Спаси меня (ЛП)

Сэйди разблокировала двери, и пассажир бросил зеленую военную сумку на заднее сиденье. Сам он сел спереди, чем активировал систему предупреждения о непристегнутом ремне безопасности, заполнив «сааб» широкими плечами и раздражающим бонг-бонг-бонг сигнализации.

Сэйди тронула машину с места и сделала разворот, чтобы выехать на шоссе.

- Бывали раньше в Ловетте?

- Нет.

- Вы здесь на отдыхе? – Она надела солнечные очки и нажала на газ. – Пристегнитесь, пожалуйста.

- А если не пристегнусь, надерете задницу своим шокером?

- Возможно. Зависит от того, насколько меня разозлит эта сигнализация за время пути. – Сэйди поправила на переносице авиаторы в золотистой оправе. – И должна заранее вас предупредить, я весь день за рулем и уже зла.

Он засмеялся и пристегнулся.

- Вы тоже направляетесь в Ловетт?

- К сожалению. – Она взглянула на него уголком глаз. – Я здесь родилась и выросла, но в восемнадцать сбежала.

Он сдвинул со лба козырек кепки и посмотрел на Сэйди через плечо. В водительских правах было указано, что у Винсента Джеймса Хэйвена зеленые глаза. Так и есть. Светло-зеленого цвета, который оказался совсем не зловещим. Скорее, тревожащим, когда эти глаза смотрели на нее с очень мужественного лица.

- Что же привело вас обратно?

- Свадьба. – Тревожащим в том смысле, что вызывал у любой девушки желание поправить прическу или нанести красного блеска на губы. – Моя кузина выходит замуж. – Младшая кузина. – Я – подружка невесты.

Без сомнения, другие подружки были еще младше. И вероятно, они придут с кавалерами. А Сэйди будет единственной без сопровождения. Старая и одинокая.

Плакат со словами «Добро пожаловать в Ловетт, Техас» появился на границе города. С того времени, как Сэйди последний раз была дома, плакат перекрасили в ярко-голубой цвет.

- Вы вовсе не выглядите счастливой.

Она слишком долго не была в Техасе, если «нахмурюшки» так легко прочесть у нее на лице. По словам мамы, «нахмурюшки» - это не очень хорошие эмоции. Они могут быть у девушки. Просто не стоит их показывать.

- Платье предназначено для кого-то лет на десять моложе меня, а по цвету оно напоминает жевательную резинку. – Сэйди посмотрела в окно. – Что привело вас в Ловетт?

- Прошу прощения?

Сэйди взглянула на него, когда они проезжали парковку и «Мучо Тако».

- Что привело вас в Ловетт?

- Семья.

- Ваши родственники?

- Родственник. – Он указал на автозаправку на другой стороне улицы. – Можете выбросить меня тут.

Сэйди повернула через двойную сплошную и заехала на парковку.

- Подружка? Жена?

- Ни то ни другое. – Прищурившись, он смотрел через лобовое стекло на дежурный магазин. – Почему бы вам не взять и не позвонить вашей подруге Рене, и не сказать ей, что вы все еще живы и здоровы.

Сэйди припарковала машину рядом с белым пикапом и протянула руку к мобильному.

- Не хотите, чтобы к вам в дверь постучал шериф?

- Не в первую ночь здесь. – Он расстегнул ремень, открыл пассажирскую дверь и вышел из машины.

Набирая номер Рене, Сэйди почти чувствовала запах попкорна с заправки. Пока ассистентка не ответила, в динамике мобильного играла песня Леди Гага «Born this way».

- Я не умерла. – Сэйди сдвинула солнечные очки на макушку. – Увидимся в офисе в понедельник.

Открыв заднюю дверь, Винс вытащил свою сумку, поставил ее на тротуар и закрыл дверцу. Положил руки на крышу машины и наклонился, глядя на Сэйди.

- Спасибо что подвезли. Я правда благодарен. Если есть какой-то способ, которым я могу отплатить вам, дайте знать.

Эти слова были из тех, что люди произносят, но никогда не имеют в виду. Как, например, вопрос: «Как дела?» Когда никому на самом деле не интересно. Сэйди посмотрела на Винса, в его светло-зеленые глаза и на загорелое мужественное лицо. В городе всегда говорили, что у нее больше храбрости, чем здравого смысла.

- Ну, есть кое-что…

ГЛАВА 2.

