Торжество любви

Она мельком взглянула на свое отражение. В подобной обстановке ее брючный костюм выглядел чересчур деловым. Платье из черного шифона было бы более подходящим. Нет, не черное, слишком строго для ее светлой кожи, решила она. Пожалуй, больше подошло бы коралловое. А из золотистых волос надо бы вынуть заколку, скреплявшую их на затылке, и распустить по плечам тугими локонами, оставив на лбу один завиток. Это придаст ее голубым глазам кокетливое выражение и прикроет веснушки. Вот тогда она будет соответствовать обстановке комнаты.

Внезапно осознав фривольность мыслей, пришедших ей в голову, Бетани отпрянула от зеркала, быстро вышла через дверь и оказалась в просторной прихожей со сводчатым потолком.

Ребенок по-прежнему плакал, и она пошла на звук его голоса. Плач становился все ближе. Вот и кухня. Открыв дверь, Бетани оказалась в огромной комнате. В глаза бросился массивный камин, облицованный грубо отесанным камнем, и сводчатый потолок. Посредине стоял старинный дубовый стол, и за ним на высоком стульчике сидела маленькая девочка, вся в слезах. Рядом примостился мужчина, безуспешно пытавшийся попасть ложкой в ротик малышки.

Бетани с изумлением смотрела на странную компанию. Она видела Николаса Фрейкса на фотографии, но не предполагала, что в жизни он такой крупный и высокий. На нем были только застиранные брюки. Бронзовый от загара торс блестел под солнечными лучами, пробивавшимися через открытое окно, и Бетани оценила атлетически сложенную фигуру. Кашлянув, она громко спросила:

— Николас Фрейкс?

Мужчина вздрогнул, будто у него над ухом пальнули из пушки.

— Боже праведный, как вы сюда попали? — воскликнул он.

Она протянула руку, чтобы представиться.

— Бетани Дейл. Мы договорились встретиться, помните? Я звонила в парадную дверь, но вы не услышали, и я прошла через черный ход.

— Черный ход заперт, — заметил он язвительно.

Под давлением неопровержимого факта ей пришлось признаться в содеянном:

— Дверь в вашей спальне была открыта, вот я ею и воспользовалась. Кажется, я помешала?

Николас провел рукой по коротко подстриженным иссиня-черным, словно вороново крыло, волосам. Интересно, какие они? Жесткие или шелковистые на ощупь?

Ну вот, опять невольно вздрогнув, подумала она. Сначала — его нижнее белье. Теперь ей загорелось узнать, какие у него волосы — мягкие или жесткие...

— Раз вы здесь, то будем считать, что ваш вопрос чисто риторический. Мы почти на пределе. Ее высочество особенно, — добавил Николас, устало кивнув на малышку, изо всей силы колотившую пластмассовой чашкой по перекладине своего высокого стульчика. — Думаю, если бы она была действительно голодна, то все бы съела.

Бетани недоуменно оглянулась по сторонам.

— Здесь только вы и?..

— Мари, — представил он малышку. — Да, только я и моя шумная подруга.

— Вы не против, если я помогу вам?

Николас весь просиял от радости и протянул ей крошечную ложечку. Сердце Бетани дрогнуло. По нему было видно, как он измучен — вокруг глаз даже залегли черные круги.

Когда она взяла ложечку, он улыбнулся, и на какое-то мгновение усталость словно отступила — так в пасмурный день вдруг выглянет солнце и тут же скроется за облаками. Его улыбка была такой доброй и открытой, что Бетани невольно улыбнулась в ответ.

— Если вам удастся уговорить ее поесть, то я ваш вечный должник! — воскликнул он.

Она покачала головой и сказала:

— Я сделаю все, что в моих силах, и совершенно бескорыстно.

Николас недоверчиво посмотрел на нее, но каково же было его изумление, когда Бетани, зачерпнув ложечкой шпинатное пюре, повернула ее черешком к Мари, предлагая ей есть из блюдца самой. Как Бетани и ожидала, Мари так удивил этот жест, что она повернулась заплаканным личиком к Николасу. Потом нерешительно потянулась к ложке и зажала ее между большим и указательным пальчиками. Почти весь шпинат оказался на подносе, что привело малышку в неописуемый восторг.

