, видя её. Тогда Икьян уговорила своего центрия взять новую подругу, и ей оказалась Ньяка…
…Да, она дала жизнь многим детям, и Ньяка, как и Рьяц, часто рожала. Но только трое подруг и один центрий остались жить – всем остальным Господин не дал Знака. И они стали дикими, а дикий зорг – это добыча. Господа, как и дьяквы, были хищниками, и любили охотится на зоргов. Но Господа были добры, они давали некоторым Знак, и не трогали их…
Икьян вздохнула, и не первый раз подумала, что Крылатые, наверно, охотятся на Господ. А камни – это Знак, который разрешает Господину не боятся бога. На картинке, которую нарисовал Ньяма, было видно, что Крылатые даже больше хищники, чем дьяквы. Огромные, страшные зубы, шипы на спине, хвосте, и суставах крыльев, острые рога… Но как они были прекрасны!
Старая зоргия вновь вздохнула, о перевела взгляд на чёрный предмет. Неожиданно она поняла, что это коробка. Икьян видела коробки в Жилищах, и знала, что там должна быть кнопка. А вдруг внутри много вкусных-вкусных цыв?!
Она невольно облизнулась, и принялась осматривать коробку в поисках кнопки. Но ничего не было видно. Опечалившись, Икьян провела пальцем по изображению Крылатого, и замерла.
Это была не картинка! Палец почувствовал выпуклость! Икьян быстро придвинулась к коробке, и осмотрела рисунок бога.
Так и есть. Крылатый был маленькой крышкой, которая закрывала что-то внутри. Тихо засмеявшись, зоргия поддела когтем рисунок, и легко откинула его. Внутри была самая настоящая кнопка, и Икьян громко закричала от радости. К ней подскочили остальные, проснулся Тьяса. Зоргия, сбиваясь на крик, рассказала про коробки, и показала кнопку. Племя пришло в восторг, и принялось танцевать.
Наконец, минут через десять, Тьяса торжественно нажал на кнопку, и все отпрыгнули. С тихим жужжанием верхняя часть предмета стала вращаться, пока не описала полный оборот, после чего она с шипением откинулась назад. И тогда всё племя с воплем упало на пол, и замерло, боясь поднять взгляд.
Ибо в луче зелёного света, который осветил всю пещеру, они узрели бога. Тьяса, не веря своим глазам, смотрел на маленькую копию Крылатого, которого он некогда видел сквозь щель в двери хлева. Зорг закричал, и упал на скалы, стараясь инстинктивно зарыться в них, стать незаметным. Но скалы были несокрушимы, и Тьяса замер, скорчившись на полу, и ожидая неминуемой смерти – ведь все знали, что Крылатые не должны видеть зоргов! Тогда они придут в ужас, что такие ничтожества, как Тьяса, служат Им, и уничтожат весь мир!
Вопли ужаса постепенно затихли, и всё племя неподвижно лежало на холодном каменистом дне пещеры, ожидая смерти с небес. Так прошло полчаса, и наконец Ньяма осмелился поднять голову, и краем глаза взглянуть на бога. Тот лежал, свернувшись, и Ньяма поразился, как мал был Крылатый – меньше зорга! Может, это был не бог? А просто похожий на него зверь?
Зорг, дрожа от сознания собственной смелости, приподнялся, и тихо прошипел имя Тьясы. Тот вздрогнул, и поднял голову. Увидев, что Ньяма смотрит на бога, Тьяса застонал, и обхватил голову руками. Теперь они все мертвы! И зорги, и дьяквы, и даже добрые Господа! Все, все!
– Ньяма, закрой глаза! Может, ещё не поздно…
– Тьяса, подожди. Может, это не Крылатый? Ведь он так мал…
Стонущий от ужаса мозг Тьясы ухватился за эту мысль, как за спасательный круг. Конечно, это не Крылатый! Это просто похоже на бога… Зорг вскочил, и посмотрел внимательнее. В этот момент маленький обитатель коробки приподнял свою непостижимо прекрасную голову, и открыл огромные золотистые глаза. И посмотрел на Тьясу. Зорг вскрикнул, и упал без чувств – ибо это несомненно был бог.
ГЛАВА 5
Племя сгрудилось в дальнем углу пещеры, и с ужасом наблюдало, как Крылатый осматривает окружение. Он уже не лежал, а полусидел, сложив блестящие синие крылья на спине, и медленно поворачивая сапфировую голову с золотыми рогами. Гребень вдоль спины тоже был золотым, а нижняя сторона стройного тела сверкала золотисто – жёлтыми оттенками, как солнце. В неровном свете костра, это сверкающее создание действительно было чудом – и зорги упали на колени, поклоняясь своему богу, решившему навестить племя своё во плоти.