Торжество любви

— В жизни не видела такой красоты! — восхищенно воскликнула Бетани, глядя на Николаса повлажневшими глазами.

Он остановил машину, и они подошли к самой кромке воды.

— Теплая, — сказала она, зачерпнув горсть. Он кивнул, обведя ее фигурку потеплевшим взглядом.

— Это лучше, чем душ, — спокойно проговорил он.

Она испуганно заморгала ресницами.

— Я не буду здесь купаться, у меня нет купальника!

— Женское белье гораздо скромнее, чем большинство купальников. Но поступай, как знаешь. Лично я пошел купаться.

Ловкими движеньями он снял брюки и рубашку. У нее закружилась голова, когда она представила, что нежно гладит эту безукоризненную, словно изваянную скульптором, грудь. Она чувствовала себя грешной Евой в райском саду, с яблоком в руке.

Может быть, и в самом деле неплохо было бы искупаться, подумала Бетани. Она зашла за куст акации, сняла юбку и блузку, которые были в саже и пропахли дымом, как и его одежда. Оставшись в бюстгальтере и трусиках, девушка спустилась к песчаной отмели, откуда было удобно войти в воду. Она с облегчением вздохнула, только когда вошла в нее.

— До чего же хорошо! Словно заново родился! — подбадривал ее Николас.

Вода и в самом деле была теплой и приятно ласкала тело. Бетани отплыла от берега и оступилась — ей было по шейку. Она повернула к берегу.

— Я уже выкупалась. Боюсь, еще немного, и я засну.

Вода струйками стекала с его мускулистого тела, когда он вышел из воды и направился к машине. Он достал полотенца себе и ей, и она сначала вытерлась, а потом завернулась в него. Ее била дрожь.

Николас набросил свое полотенце ей на плечи и стал растирать их, чтобы она согрелась. Потом, обернув полотенцем свои стройные бедра, нырнул внутрь машины.

— Я и завтрак захватил, — проговорил он.

— Ты ничего не забыл.

— Увы, забыл взять вино.

— Вино усыпило бы меня лучше всякого снотворного, — сказала она.

Он разложил пирожки с черникой (их испекла Кайли), поставил бутылку молока.

— Время изготовления, — он посмотрел на свои часы, — вчера вечером.

— Вчера был урожай на молоко, — поддержала она его шутку.

После купания холодное молоко и пирожки были, как нельзя кстати, не говоря уже о приятной компании. Она уже никогда не сможет есть пирожки и пить молоко, не вспоминая этот завтрак на рассвете, подумала Бетани, глядя задумчиво на Николаса. Его тело, золотистое от загара, поблескивало в лучах утреннего солнца. Он был похож на современного Тарзана из австралийских джунглей. Вот было бы здорово остаться с ним здесь навсегда, забыв об окружающем мире со всеми его проблемами!

Неожиданно Николас провел рукой над ее верхней губой, и это простое прикосновение вызвало в ней бурю чувств.

— Усы тебе явно к лицу, — сказал он шутливо, но она могла поклясться, что его глаза при этом сверкали от страстного желания.

— Пойду, оденусь, — проговорила она.

Он покрывал поцелуями ее лицо, ямочку на шее и обнаженные плечи. Ей бы следовало проявить характер и положить этому конец, но силы оставили ее.

Дверца машины была открытой, Николас осторожно опустил Бетани на заднее сиденье, и она невольно вздрогнула, когда коснулась спиной его холодной поверхности. Полотенце, которым она обмотала бедра, свалилось. Николас встал перед ней на колени и смотрел на нее ласкающим взглядом.

Прямо сейчас, не медля ни секунды, скажи ей, что знаешь ее тайну, подгонял Николаса внутренний голос. Скажи ей, что ничто не разлучит вас. Но когда она взглянула на него из-под длинных ресниц, опьяненная его пылкими взглядами, он заколебался и поддался тревожным сомнениям. А что, если она бросает его совершенно по другой причине? Почему он так уверен, что она любит его так же сильно, как он ее?

Стоя перед ней на коленях, он жадно вдыхал исходивший от нее тонкий чистый аромат. После купания в целебном озере ее кожа стала шелковистой и все еще сохраняла молочно-розовый оттенок. Он не удержался и погладил ее и тут же почувствовал, как дрожит ее тело.