— Ай, ай, ай, — пропела она и стряхнула с ложки остатки шпината.

Тогда Бетани придвинула блюдце со шпинатом поближе к девочке.

— Мари, ешь сама! Ты уже большая! Бетани помогла малышке зачерпнуть из блюдца пюре и поднести его к ротику. У Николаса вырвался вздох облегчения. Но не тут-то было! Мари, радостно смеясь, перевернула ложку, и пюре шлепнулось на все тот же поднос.

— Это надо же! — восхищенно воскликнул Николас. — Все это время она пыталась сказать мне, что хочет, есть сама?

Бетани снова помогла Мари зачерпнуть ложкой еду.

— Ух! — Взглянув на Николаса, она спросила: — Ей сколько месяцев — девять или десять?

— Десять!

Бетани улыбнулась.

— Дети в этом возрасте хотят все делать сами. Надо дать ребенку возможность понять, на что способны его пальчики. Для этого малышу дают кусок мягкого хлеба, пусть он с ним играет.

Николас снова улыбнулся, и его лицо просветлело от этой новой для него информации и казалось уже не таким усталым. Бетани поняла, что этот человек умеет слушать и спокойно относится к тому, что его поучает незнакомая женщина. Она, с радостью отметила, что он смотрит на нее, как на сотворившую настоящее чудо. После ее недавних переживаний из-за бывшего жениха Александра Короса, который расторг помолвку сразу же, как только ему стало известно, что у нее не будет детей, было приятно почувствовать на себе восторженный мужской взгляд. Все может измениться, как только Николас узнает истинную причину ее посещения, но пока ей было необыкновенно хорошо.

— Да у вас просто талант, — восхищенно сказал он ей своим бархатным баритоном.

Она работала в детском доме и помогала растить приемных братьев и сестер, у нее был опыт. Вот только этот богатый опыт не удастся использовать для своих детей. Никогда.

Почувствовав, что глаза наполнились слезами, Бетани быстро заморгала, чтобы не заплакать. Обещала же себе, что не даст эмоциям выбить ее из колеи!

— Знаете, можно попытаться покормить Мари чем-нибудь еще. У вас случайно нет бананов?

Николас недоверчиво посмотрел на нее, но пошел к холодильнику и выдвинул короб для фруктов.

— Этот подойдет? — спросил он.

Она очистила полбанана, отрезала два маленьких кусочка и положила их в пластмассовую чашечку Мари.

— Ну, котенок, действуй. Бери по кусочку.

— Ай-ай-ай, — прогулила Мари, взяла кусочек и бросила его на поднос прямо в шпинат. Быстро взглянув на Николаса, Бетани заметила, как он разочарованно поморщился. Помучив банан, Мари благополучно отправила его в рот и с удовольствием съела.

Бетани, стоявшая у высокого стульчика Мари на коленях, поднялась.

— Нам лучше оставить ее одну. Пусть сама решит, что ей делать с бананом.

— А она не подавится? — озабоченно спросил Николас.

Бетани покачала головой.

— Вы из кухни не уходите. Займитесь чем-нибудь, а сами приглядывайте за ней, но чересчур тоже не опекайте. Как только она начнет играть с едой, ее тут же надо убрать — это значит, что она сыта и может спокойно подождать следующего кормления. Скоро Мари проголодается и в следующий раз съест все, что ей предложат.

— Вы такая замечательная! — Его пристальный взгляд словно просветлел.

Бетани была бесконечно тронута. Этот красивый обаятельный мужчина только что сделал ей комплимент. Она почувствовала, что лицо покрылось красными пятнами, и ей пришлось отвернуться к Мари.

Ее теперешнее состояние было настолько неуместным и неожиданным, что она, чтобы успокоиться, стала убеждать себя, что все это из-за Александра, из-за его бесцеремонного предательства. Николас тоже очень привлекательный мужчина, и нетрудно понять, почему невольное сравнение так взволновало ее.

И она решила перевести разговор на нейтральную почву.

— Все дети проходят через это. Они осваивают свое тело, изучают окружающий мир — прежде всего через общение с родителями. Я уверена, что маме Мари приходится вставать к дочери и посреди ночи, и на рассвете. Так ребенок проверяет, что его мать рядом.