Страница 59 из 60
— Еще молока? — предупредительно спросил Фрост.
— Благодарю, не надо. Кодекс исследовательских миссий позволяет использовать для аутопсии только естественным образом умершие экземпляры. А умерщвлять, либо даже отлавливать разрешено только после заключения ксенолога. Я же своего заключения еще не представил.
— И напрасно, — промолвил Фрост. — В наших общих интересах поскорее завершить миссию, столкнуть отчет Комиссии по внешним ресурсам и заняться серьезным делом. Зачем тянуть? Согласись, Сергей, что здесь не работа, а климатический санаторий. На любителя экзотики… Вот я, к примеру, в следующей декаде предполагаю участвовать в миссии в систему Черный Парус. Там одна планетка с активно-инфернальной атмосферой, из «черного ряда», но заваленная трансуранами в семь слоев…
— Не соглашусь, — сказал Варданов равнодушно. — Мои интересы, очевидно, не совпадают с вашими. Мне представляется, что именно здесь мы заняты самым что ни на есть серьезным делом. Сталкивать что-либо кому-либо я не намерен. И приложу все старания, чтобы Кодекс неукоснительно соблюдался, а программа выполнялась в полном объеме и в соответствии с планом исследований. Здесь после нас людям жить и работать.
— Пардон, — сказал Фрост с неловкостью. — Никто и не спорит. Никто и не собирается урезать программу. Никто и не…
— Да что вы, в самом деле, — сказал Кратов сердито. — Танцуете вокруг да около! Я — драйвер и не подчинен вашему Кодексу. В моем контракте такое подчинение не предусмотрено. Поэтому, наверное, мне можно открыто выражать свое несогласие… — Все с интересом обратились к нему. — Стрелохвосты, равноноги, пчелы… Это животные! И довольно безобразные на вид. Чтобы убедиться в этом, достаточно увидеть их воочию, а не на графиях. Ну где Курт возьмет естественным образом подохшие экземпляры?! Они дохнут внутри улья. А вскрывать улей, разумеется, тоже запрещено Кодексом.
— Еще бы, — сказал Варданов. — Неприкосновенность жилища провозглашена Декларацией прав разумного существа. Представьте, что для нужд экспертизы кому-нибудь придет в голову вскрыть ваш дом.
— В условную голову, — ввернул Маони, ехидно поблескивая глазами.
Фрост опасливо посмотрел на Кратова, будто бы тот уже изготовился посягнуть на Декларацию. Потом неопределенно усмехнулся и стал прибираться на столе.
— Из имевшей место дискуссии можно сделать по меньшей мере один вывод, — произнес Варданов. — Впредь следует в исследованиях отказаться от услуг драйвера Кратова. Он обладает недостаточным опытом, и в нем сильны еще лихаческие рефлексы, что проистекает из его высказываний. Использование его в качестве водителя транспортных средств, помимо корабля, не предусмотрено его контрактом. Но драйвер Кратов сам предложил свои услуги, поскольку был наименее загружен текущей работой.
— И теперь, вероятно, раскаивается, — снова подал реплику Маони. — А «гоанну» он, хочу отметить, водит классно.
— Должно быть, тебе, Сергей, было бы приятнее, если бы Костя сутками бездельничал, у всех путался под ногами и от скуки пакостил по мелочам, сказал Фрост. — Как Никитин на Серой Хризантеме. Помнишь Михаила Фомича Никитина?
— Помню, — сказал Варданов. — Однако я счел бы за благо мелкие пакости внутри корабля, нежели большие неприятности снаружи. У меня сложилось впечатление, что драйвер Кратов в известных обстоятельствах предпочтет стрелять, нежели думать. Особенно если принять во внимание наличие в его распоряжении такого высокоэффективного оружия, каким является фогратор.
«Только бы сдержаться, — думал Кратов, кусая губы. — Только бы снести. Это тебе, звездоход, не пыльные тропинки далеких планет. Это твой старший товарищ, люби его и цени, и целуйся с ним!»
— Ну вот что. — Фрост внезапно возвысил голос и для убедительности грохнул посудой. — Пардон! Оставь парня в покое, Сергей. Надоело тебя слушать. Если хочешь знать мое мнение, ты несправедлив.