Ее возбуждение передалось и ему, распаляя его все сильней и сильней, но он сдерживал себя, стараясь продлить предвкушение как можно дольше. Мучимый жаждой, как путник в пустыне, Николас жадно припал губами к ее губам. Бетани застонала в истоме и, изогнувшись, обвила его шею руками, нежно шепча его имя.

Его руки скользили по ее спине, стараясь расстегнуть ее лифчик — довольно слабая защита для такого сокровища! Одно прикосновение — и оно на свободе! Они наслаждались друг другом, забыв обо всем на свете. Соблазн был велик, и он до боли стиснул зубы, чтобы не поддаться ему.

Нет, это никуда не годится! Он слишком любил Бетани, чтобы их первое соитие произошло на заднем сиденье джипа. Он не раз мечтал, что это произойдет при лунном свете, льющемся в окна, с розами, с шампанским, под тихую музыку, при мерцающем свете свечей, на прохладных атласных простынях...

Ему пришлось собрать всю силу воли, чтобы сказать:

— Нам пора возвращаться. Твоя ночная няня ждет от тебя указаний на весь день, поскольку она еще не освоилась в новой обстановке.

Ей стало невыносимо грустно. Обстоятельства, обстоятельства... Она в последний раз ощутила силу его объятий, в последний раз, очертя голову, бросилась в сладкий омут его поцелуев, она почувствовала горькое разочарование, и ее сердце болезненно сжалось. Она благодарила Бога за плохую дорогу и тряску в машине, что позволило ей сидеть молча, обхватив себя руками, будто защищаясь. Для исцеления этой сердечной боли времени у нее будет предостаточно.

Казалось, эта ночь никогда не кончится. Чтобы преодолеть неимоверную усталость, она откинулась на спинку сиденья и на минуту закрыла глаза...

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Едва Бетани открыла глаза, как с удивлением обнаружила Кайли, которая стояла рядом с чашкой чая в руке.

— Добрый день! — сказала Кайли.

— Как день? Сколько же сейчас времени? — недоумевая, спросила Бетани и села в постели.

— Обедать пора. Вы с Николасом вернулись где-то в начале седьмого утра. Представляю, как вам досталось! Вы не проснулись даже тогда, когда Николас внес вас в дом на руках.

— Он нес меня на руках? — Она вспомнила все, что произошло прошлой ночью, — пожар, приезд детей в Ярравонгу и их обустройство на новом месте, купание на рассвете в озере и Николаса. Оказывается, он внес ее в дом на руках. Она покраснела, когда вспомнила, что произошло на озере: она страстно желала Николаса, а он... он оставил ее порыв без внимания. Что ж...

Внезапно она вспомнила, что в ее комнате теперь детская для детей из приюта. Тогда где же она сейчас? Ее постель застелена атласными простынями. Оглядевшись, она поняла, что сидит на постели Николаса, которую увидела в самый первый день своего появления в Ярравонге.

— Я принесла вам кое-что из своей одежды, — сказала добросердечная Кайли. — У нас один и тот же размер.

— Спасибо.

— Не за что, — ответила Кайли.

— Я вам очень благодарна, — настаивала Бетани. Она окинула взглядом комнату. — И Николасу за то, что он уступил мне свою спальню. — Не дай Бог услышать, что Николас провел всю ночь здесь, в своей спальне, подумала Бетани.

Она отбросила наводившие на грешные мысли простыни, чтобы узнать, в чем она спала. Оказывается, в блузке и нижнем белье. Ее юбка лежала на кресле у кровати. Значит, Николас... прежде чем положить в постель, раздел ее.

У двери девушка обернулась.

— Николас просил передать, что к нам едут два репортера взять у вас интервью о пожаре. Оказывается, вы у нас настоящая героиня!

— Нет, это Николас настоящий герой, а я только помогала ему, — возразила Бетани.

— Похоже, у журналистов другое мнение. Они будут здесь с минуты на минуту. Торопитесь, вам надо еще принять душ и одеться.

Ей меньше всего хотелось бы говорить о прошлой ночи! После душа Бетани надела футболку и клетчатую юбку. Юбка была ей коротка, а футболка тесновата, но делать нечего — ее собственная одежда испачкана сажей и пропахла дымом.