Винс Хэйвен надвинул бейсболку на глаза и проводил взглядом машину, выезжавшую с парковки.

Обычно он был не против сделать доброе дело для красивой женщины. Особенно для той, что спасла его от необходимости тащиться десять миль до города. Хотя, если сравнивать с тридцатимильной пробежкой или марш-броском в афганских горах с - по крайней мере - шестьюдесятью фунтами за спиной и количеством боеприпасов достаточным для того, чтобы взорвать маленькую деревню, десятимильная дорога по техасским красотам была просто приятной прогулкой на природе. В былые времена Винс должен был бы повесить свой M4A1 на грудь, SIG – на пояс и изготовленный по заказу 45ACP 1911 на бедро.

Винс взял свою старую военную сумку и сунул под мышку. Сэйди он отказал, сославшись на отсутствие костюма. Что являлось правдой, но не настоящей причиной отказа. Светловолосая Сэйди была в его вкусе. Определенно, достаточно симпатичная. На самом деле – красивая, но Винс любил «легких» блондинок. Легкодоступных. С легким характером. Легких в общении. И которых легко затащить в постель. А также брюнеток и рыжих. Такие женщины не требовали, чтобы Винс надел костюм и пошел на свадьбу, где никого не знает. Такие женщины не выносили мозг своими разговорами о чувствах. Такие женщины не требовали обязательств или какой-то стабильности. И такие женщины не ожидали еще сто одной вещи, которую Винс был не в состоянии им дать. К счастью для него, на свете имелось множество доступных женщин, что любили его в той же мере, в какой он любил их. Винс не знал, что это говорит о нем. Вероятно, многое. Вероятно, то, что ему не понравилось бы признавать. Как хорошо, что на это ему было плевать.

Резиновые подошвы ботинок не издавали ни звука, пока он шел к магазину мимо белого грузовика с большой вмятиной на заднем бампере. Женщина, которая подбросила его сюда, была далеко не глупой. Глупая не стала бы сообщать по телефону паспортные данные попутчика, как будто тот – серийный убийца, прежде чем пустить его в машину. На самом деле, это впечатляло. Несуществующий электрошокер тоже был хорошим ходом. Винс не знал, была ли Сэйди доступной, - иногда умные женщины были такими же доступными, как и глупые, - но полагал, что нет. Ее одежда – джинсы и большая серая толстовка с капюшоном – не давала никаких намеков, что под ней, и Винс не мог сказать, соответствует ли тело лицу. Не то чтобы это имело значение. Женщины, подобные Сэйди, хотели отношений. Даже когда говорили, что не хотят, а Винс не желал подписываться на что-то большее, чем одна или две ночи. Может быть, больше, если женщина желала только великолепного секса.

Он открыл входную дверь, и в нос ударил запах попкорна, хот-догов и чистящего средства. У прилавка стоял ковбой, нагруженный вяленым мясом и упаковками «Лоун Стар», и болтал с женщиной, у которой были глубокие морщины и копна седых волос, а белая «не связывайся с техасцем» футболка заправлена за пояс юбки, начинавшейся под грудью. Женщина немного походила на тощего шарпея с длинными болтающимися сережками.

- Привет, тетя Лоралин.

- Винс! – Сестра матери Винса подняла взгляд от пакета с мясом. – Ну разве ты не красавчик!

Голубые глаза тетушки засверкали. Она обошла прилавок и бросилась племяннику на грудь с такой силой, что он уронил сумку на пол. Тетя обхватила руками так много Винса, как смогла, и сжала его с тем чувством привязанности, которое он никогда не понимал. Техасские родственники матери были прирожденными обнимальщиками, как будто это качество являлось частью их характера. Как будто это было заложено в их ДНК. Почему-то ни сам Винс, ни его сестра не унаследовали этот «обнимательный» ген. Винс похлопал тетушку по спине. Сколько раз достаточно? Один? Два?

Он остановился на двух.

Тетя оторвала подбородок от груди племянника и посмотрела на него. Со времени их последней встречи прошло несколько лет, но Лоралин не изменилась.

- Ты такой же большой, как ад и половина Техаса, - сказала она тем глубоким, прокуренным голосом, который чертовски пугал Винса, когда он был ребенком. То, что тетушка прожила так долго, было показателем ее упрямства, а не здорового образа жизни. Винс полагал, что унаследовал эту цепь ДНК, потому что и сам не мог похвастаться здоровым образом жизни. – И красивый, как первородный грех, - добавила тетя.