— Я только желал бы, чтобы драйвер Кратов осознал всю степень ответственности, лежащую на каждом без изъятий члене исследовательской миссии, — спокойно сказал Варданов. — В иной обстановке я не указывал бы ему на недопустимость всякого легкомыслия. Известно, что передо мной, равно как и перед другими ксенологами миссии, поставлен ряд вопросов, на которые пока ни один из нас не дал аргументированных ответов. Вот эти вопросы. — Он растопырил пятерню и стал аккуратно загибать пальцы. — Зачем астрархам гипотетической цивилизации — если согласиться с предположением о самом факте наличия таковой — понадобилось реконструировать орбиту Псаммы, если они впоследствии не воспользовались плодами своего труда? Куда исчезла эта цивилизация, закончив работу? Наконец, исчезла ли она, а не соседствует ли с нами и поныне? Не воспользовалась ли Псаммой для своих целей недоступным нам образом, отличным от принятой в подобных случаях колонизации либо разработки недр планеты? И не пчелы ли — ибо по большинству иных видов дано отрицательное заключение — являются предполагаемым Чужим Разумом?
Костя тотчас же представил, как пчелы выползают из своего улья и с натужным гудением начинают спихивать Псамму с ее орбиты, упираясь в песок и друг в дружку мохнатыми лапами. Картинка вышла малоубедительной и даже потешной. Костя неожиданно для себя громко хмыкнул и тут же смущенно покраснел.
— Ну какой из пчел Чужой Разум? — в унисон его мыслям усомнился Маони.
— Но мы не можем сейчас утверждать обратное, — сказал Варданов. — Мы не располагаем доказательствами. Вот когда они появятся и буде появятся вообще…
— А по-моему, вы просто нагородили в вашем Кодексе лишнего, произнес Маони недоверчиво. — Не будь у планеты такой орбиты, все виделось бы в ином свете.
— Разумеется, — сказал Варданов. — И нас не было бы здесь, как не было бы самого предмета исследований. Но мы здесь, и дела именно таковы. Жизнь во вселенной — вообще достаточно редкое явление. Поэтому Кодекс налагает особые ограничения на исследовательские миссии в обитаемые миры. В частности, он требует от ксенолога аргументированного заключения о неразумности всякого высокоорганизованного биологического вида на планете. Высокоорганизованного, ибо до настоящего момента ксенологии неизвестны сообщества разумных микроорганизмов. А плазмоиды, если вы вспомнили о них, не обитают на небесных телах…
Он говорил монотонным, размеренным голосом. Словно читал лекцию. «Кому? — подумал Костя. Уж не мне ли? Сдалась мне эта премудрость. Тем более, что не настолько она и глубока. Неужели он всерьез полагает, что я круглый дурак? Точнее, овальный, если верить Гвидо?»
— Сразу, невооруженным глазом, весьма затруднено определение того, какая деятельность рассудочна, а какая нет, — вещал Варданов. Типологический спектр разумных рас, входящих в Галактическое Братство, чрезвычайно богат. И при идентификации девяноста процентов этих типов наш традиционный житейский опыт дает гарантированную осечку.
— Попади вы с вашим Кодексом на Землю, — проворчал Костя, — вы копались бы лет двести, прежде чем добрались бы до приматов. И первый раз споткнулись бы на муравьях.
— И пчелах, — присовокупил Маони.
— Небезосновательно, — сказал Варданов. — Инсектоиды широко представлены в Галактическом Братстве. Не в пример шире, нежели гуманоиды. И прецеденты подобного «копания» известны. Так, в 121 году земная исследовательская миссия не смогла дать однозначного заключения по одному виду и была вынуждена покинуть планету, которую предполагалось заселить.
— А, помню, — сказал Фрост, подходя к столу. — Миссия Кортеса на планету в звездной системе Садр. Это в созвездии Лебедя. Кортес, разумеется, не избежал соблазна окрестить планету Ледой.
— И что же? — заинтересовался Костя, мигом позабыв свои обиды.
— Леда объявлена закрытой, — сказал Варданов. — Тектоны поддержали наше решение. В определенной ситуативной среде звероящеры Леды собирались вокруг корабля миссии и совершали действия, сходные с отправлением религиозного культа. А при отсутствии таковой среды совершенно игнорировали самое присутствие миссии. И пока мы не найдем истолкование этому факту, планета останется закрытой.